— Нет, — хором ответили все Родэны: отец и два деда.

— Он мой друг, — жарко возразил парень, — И я принц. Куда уж официальней.

— Сразу видно, что ты своих детей не порол, сынок, — пробурчал Азар Родэн. Макс только холодно покосился на отца. Он с ним уже почти двадцать лет не разговаривал и не собирался начинать по такому ничтожному поводу.

— Рэм, милый, — Азар покрутил перстень таким же нервным жестом, как до этого его сын, — Ты еще молод, опыта у тебя нет. Ты своему приятелю ничем не поможешь. Пойду я. Мой гарнизон в Родэн-Арии как раз совсем что-то заскучал. На границе тишина…Можно и повеселиться посевернее, да, юный Конуг?

Макс прожег отца яростным взглядом, прикусив губу. Ну что за день такой. Вся семейка разом как с цепи сорвалась. Да пусть делает, что хочет. Но… Но все-таки не удержался впервые за двадцать лет.

— Ты то куда, старый трухлявый пень, — зашипел на отца, — Ты же еле ходишь. Того и гляди развалишься сейчас.

Выразительно покосился на богато инкрустированную трость Азара. Перевел взгляд на впалую грудную клетку и остановился, вглядываясь в худое серое лицо с синеватыми губами, покрытое паутиной тонких морщин.

— Ооо, пойду хотя бы из-за этого! Это ангелы пропели, или кто-то соизволил ко мне обратиться? — рассмеялся старый Родэн.

— Если бы я желал твоей смерти, я бы тебя сам убил. Еще тогда, — Макс вдруг с грустью посмотрел на отца. Неважно, что между ними. Хоронить старика ему все равно не хотелось.

— На самом деле, сынок, в седле я держусь еще очень хорошо, чего уж говорить о моем грифоне. В бой лезть не собираюсь, а вот переговоры вести у меня опыта побольше будет, чем у твоего будущего зятя. Да и хочется, знаешь ли, в последний раз почувствовать жизнь перед смертью… Ну что, Конуг, возьмешь старика?

— Для меня это честь, верховный лорд, — слегка растерянно произнес Арн. О такой помощи он даже и не мечтал. Сам брат Императора пойдет с ним, прихватив свой личный гарнизон. Легендарный Азар Родэн, наводящий суеверный страх на половину Империи. Невольно покосился на Ари, которая так и стояла рядом с ним, тревожно вглядываясь в пасмурное лицо отца. Это не его они поддерживают. Ее.

— Только когда этот верховный лорд тебе деревни за собой будет предлагать сжигать, не соглашайся, Конуг, — проворчал Макс, недовольный исходом семейного совета.

Азар лишь сверкнул пронзительными черными глазами, над которыми даже время было не властно.

— Ооо, я уже слишком стар для этого.

— Есть вещи, которые не меняются, — прищурился Макс.

— Что ж, решено, — Император хлопнул в ладоши, обрывая ставших не в меру разговорчивыми родственников, — Прошу всех удалиться, нужно обсудить детали. Арн, Хьорд, Вольгот, останьтесь. Остальным спокойной ночи.

Арн завертел головой и наконец приметил брата, который оказывается тоже все это время был в кабинете, стоя в отдалении от общей толпы, невидящими глазами уставившись в окно. Хьорд поднял на него затуманенный взгляд и утвердительно кивнул, едва заметно улыбнувшись. Арн выдохнул. Значит Китен будет жить, они друг друга поняли.

Вернувшись в комнату после того, как ее так бесцеремонно выставили из кабинета ректора, разлучив с Конугом, Ари очень долго не находила себе места. Металась по спальне как раненый зверь, обивая углы, выжидая. Как несправедливо. Ведь она сейчас так нужна ему. Нужна. Он сам придет. Кончится этот дурацкий военный совет, и он придет. Выразить всю ту боль, что плескалась в лазурных глазах, намеренно заглушаемая невероятным усилием воли. Таким, что даже черты лица изменились. Стали строже, резче, агрессивней. Как-будто на ее глазах погибал тот беззаботный молодой парень, и на его место приходил кто- то другой: неведомый, пугающий, жестокий.

Так хотелось просто обнять, сказать, что любит его. Она никогда этого не говорила. Он столько раз, а она нет. Даже смешно. Ведь это Ари всегда боготворила Арна, а не наоборот: втихомолку, страстно, не в силах даже самой себе признаться, насколько сильно в ней увязло это чувство. А вот он рядом, и она так и не смогла выдавить из себя такое простое «я тебя люблю». Проклятая, непонятная гордость, кому она нужна? Тем более сейчас. А вдруг больше не увидит? А вдруг… Было страшно, до дрожи. Хотелось бежать обратно в этот чертов кабинет. Вытащить за шкирку оттуда… Гори синим пламенем весь север! Разве он стоит жизни? ЕГО жизни?

Сама не заметила, как уснула. Уже под утро. Откинувшись в кресле. В том самом, где меньше суток назад Арн просил стать ему женой, предлагая в дар мечту о покорении неизведанных земель. Такой сладкий сон, так и не ставший реальностью.

