Ну, да ладно, стал Сийм размышлять, как легче с работой управиться. Ходил-ходил вокруг да около, почесывал затылок. Да не очень-то походишь, коли Эллу в дверях ждет и ушибленную пяточку потирает.

Где беда, там и помощь близка. Нашел Сийм под березой старую покрышку от трактора. Поднял и шутки ради покатил, как мальчишка. Но о деле не забывал. Глянув случайно вверх, Сийм даже обомлел: такая прекрасная идея пришла ему в голову. Береза, стоявшая перед ним, словно по заказу была раздвоена наподобие огромной рогатки. Вот теперь можно оставить затылок и взяться за дело.

Рассек Сийм тесаком покрышку, прикрутил концы проволокой к раздвоенному стволу, и исполинская рогатка была готова. Довольный, схватил Силач для пробы пудовый валун, заложил в рогатку, оттянул хорошенько и выстрелил. Камень, описав плавную дугу, улетел.

И надо же, чтобы береза, как нарочно, росла так, что камень, пущенный из гигантского орудия, угодил прямехонько в огород к Смышленой Трийну.

Сиди Трийну в это время дома, большой беды не случилось бы. Но именно в этот день старуха повстречала в деревне какого-то бродягу. А ей уже давно страсть как хотелось поиграть на органе! Взяла она его за руку и повела за собой. Бродяге, видно, по душе пришлась работа ветрогона — могучие звуки органа неслись нескончаемым потоком. Ветрогоны попадались Трийну не часто, старуха решила наиграться вволю и засиделась за органом допоздна.

Первый камень Сийм закинул в огород еще утром. Весь длинный день был впереди, никто ему не мешал. Фундамент таял на глазах. Если камень крепко сидел в гнезде, Сийм с силой ударял ногой по валуну, и известка рассыпалась. Великану немножко жалко было выбрасывать так заботливо подобранные когда-то глыбы. Да что поделаешь, жена велела.

Он слышал, как валуны один за другим мягко шлепались о землю. Но вдруг раздался громкий треск. Сийм даже подумал, что шальной камень, чего доброго, совсем не туда залетел. Но не такой он был человек, чтобы зря голову ломать.

К тому же Силач знал, что Трийну слывет человеком даровитым и любознательным. Всегда ей не давали покоя какие-нибудь идеи. То она мечтала построить башню с колоколами малинового звона, то навести висячий мост между избой и амбаром. Недавно Трийну раздобыла где-то толстую белую крысу, которую назвала Пенальти, и полосатого кота, которому дала кличку Офсайд. Но все это были мелочи. Главная ее страсть состояла в коллекционировании самых разных предметов.

Потому-то Сийм не особенно ломал себе голову. Он думал, что, когда Трийну найдет во дворе целую коллекцию валунов, она очень обрадуется. Ведь ни одного валуна до сих пор у нее не было.

Гранитные глыбы со свистом рассекали воздух, и во дворе соседки их набралось уже видимо-невидимо.

Старая резиновая покрышка как нельзя лучше подошла для дела, здоровенные валуны прямо-таки льнули к ней. И вот чудо, самодельное орудие как нельзя лучше пришлось Сийму по руке. И береза держалась молодцом — гнулась, но не ломалась. Только листья трепетали, будто не береза это вовсе, а осина.

Дочь царя Сморчка нарадоваться не могла, что у мужа так ловко дело спорится. Самой Эллу не терпелось взяться за работу. Не дожидаясь, пока двор будет расчищен, она принялась палкой вычерчивать контуры будущей ядоварни.

Ну, да ладно. Камень за камнем летели со двора, шлепанье и шмяканье слышалось слева и справа, то и дело раздавался треск. Все зависело от того, как сильно натягивал Сийм свою рогатку.

К вечеру работа была закончена. Эллу осталась довольна. Подбодренный похвалой жены, Сийм ухмылялся во весь рот.

Кто знает, долго ли он радовался бы, да вдруг со двора Смышленой Трийну послышались страшные проклятия. Трийну кричала и бранилась так громко, будто орган и гроза одновременно включили все свои регистры. Индюки, глупые птицы, сразу кинулись в собачью будку. Это убежище было им уже знакомо. Эллу и Сийм поначалу крепились и старались не обращать внимания на шум. Дочка царя Сморчка подняла бровь и попробовала прикрыть уши короткими, подстриженными под горшок, волосами. Сийму понадобилось больше времени, чтобы сообразить, что происходит, и улыбка долго еще не сходила с его губ.

