— Я… эм… я выпила слишком много вина. Мне нужно в ванную, — морщусь я, ненавидя свой жалкий мочевой пузырь прямо сейчас. Худшего времени он выбрать не мог.

Мак отклоняется и смотрит на меня.

— Боже, Лорен, на тебе лица нет, — ухмыляется он. — Да без проблем, иди, пописай. Я никуда не денусь. — Он откидывается на спинку дивана, и смотрит на меня так, будто сидел здесь с самого первого дня, как только я его купила. Он так уютно смотрится в моём доме, будто всегда был здесь. Будто всегда здесь и будет.

— Всё со мной нормально, — лгу я. — Я просто не хочу портить настроение.

Мак внезапно хватает мою руку и притягивает к своему паху, опуская на твёрдый член между ног. Я хватаю воздух ртом, но не оттягиваю её назад.

— Видишь? Ты не в силах испортить настроение. А теперь иди. Возвращайся скорее.

Неохотно, я оттягиваю руку и встаю на ноги, серьёзно ненавидя свой мочевой пузырь ещё больше. Проклятье, кажется, будто его мышцы, татуировки и эго, не единственные вещи, которые увеличились. У него ещё твердый, тяжёлый и огромный член.

Я спешу по лестнице, и словно газель перепрыгиваю через две ступеньки за раз. Думаю, я слышу, как Мак смеётся надо мной из гостиной, но я слишком быстро спешу в ванную, если это можно так назвать.

До сих пор проклиная вино и мочевой пузырь, я сажусь и писаю так быстро, как получается. Пока вода всё ещё крутится в унитазе после спуска, я споласкиваю руки и смотрю на себя в зеркало впервые за сегодня. Я выгляжу на десять лет моложе! Не могу поверить, сколько молодости вернулось в мои глаза, и не могу не улыбнуться своему отражению. Мак действует хорошо не только на моё тело, но и на мою душу. А моя душа не хочет тратить больше ни секунды на разглядывание своего отражения.

Выходя из ванной, я направляюсь к лестнице, но останавливаюсь на полушаге. Сначала нужно проверить Криса. Сейчас не то время, как в детстве, когда я стояла над его колыбелькой, и смотрела, как он спит. Хотя, последние две недели были для него сложными. То есть, лишь краткие вспышки моего взрослого сына пробиваются через беспорядочные тучи боли, за которыми он прятался год, дают моему сердцу надежду. Я просто молюсь, чтобы это не исчезло. Я тихонько прохожу по коридору, и заглядываю в его комнату. Через секунду мои глаза приспосабливаются к темноте, когда я осматриваю его кровать. И его нет!

Подождите, где он? Я осматриваю его комнату, вертя головой так быстро, что шея начинает болеть. Его здесь нет. Я включаю свет.

— Крис? Крис! — Без ответа. Вместо него я вижу зияющую дыру на месте открытого окна, которое, словно рот, пытается прокричать мне ответ на вопрос, где может быть мой сын.

Его комната пуста.

Ужасающий страх сковывает внутренности, когда я разворачиваюсь на пятках, и бегу в свою комнату в поисках сына. Включив у себя свет, мне стало понятно, что он не то, что здесь не спал, он вообще не был в моей комнате.

— Крис? — от нарастающей в груди паники я зову его еще громче. Господи, Боже, где он?

Я несусь вниз по лестнице, и останавливаюсь у самого низа. Мак стоит возле камина, разглядывая наши семейные фотографии. В частности, одно семейное фото. Широкая двойная рамка с коллажем из фотографий, на которых изображены мы с Крисом в его раннем возрасте. Там стоит ряд фотографий, на которых изображены только мы с сыном в парке, на днях рождения, Рождестве, и простые фотографии нашей обычной жизни. Только мы двое. Вот так всё было, пока нас не стало трое. Глаза Мака скользят к следующему фото — фото с нашей с Джоелом свадьбы, где Джоел, Крис и я широко улыбаемся в камеру. Я помню, как облегчённо чувствовала себя, когда мы поженились. Облегчённо, потому что он был хорошим человеком, который хотел Криса и меня. Который хотел присматривать за нами и заботиться о нас.

У меня нет времени задумываться о том, какую историю придумывает Мак у себя в голове. Нет времени объяснять, что Джоела не было на фотографиях тех лет моей жизни, потому что тогда его вообще не было с нами. У меня прямо сейчас нет на это времени, потому что его сын пропал и нам нужно его найти.

— Мак! — он дёргает головой на звук моего голоса.

— Прости, я просто немного осмотрелся вокруг, — начинает объяснять Мак.

