Мефистофель

     Ученого?

     Господь

          Раба

Господня!

     Мефистофель

   Да. Он раб довольно странный:

Питается глупец лишь пищей неземной,

Куда-то рвется вдаль за грезою туманной,

Свое безумие он сознает порой,

У неба лучших звезд он требовать дерзает

И недоступного блаженства у земли…

      Но все, что близко, что вдали —

Его измученной души не утоляет.

     Господь

Пока он служит мне, еще объятый тьмой,

Но скоро дух его я озарю лучами.

Так, если деревцо чуть зелено весной,

      Садовник знает, что с годами

Оно вознаградит и цветом, и плодами.

     Мефистофель

   Угодно об заклад побиться?

Я выиграю вновь, лишь дайте мне вести

Тихонько Фауста по моему пути.

     Господь

Я знаю: человек грешит, пока стремится,

Пока он на земле живет, во власть твою

   Раба Господня отдаю.

     Мефистофель

Я благодарен вам от всей души, поверьте,

Я слабость издревле питал не к мертвецам,

А к тем, кто никогда не думает о смерти,

И к свежим ямочкам, и к розовым щекам.

   Нарочно резвых выбираю,

И с ними весело, как с мышью кот, играю.

     Господь

     Да будет так.

Пытайся же затмить сей разум благородный

     И за собой увлечь во мрак,

     И овладеть душой свободной! —

Увидишь со стыдом, что есть в сердцах людей

Среди неясных дум, порывов и страстей

Сознанье смутное божественного долга.

     Мефистофель

   Посмотрим! Ждать придется нам недолго.

   Уверен я в победе. Об одном

   Прошу Тебя: великим торжеством

   Ты не мешай мне вволю наслаждаться.

Заставлю доктора во прахе пресмыкаться,

Он будет прах глотать, как некогда змея,

Тысячелетняя прабабушка моя!

     Господь

Свободен ты во всем, и знай, тебе подобных

Без гнева слушаю, и Я прощаю смех,

   Из духов отрицанья злобных

Мне дух насмешливый враждебен меньше всех.

Чтоб человек всю жизнь в бездействии не прожил,

Ты не даешь уснуть ни сердцу, ни уму.

Я демона послал в товарищи ему,

Чтоб спящих он будил и звал их, и тревожил.

   А вы, сыны Господни, в простоте

Возрадуйтесь живой и вечной красоте,

И пусть творящая, Неведомая Сила

Вас цепью нежною любви соединит,

Чтоб ваша мысль навек, постигнув, укрепила,

Что в пролетающих видениях сквозит.

(Небо закрывается. Архангелы исчезают.)

     Мефистофель

(один)

Я поболтать люблю порой со Стариком.

С Ним связи порывать считаю бесполезным.

И в Нем приятно то, что, будучи царем,

Он даже с дьяволом умеет быть любезным.

1892

…И непорочного Иова струпьями лютой проказы

Бог поразил от подошвы ноги и по самое темя.

Иов сидел далеко за оградой селенья на пепле.

Острую взял он себе черепицу скоблить свои раны.

Молвит жена ему: «Все еще тверд ты в своем

             благочестье?

Встань и Творца похули, чтоб тебе умереть».

             Но смиренно

Иов жене отвечает: «Я доброе принял от Бога,

Должно и злое принять: да исполнится воля Господня!»

Мудрый Софар, Елифаз из Темани, Валдат из Савхеи[3]

Вместе сошлись, чтобы сетовать с ним, утешая

             страдальца.

Очи подняв, издали не узнали несчастного друга.

Жалобный голос возвысили, ризы свои разодрали,

Стали рыдать, неутешные, пыль над главами бросая.

С Иовом рядом семь дней и ночей просидели

             в молчанье:

Слова никто не сказал, оттого что страдание было

Слишком велико. И первый открыл он уста и

             промолвил:

     Иов

     Да будет проклятым навек

Тот день, как я рожден для смерти и печали,

Да будет проклятой и ночь, когда сказали:

         «Зачался человек».

     Теперь я плачу и тоскую:

     Зачем сосал я грудь родную,

Зачем не умер я: лежал бы в тишине,

   Дремал — и было бы спокойно мне.

И почивал бы я с великими царями,

   С могучими владыками земли, —

     Победоносными вождями,

     Что войны некогда вели,

Копили золото и строили чертоги…

     Я был бы там, где нет тревоги,

     Где больше нет вражды земной,

     Где равен малому великий,

     Вкушают узники покой,

     И раб свободен от владыки…

     На что мне жизнь, на что мне свет?

     Как знойным полднем изнуренный,

Тоскуя, тени ждет работник утомленный,

     Я смерти жду, — а смерти нет.

О, если б на меня простер Ты, Боже, руку

     И больше страхом не томил, —

     Чтоб кончить сразу жизнь и муку,

     Одним ударом поразил.

     Елифаз

Ужель ты праведней Отца вселенной,

     Ужель на суд Его зовешь?

     Зачем же с речью дерзновенной

     Ты против Бога восстаешь?

     Безумец тот, кто не склоняет

     Во прах главы перед Творцом.

Когда и небеса нечисты пред лицом

   Всевышнего, когда не доверяет

     Он даже ангелам Своим, —

     То как же чистым быть пред Ним

     Тому, кто рвется на свободу,

     В темницу плоти заключен,

     Тому, кто женщиной рожден

     И беззаконье пьет, как воду?

     Иов

     О да, над бездной Бог грядет,

     Столпы земли передвигает,

     Печать на звезды налагает,

     Прикажет, — солнце не взойдет.

     Он пронесется, — не замечу,

     Захочет взять, — кто запретит?

     Он спросит, — как Ему отвечу,

     Накажет, — кто меня простит?

     Пред взором мудрости Господней

     Открыты тайны преисподней,

     И херувимы, падши ниц,

     Не открывая в страхе лиц,

     Трепещут у Его подножья,

     И полон мир Его чудес,

     И все величие небес —

     От дуновенья Духа Божья.

     Жив мой Создатель, жив Господь,

     Мой Бог, суда меня лишивший,

     Мне душу скорбью омрачивший:

     Его нельзя мне побороть.

     Но пусть страдаю, неутешный, —

     Я вашей лжи не потерплю,

     И правоты моей безгрешной,

     Пока я жив, не уступлю.

Голодных я кормил, я утолял печали,

Я утешал больных, для сирот был отец,

И чресла бедняков меня благословляли,

   Согретые руном моих овец.

     За щедрость в дни былые славил

     По всей земле меня народ.

     В тени вечерней у ворот

     Мое седалище я ставил.

И юноши ко мне, и старцы, приходя,

     В благоговении молчали,

     И слов моих смиренно ждали,

     Как благодатного дождя.

     За что же ныне я в позоре,

     Людьми отвергнутый, живу,

     Не знаю, где в слезах и горе

     Склонить бездомную главу.

В пыли, со струпьями на почернелой коже,