Трийну не унималась, и отзывчивые соседи решили пойти посмотреть, что же стряслось со старухой. Быть не может, что так старательно подобранные прадедами валуны пришлись ей не ко двору. Камни эти — немалая историческая ценность, думала Эллу. Ведь фундамент сложен еще тогда, может быть, когда предки Сморчка только-только завели толстую книгу, чтобы записывать всех своих родичей.

Ну, да ладно. Не раздумывая больше, Эллу и Сийм-Силач пошли во двор Трийну.

Выглядел он так, будто здесь прошел ледник, оставив за собой целую россыпь камней. Валуны были повсюду: на цветочной грядке, на траве, на поленнице, под яблонями. Огромный камень упал в ушат, другой разнес в щепки колодезный сруб. В крыше зияла дыра.

Старуха уже не ругалась, видно, сорвала голос. Сидя на ступеньке, она заливалась горючими слезами. Эллу и Сийм от всего сердца пожалели соседку. И, усевшись рядом с ней, тоже заревели. Так что во дворе слезы лились в три ручья.

Наконец Трийну с трудом поднялась и поплелась на огород. Эллу и Сийм, взявшись за руки, побрели за ней. Камней здесь было больше, чем кочанов капусты, а те, что остались, были побиты.

Заплаканная Трийну стала допытываться, за что Сийм так жестоко покарал ее.

Силач беспомощно глянул по сторонам и почесал в затылке. Он старался придумать, как смягчить свою вину. Но ничего не приходило в голову. Положение было и в самом деле ужасное. Никаких слез не хватит выплакать такое горе.

Думал, думал Сийм и наконец пробормотал, дескать, он хотел помочь соседке уничтожить капустных червей.

Трийну тяжело вздохнула и промолвила:

— Голова без ума все равно, что фонарь без свечи.

На этот раз соседка решила не скрывать от односельчан проделок Сийма: пора проучить его. Кто знает, что ему еще в голову взбредет. И Смышленая Трийну растрезвонила по всей деревне о том, что натворил он со своей самодельной пращой. Старики и старухи приходили во двор, качали головами, разводили руками. Разные деятели объезжали участок на двухколесных тарахтелках, определяя нанесенный ущерб.

Приехал и старый друг Сийма — Кутть-комбайнер. На этот раз он восседал на конных граблях: права на вождение других машин у него временно отобрали.

Кутть-комбайнер — человек предприимчивый — сказал, что в два счета исправит беду: сгребет камни, как сухое сено. Но то ли у лошади на хватило сил, то ли у Куття не было прав на вождение лошади, — только ничего из этой затеи не вышло. Кутть несколько раз подступался к валунам и даже хлестнул свою клячу галстуком, но камни с места не сдвинулись. Только зубцы у грабель перекосились. Кутть заявил, что теперь ему придется найти себе машину поприличнее. На том дело и кончилось.

Ну, да ладно, как-то вечером прислали к Сийму гонца с приказом явиться на сельский сход. Эллу — верная жена — пошла вместе с мужем.

Битком набитый зал клуба гудел, как улей. Кто сидел, кто подпирал стены, опоздавшие толпились в дверях. А для героя дня — Сийма было приготовлено местечко в первом ряду, возле Смышленой Трийну. Старуха рядом с верзилой Сиймом казалась совсем маленькой и щуплой.

Несколько человек сидели на сцене за столом. Сийм решил, что Эллу, женщине бойкой и предприимчивой, следует тоже туда подняться. Эллу уважила желание мужа и удобно уселась в кресле на сцене. Прогонять ее никто не стал. В деревне к Эллу-Мухоловке относились с почтением — как-никак она происходила из знаменитого рода Сморчков.

Время шло, Сийму надоело ждать. И он потребовал, чтобы начинали. Слово Сийма-Силача имело вес, и один из сидевших за столом поднялся и стал держать речь. Он говорил о хулиганстве и требовал сурово наказать виновного. Сийм знал, как выглядят хулиганы. Однажды в цирке во время представления какой-то безобразник в кепочке вздумал горланить песню, и его выпроводили из зала. Фокусник объяснил потом, что это был хулиган.