— Все в порядке, — я протягиваю руку, чтобы остановить его от дальнейших объяснений. На самом деле, мне сейчас плевать. — Мак, нам нужно позвонить в полицию! Крис пропал. О Боже, сейчас почти полночь! Где он может быть? О, Боже мой! — слёзы собрались в уголках моих глаз.

— Ты уверена?— Мак не ждёт моего ответа. Он мчится наверх, и я слышу стук искусственного протеза по деревянному полу на этаже надо мной, пока он обыскивает комнаты.

Я хватаю телефон, задаваясь вопросом, стоит ли мне позвонить в «911». Я слышу, как Мак спешит назад по лестнице и сокращает расстояние между нами.

— Лорен! Где похоронен Джоел? — он прерывает мои хаотичные мысли.

— Что? — мой мозг не в силах воспринять его слова. Они не имеют для меня смысла. Сейчас мне плевать на Джоела. Я хочу найти Криса. — Почему ты спрашиваешь?

— Я знаю, где он. И я приведу его домой, ладно? Скажи мне, пожалуйста, где похоронен Джоел? — Мак опускает руки мне на плечи, и их вес кажется свинцом. Это подводит меня к грани. Это успокаивает меня.

— Его могила на Магнолия Лейн, в пяти кварталах на север. На кладбище Льюис. Ты думаешь, он там? Почему?

— Я знаю, что он там. Оставайся здесь на случай, если он вернётся, ладно? Я приведу его. Обещаю. Если его там не будет, я позвоню тебе, но думаю, он там. — Мак раздаёт свои приказы, пока хватает свои вещи, и направляется к двери. Однажды солдат — навсегда солдат.

— Хорошо. Мак, но ты уверен? Я думаю, стоит позвонить в полицию. Что если с ним что-то случится, — слёзы катятся по щекам, но мне плевать.

— Эй, — Мак хватает меня за плечи и просто смотрит мне в лицо. — Я сказал тебе, я обещаю, что приведу его. Ладно? Ты можешь довериться моему слову, и ты это знаешь. Пожалуйста, постарайся немного успокоиться. Мы скоро вернёмся. Я позабочусь об этом. Обещаю, — он делает ударение на последнем слове, что на самом деле замедляет моё сердце, отдаляя меня от сердечного приступа, который уже на подходе.

— Ладно, — отвечаю я, и Мак кратко целует меня в лоб, а затем исчезает за дверью. — Я люблю тебя, — я шепотом обращаюсь к закрытой двери своего дома. Пожалуйста, Боже, пусть он приведёт моего мальчика. Пожалуйста, пусть всё будет хорошо.

Стук слышится каждый раз, когда я ступаю на тротуар своим протезом, пока бегу на кладбище, которое назвала Лорен. Прохладный воздух хлещет по ушам, и я кручу головой из стороны в сторону, пока ищу первые признаки кладбища. У меня не было времени выпытывать подробности местоположения. Я не мог взять её с собой, но чувствовал, если Крис здесь, а я уверен, что он здесь, то он не захочет разговаривать со своей матерью. Ему нужен его отец.

Прежде, чем Лорен спустилась вниз, эти фотографии её семьи… Крис мой? Когда Лорен сказала мне, сколько лет ему было, я высчитал, что она спуталась с Джоелом Брикманом почти сразу после моего ухода в Вест Поинт. И всё равно, я просмотрел несколько фотографий её и Криса, где годами они были одни. То есть, кто-то ведь делал эти снимки, но было странным, что Джоела не было ни на одном из них, кроме свадебного фото.

Я пытаюсь крепко закрыть глаза, но чувство вины волнами омывает меня. Я так привык к ежедневным пробежкам и забегам. Хотя, я уже вижу металлическую решётку, которая означающую вход на кладбище Льюис впереди. Мне не нужен протез. Мне нужен… мой сын.

Он мой сын? Зачем Лорен скрывать это от меня? Она злилась на меня, когда я ушёл в Вест Поинт? Говорят, даже в аду нет ничего хуже, чем злая женщина, но это кажется смешным.

Я должен был быть здесь для неё.

Вам не на кого злиться, кроме как на самого себя.

Я замедляю свой бег до шага, и прохожу через ворота, глазами обыскивая ряды каменных надгробий, словно сова в поисках мыши. Где он? Я нигде его не вижу. Всего лишь сотни каменных надгробий, блестящих под лунным светом. На некоторых лежат свежие цветы от тех, кто любит людей покоящихся под ними, и до сих пор чувствует боль утраты. Некоторые давно забытые, и их заброшенные каменные плиты начинают крошиться.