— Ари…

Кто-то аккуратно теребил ее за плечо. Арн бы так не стал делать… Он бы накинулся, сразу обнимая, обволакивая собой, зашептал бы что-нибудь на ушко. У него была эта странная особенность: говорить что-то нежное, неразборчивое во время близости, будто срывало все платины, сковывающие в обычной жизни…

— Ари, у меня записка…

Она сразу встрепенулась, прогоняя тяжелую дремоту, оглядываясь по сторонам. Над ней нависал Рэм, участливо смотря своими серебристыми глазами, доставшимися от матери-северянки.

— Вот, — он протянул ей сложенный надвое листок.

Ари развернула бумагу дрожащими пальцами, заранее боясь. Рэм утром, записка так настойчиво сразу в руки. Не к добру… Не к добру это все.

Открыла, замерла… и слезы предательски покатились по щекам. Рэм приложил теплую ладонь к заплаканному лицу.

— Ну что ты, котенок, не надо…,- совсем как отец сказал.

— Где они сейчас? — Ари не слушала его, — По какой дороге поехали?

Рэм нахмурился, не ожидавший такого детального расспроса.

— В Остан направились за третьим полком, потом в Родэн-Арию…

— То есть на западном тракте сейчас? — Ари буквально за грудки схватила брата.

— Ну да, — Рэм удивленно смотрел на нее, не понимая причину столь сильного любопытства.

— Хорошо, — выдохнула она, и тут же кресло осиротело, оставляя лишь отголосок неуловимого тепла своей хозяйки.

И записку, развёрнутую на всеобщее обозрение. Будто плюнули на нее, позволили осквернить.

«Спасибо, что не отреклась. Твой Арн», — было выведено торопливым мелким почерком на желтом листке.

Кровавое зимнее солнце медленно уползало за горизонт. Раньше Арн бы подумал, что это так чертовски красиво: тусклый крупный солнечный диск, обрамленный тяжелыми малиновыми облаками с розоватыми бликами по краям, хрустящий белоснежный снег под копытами мерно бредущего коня, алеющая рябина на черных осиротевших ветках жавшихся друг к другу деревьев.

Главенство трех цветов вокруг: красного, белого и черного. Белого как север, красного как кровь, черного как мысли, роящиеся в голове. Как крылья великого ворона, уносящего души умерших воинов в запределье. Интересно, когда он за ним прилетит? Возможно, уже совсем скоро…Это не важно, главное успеть прихватить с собой Дугласа Гарба. Старый пес жестоко пожалеет, что не довел дело конца. Арн лично его отправит на тот свет. По всем обычаям. Впервые древняя родовая казнь не казалось ему жестоким пережитком прошлого. Даже наоборот, предки могли бы придумать что-нибудь и более изощренное. Мысль о мести терпкой сладостью перекатывалась на языке, не давая боли от потери близких прорваться в сознание, спасая.

Арн покосился на едущего рядом Хьорда. Тот понуро опустил голову, прикрыв воспаленные глаза, как будто задремал в седле. Ему все давалось тяжелее. Горе не позволяло даже нормально вздохнуть, камнем придавив грудь. Лицо посерело, вытянулось. Он почти все время молчал, погруженный в себя. Арн не трогал его. Мальчишка молодец, ему ведь всего девятнадцать. Держится как может. Все мы один на один со своей бедой, каждый переживает по- своему. Хьорд оправится. Китена пришлось оставить в лазарете академии. Он присоединится к ним, как только его поставят на ноги. Догонит. Тяжелая рана, рассеченный поперек живот. Хьорд еще из-за этого такой хмурый… Не каждый день увидишь брата, пытающегося удержать собственные внутренности. Парень чудом выжил. Хорошо, что рядом оказался один из преподавателей академии — сильнейший маг. Кого только не встретишь в борделе. Оказалось, очень удачное место для подобных приключений.

— Дааа, — с сарказмом протянул отец Ари, стоя у изголовья больничной койки Китена, когда они все вместе отправились в лазарет, — Всех трех Конугов от смерти спасла элементарная похоть… Какая ирония…

И кинул на Арна тяжелый взгляд исподлобья. Похоже кто-то никак не смирится, что девочка уже не девочка. Арн лишь холодно приподнял бровь в ответ. Чувства Родэна его сейчас меньше всего волновали.

Над головой послышались размеренные взмахи огромных сильных крыльев. Старик Родэн вернулся. Черный как смоль гигантский грифон одним стремительным движением опустился рядом, спугнув даже боевого коня Арна, резко дернувшегося в сторону. Чудовище сложило крылья и вровень зашагало с лошадьми, вращая золотистыми глазами.

— Я предупредил хозяйку, что вы прибудете где-то через час, ужин будет готов. Постоялый двор маловат для нас, но в сенях должны поместиться, кто-то на конюшню пойдет, кто в хлев… Все теплее… — Азар почесал белую щетину на подбородке, сверкнув черными глазами. Что в них было? Любопытство?

— Там тебя Ариадна дожидается, Конуг, поболтать хочет, — уже тише сказал, впившись в лицо, с интересом ловя эмоции.

Арн нахмурился, внутри что-то больно кольнуло. Он не хотел, не был готов ее видеть.

— Зря она, — только хрипло прошептал, отворачиваясь.

— Я так и сказал, — Азар усмехнулся, — Но ты же наверно уже знаешь мою внучку. Когда она слушала? Так что я предупредил.

Грифон, подчиняясь казалось одной мысли своего хозяина, вдруг резко прибавил шаг, развернул огромные черные крылья и с прыжка взмыл вверх.