«Чего-то на дощечке не хватает, — подумала Валя, — снимая с крючка связку от дома Инны Пащук. Ключей от квартиры Полины! — кровь ударила ей в голову. — Полинины ключи пропали!»

Не помня себя, Валя доехала до дома Инны Пащук и взялась за привычную работу. В голове непрерывно крутились страшные мысли, пока она пылесосила ковровое покрытие, мыла плитку в ванной.

«Еще раз попробую позвонить Саше! — подумала она и взяла трубку хозяйского телефона. — Не обеднеют от одного моего звонка!» Как ни странно, на этот раз телефон оказался включенным.

— Болотников! — послышался в трубке знакомый голос. «Господи, я ведь даже фамилии его не знала. Спросить не решалась! Это же надо, какая дура!»

— Саша! Это я, Валя! — еле слышно сказала она. Горло как будто тисками скрутило.

— Что надо?

— Я хотела с тобой поговорить!

— Я занят. Ты дома? Я тебе перезвоню!

— Н-нет, я не дома.

— Тогда диктуй номер своего мобильного!

— У меня нет мобильного, не нужен был пока…

— Тогда давай телефон, где ты там! И быстрей! Я на работе!

Он явно не ждал звонка от «любимой». Валя никогда не слышала, чтобы он так грубо разговаривал. Она не будет тоже молчать!

— Я… я… знаю, что ты… ты… Полину…

— Какую Полину? Что ты мелешь? Я не знаю никакой Полины.

Валя слышала, что Саша говорил уже на ходу, как будто сорвался с места и куда-то бежал.

— Ты где находишься? Говори живо! Нам надо срочно поговорить, пока твои фантазии не зашли слишком далеко!

Хлопнула дверца машины, Саша заводил машину.

— Я тебе не скажу! Я сейчас работаю!

— Работаешь? Полы, что ли моешь? У кого?

— Зачем тебе? Не скажу!

— Вот телефончик высветился… Сейчас узнаем… ты что, у Пащуков, что ли?

— А ты откуда это взял? Ты откуда знаешь? Ты откуда их знаешь? Ты кто вообще такой? — она бросила трубку и пошла на кухню.

«Надо выпить кофе. Я, кажется, не выспалась и переволновалась — какой-то бред со мной происходит. Может, это я досыпаю на ходу?»

Валя сварила кофе, посидела немножко, наслаждаясь ароматным напитком — все-таки, настоящий дорогой кофе имеет совсем другой вкус! Немного поразмыслив, она решила не драматизировать ситуацию, а подождать, пока все прояснится.

Она помыла пол в прихожей и открыла входную дверь, чтобы проветрить. «Пойду, пока здесь подсохнет, поглажу шторы, которые вчера дома подшивала».

Валя поднялась на второй этаж, где в огромной кладовой хранились приспособления для глажки. Она разложила гладильную доску, и достала из пакета штору — необыкновенно красивую изумрудно-зеленую штору…

…На этом воспоминания Валентины неожиданно прервались. Да! Последнее, что она запомнила, перед тем, как провалилась в черную бездну — зеленая штора… изумрудно-зеленая штора…

Валентина открыла глаза, лицо ее было мокрым от слез. Откуда-то извне послышался незнакомый голос:

— Фрау Кулик! Фрау Кулик! Вы слышите меня? Регина! Позови быстро доктора, больная, которая два дня была в коме, открыла глаза!

Дежурный врач заглянул в палату интенсивной терапии:

— Как вы себя чувствуете, фрау Кулик? Вы можете разговаривать? Помните, что с вами произошло? С вами хотел поговорить комиссар полиции Эдвард Штраух. Сегодня суббота, но он сказал, что ему можно звонить в любое время дня и ночи…

— Суббота? Комиссар полиции?.. — тихо спросила Валентина, с трудом открывая потрескавшиеся губы. — А его задержали?

— Кого — его? Впрочем, это меня не касается. Я позвоню комиссару, вы с ним разбирайтесь. Мое дело — ваше здоровье.

Алина Вальд постучала в кабинет комиссара полиции Штрауха в десять утра.

— Честно говоря, не очень рассчитывала застать вас в субботу.

— Не стану убеждать вас, что мы работаем вообще без выходных или отпусков, но иногда все-таки приходится…

— Насколько я знаю, делом Полины Берг и Валентины Кулик занимаетесь вы?

