Слухи об одержимых в Лудене распространились по всей Франции. Многие приезжали из Парижа, Марселя, Лила и других городов, чтобы посмотреть на деяния дьяволов. Брат короля, Гастон Орлеанский приехал туда специально, чтобы видеть одержимых и присутствовать при процессе изгнания. Во время одного из таких процессов, случился любопытный случай: отец Сюрен, производивший изгнание, сам сделался одержимым и стал вместе с заклинаемыми кататься по полу, в конвульсиях и судорогах, и заявил, что дьявол Исаакарум проник в него. Граф Орлеанский присутствовал при настоящем спектакля: монахини и сама настоятельница катались по полу, принимали самые неприличные позы, делали самые смешные движения, высовывали языки, кружились вокруг церкви и при этом произносили ужасные богохульства. На основании показаний монахинь, молва продолжала обвинять во всем этом аббата Грандье, который заключил союз с Асмодеем. Нашли даже письмо к нему, подписанное Асмодеем (оно хранится теперь в Национальной библиотеке в Париже), в котором Асмодей дает обещание мучить сестер урсулинок в Лудене.

Ришелье, желая положить конец этому делу, послал в Луден специального комиссара де Лобардемона, снабдив его неограниченными полномочиями. На другой день по прибытии своем в Луден, Лобардемон приказал арестовать Грандье.

Несчастный был брошен в тюрьму, а изгнания и заклинания бесов продолжались. По просьбе Грандье, а также чтобы уличить его очной ставкой с одержимыми, ему разрешили самому производить изгнание. Его привели в церковь, где были собраны все одержимые и в присутствии огромной толпы, собравшейся по этому экстраординарному случаю, Грандье приступил к изгнанию. Но тут случилось нечто невероятное: одержимые, при виде Грандье, произносящего священные слова заклинания, пришли в такой раж, испускали такие ужасные крики, катаясь по полу, прыгая, извергая пену и произнося самые страшные богохульственные слова, что все присутствовавшие пришли в ужас. По распоряжению духовных лиц, принесли договор Грандье с дьяволом и торжественно сожгли тут же в церкви. После этого одержимые пришли ещё в больший раж, окружили бедного Грандье и стали его рвать, кусать, волочить по полу так, что его еле вырвали живым из рук одержимых и отвели в тюрьму.

Через несколько дней собрался суд, и 18 августа 1634 года Грандье был осужден к сожжению живым, после того, как он был подвергнут самым ужасным пыткам, чтобы добиться от него признания. Читая рассказ об этих пытках одного из присутствовавших, волосы становятся дыбом — до того они были бесчеловечны. Чтобы отыскать на его теле «чертов знак», ему оторвали ногти рук и ног, и совершенно искромсали кости ног так, что из них сочился мозг… Так как ноги были совершенно раздроблены, то его поволокли к месту казни на повозке и завернутым в солому. По дороге, перед главным входом в церковь, его стащили с повозки и заставили просить прощения у Бога, короля и правосудия. По прибытии на место казни, Грандье положили на костер и ещё раз прочли ему приговор. Площадь была покрыта густою толпою народа, собравшегося со всех окрестностей, чтобы присутствовать при казни колдуна Грандье. Несчастный пробовал обратиться к народу с речью. Тогда окружавшие костер монахи стали бить его руками, палками и распятиями. Наконец один из них схватил факел и зажег костер. Медленный огонь охватил тело несчастного Грандье, которое в предсмертных корчах скоро покрылось густым дымом и смешалось с пеплом…

Страшные припадки монахинь, вызванные луденскими дьяволами, не прекращались и после сожжения колдуна Грандье. Урсулинки продолжали бесноваться. Зараза перешла к мирянам города и распространилась далеко по окрестностям Лудена до соседнего города Шинона, где демонические припадки стали появляться у многих дам и девиц. Во всех церквах служились мессы и производились заклинания.