— Да. И сотрудники «русского» отдела. Собственно, я сегодня и пришел на работу из-за этого. У вас какие-то новые сведения? Слушаю вас.

— Понимаете, я взяла на себя смелость вести параллельное следствие. Я — журналистка, и у меня есть некоторый опыт в таких расследованиях…

Эдвард Штраух снисходительно ухмыльнулся:

— Знаю, знаю эти журналистские расследования. В них убийцей молодой женщины обязательно должен быть ее любовник. Или жена любовника, если он женат. В крайнем случае — ее лучшая подруга. Хочу вас разочаровать. В случае Полины Берг у любовника и его жены железное алиби. Уже проверено.

Алина, стараясь не обращать внимания на недоверчивый тон комиссара, продолжала:

— В случае Полины Берг я с вами согласна. Тем более что лучшая подруга фрау Берг помогает мне вести расследование. А вот что касается фрау Кулик, я уверена, что в ее гибели виноват именно любовник.

— А почему вы решили, что она погибла? Совсем наоборот. Мне позвонили двадцать минут назад из больницы, сообщили, что она вышла из комы, и разрешили с ней побеседовать. Я как раз просматриваю дело, чтобы задать фрау Кулик наиболее важные вопросы — долго мне не разрешат там присутствовать, она еще в реанимации и совсем слаба.

— В больнице не дают никаких сведений о ее состоянии, и я подумала, что…

— Правильно подумали. Так должен подумать и преступник, если он будет интересоваться ее состоянием.

— Если бы вы мне позволили задать всего один вопрос Валентине Кулик, я могла бы, возможно, сразу дать вам ответ — кто убийца.

— Вы не находите это заявление слишком смелым?

— Я расскажу вам по дороге в больницу, какие любопытные сведения мы обнаружили сегодня в компьютере Полины Берг, и если сопоставить с тем, что мы знали раньше, многое становится ясным. Если не возражаете, с нами поедет подруга Полины, Светлана Кляйн, — вы с ней уже беседовали, и ее жених Макс Чукмайер. Он врач-нарколог и поможет нам разъяснить некоторые специальные медицинские вопросы.

— Как устоять под таким напором? Поехали!

Эдварда Штрауха и Алину обрядили в специальные халаты и шапочки, прежде чем запустить в палату интенсивной терапии.

— Разрешите, я задам фрау Кулик свой вопрос? — прошептала Алина на ухо комиссару, когда они переступили порог палаты.

— Давайте, только быстро!

Алина подошла к кровати. Валентина лежала неподвижно и смотрела в потолок.

— Валя! — обратилась Алина к ней по-русски. Больная вздрогнула и скосила глаза в сторону посетительницы. — Скажите мне, фамилия вашего друга — Болотников?

Из глаз Валентины полились слезы:

— Так вы уже все знаете?

— Скажите мне сначала — его фамилия Болотников?

— Да!

Алина повернулась к комиссару:

— Теперь я могу вам назвать фамилию убийцы Полины Берг. Он же, кстати, и фрау Кулик пытался убить. К счастью, неудачно. Это Александр Болотников, сотрудник издательства, в котором работала фрау Берг. Вы, кстати, его наверняка допрашивали, как и всех других работников фирмы. Я тоже имею «счастье» быть с ним знакомой.

— А что говорит сама фрау Кулик? Она может говорить по-немецки или нужен переводчик?

— Я говорю по-немецки, — тихо отозвалась Валентина. — Вы задержали его? Сашу… Александра Болотникова? Это он отравил Полину.

— Отравил? Как он мог ее отравить?

— Он в торт насыпал яд! А Полина съела… Я сама ей отнесла… А потом я догадалась, что это он… и… он хотел меня убить…

— Расскажите подробнее по поводу торта…

— Он принес ко мне торт и сказал, чтобы я угостила ее… Полину. Я отнесла ей кусочек, а… оставшуюся часть он уронил и выбросил… чтобы замести следы… — Валентина разволновалась, лицо покраснело, и слезы полились непрерывным потоком.

- Все! Ваше время истекло! — вмешался дежурный врач. — Больной нельзя так волноваться! Это может плохо закончиться.

— Хорошо, хорошо, мы уходим! — попятился комиссар Штраух.

— Если хотите, оставшуюся картину вам дорисую я, — шепнула ему на ухо Алина.