Луденская драма поразила все умы; среди населения распространились припадки сумасшествия. В особенности она сильно подействовала на лиц, участвовавших в ней. Отец Сурен и другие заклинатели луденских бесов лишились рассудка, вообразили, что в них поселились дьяволы, и кончили жизнь, как одержимые, в конвульсиях и судорогах.

Какая из приведенных версий истинная? Этого не знает никто — в истории с луденскими ведьмами, вероятно, точка так никогда и не будет поставлена.

Нам же представляется вполне оправданным утверждение о том, что религиозный экстаз и некоторые особенно психи послужили отправным пунктом возникновения таких эпидемий.

Что же касается ведьм, то от них легко было добиться нужных показаний и без пытки. Большинство из них были полусумасшедшими. Они признавались, что могли превращаться в животных. Так, итальянки частенько обращались в кошек и, проскальзывая в дверь, высасывали, как они заявляли, кровь у маленьких детей. В глухих лесных местностях — в Лотарингии, в горах Юры, — женщины часто становились волчицами и, по их словам, пожирали прохожих (даже если там никто никогда не мог проходить). Их, конечно, сжигали.

Девушки признавались, что отдались дьяволу, а между тем оставались девственницами. Сжигали и их.

Казалось, многие сами хотели, чтобы их поскорее сожгли, чувствовали какую-то потребность в этом. Иногда это делалось в припадке безумия и ярости, иногда с отчаяния. Одна англичанка, когда ее привели к костру, чтобы сжечь, обращаясь к народу, сказала: «Не вините моих судей! Я сама захотела погубить себя. Родители с ужасом отвернулись от меня, муж отступился. Мне пришлось бы вернуться к жизни совершенно обесчещенной. Я хочу лучше умереть… Я все налгала».

Историки и психологи писали о том, что эпидемии и одержимость бесами получили такое большое распространение именно в силу целомудренной и благочестивой жизни монахинь. В силу затворнической жизни и отказа от радостей жизни в психике монахинь не могло не угнездиться святотатство и непристойность. Ищущие духовного совершенства неизбежно подвергаются чудовищным искушениям, ибо сама плоть восстает против своего умерщвления. В обычном состоянии человек имеет силы подавлять в себе негативные чувства и мысли, не позволяя им проявляться в словах и действиях. Ослабленные же постом, постоянной молитвой и затворнической жизнью монахини довольно часто утрачивают власть над своими эмоциями. Истерическое поведение заразительно — а потому примеру одной одержимой следуют другие монахини. При массовых сборищах, на которых изгонялись бесы, у одержимых под воздействием ряда причин случаются истерики, которые при поощрении монахов-экзорсистов превращаются в грандиозное шоу.

Святотатства и непристойности всегда привлекали публику. Верующие впитывали их как губка, а на следующий день на грандиозное зрелище приходило еще больше народа. А жадное любопытство публики всегда стимулирует энтузиазм лицедейства.

Такова природа монастырских эпидемий XVI–XVII веков.

Инквизиция была по сути дела разведывательным и карательным органом католицизма. Она обладала всем, что нужно для организации борьбы с ересью, и главной её целью и была эта борьба. Инквизиция быстро разработала способы разведки и распознавания ереси во всех её мельчайших проявлениях, дабы безошибочно и безжалостно отличать «волка в овечьей шкуре» и уметь изобличить грешника, как бы он ни прикидывался невиновным.

Двумя формами отступничества от истинной веры, по мнению инквизиции, были колдовство и ересь. Ересь — это отклонение от догмата, а волшебство — служение дьяволу. И то, и другое одинаково подлежало искоренению. А то, что ради искоренения ереси и колдовства приходилось убивать сотни тысяч людей — для инквизиции никогда не было препятствием.

От преследования «ревнителей веры» не мог быть застрахован ни один человек. Даже самые известные люди своей эпохи.

Ниже мы расскажем о самых известных, с точки зрения автора, жертвах инквизиции.