Киллу стояла подле отца, с нетерпением ожидая отъезда молодых. Косу она опять спустила до колен и привязала к ней пустое лукошко. Домовитая Киллу торопилась в лес: после свадьбы в царских погребах и кладовках опустело — хоть шаром покати. Надела она то же самое зеленое платье, в котором встретила Сийма в березовой роще. А Эллу натянула красное платье в крапинку с желтыми заплатами. Она опять была босиком, и пятки ее славно розовели.

Сийм толкнул тележку и зашагал. За Сиймом шла Эллу, за ней вперевалочку бежали индюшата. Царь Сморчок и Киллу долго махали им вслед. Всем было грустно, как всегда при расставании.

Но тут Смышленая Трийну просеменила вперед, растянула мехи гармошки, и у всех сразу на душе отлегло.

Птицы подстроились в такт и начали свой утренний концерт. Индюшата распушили пышные хвосты и тоже заклекотали.

Ну, да ладно, сколько ни плелся обоз, а к дому Силачей все-таки добрался.

Но вот беда, пока Сийм справлял свадьбу, двор густо зарос крапивой. Босая Эллу растерянно остановилась в воротах. Сийм предложил отнести ее вместе с тачкой прямо на крыльцо, но молодуха отказалась: не будет же она все время в избе взаперти сидеть. И приказала Сийму вступить в бой с крапивным племенем. Долго думал великан, как одолеть ему эту нечисть. Если по стеблю из земли дергать, работы до позднего вечера хватит, руки обстрекаешь, волдыри пойдут. Да и Эллу ждать надоест.

Делать нечего, подтянул Сийм повыше воротник сюртука и бухнулся во весь свой громадный рост прямо на крапиву. Как тяжелый дорожный каток, утюжил он двор от ворот до порога и обратно. А Эллу, глядя на него, так весело взвизгивала, что Смышленая Трийну пошла глянуть через забор, кто это так насмешил соседку.

Ну, да ладно, проложил Сийм в зарослях крапивы широкую просеку. И Эллу-Мухоловка, гордо подняв голову, как подобает молодой хозяйке, с достоинством вошла в свой новый дом.

Но и там молодых ждала неприятность. В отсутствие Сийма пыль опять коварно проникла в избу и окутала все серым покрывалом.

Теперь Сийм не стал долго раздумывать. Он мысленно поблагодарил гостей, подаривших пылесосы, и тут же втащил их в дом.

Эллу распахнула окна, и Сийм включил пылесосы.

Известное дело, пыль — не цветочная пыльца, незачем ее в мешок собирать. Потому-то Сийм и настроил пылесосы так, чтобы они не всасывали пыль, а, наоборот, выдували ее из дома.

Семнадцать моторов натужно взвыли, в избе поднялся страшный вихрь. Со шкафов и печки взметнулись густые залежи пыли, по углам закружились пыльные смерчи, а предметы полегче со свистом вылетели в окно.

Эллу пришла в восторг от такой уборки. Она схватила в охапку несколько извивающихся пылесосных шлангов и направила струи воздуха в самые темные закутки. Мыши с писком кинулись в дальние норки и, съежившись, сидели там, пережидая, пока стихнет ужасный ураган. На кухне под напором воздуха раскачался и зазвенел старинный медный колокол. Когда Сийм направил хобот пылесоса кверху, потолок в одном углу приподнялся и опилки и мох закружились в смерче.

Березы у забора согнулись до самой земли, а тяжелый колодезный журавль жалобно заскрипел. Индюшата с перепугу забились в собачью конуру, давно уже пустовавшую. Хвосты у них — что паруса, попробуй удержись в такой буран на земле!

По всей округе люди поспешно захлопывали ставни, не понимая, откуда в тихий ясный день налетела этакая буря.

Когда в избе не осталось ни пылинки, Сийм сунул шланги всех семнадцати пылесосов в печку, решив заодно прочистить дымоходы и трубу от сажи.

Над домом Силачей поднялась черная туча и поползла к деревне.

Люди попрятались в домах, заткнули замочные скважины, задвинули печные заслонки. Они решили, что где-то поблизости началось извержение вулкана.

К счастью для молодоженов, односельчане приняли тучу золы и сажи за непонятное явление природы. Не сдобровать бы иначе и Сийму и Эллу.

Одна Смышленая Трийну, конечно, поняла, откуда пришла беда. Но Трийну знала: жизнь учит человека, как упряжка — коня. На то и понадеялась.

Когда Силач выключил пылесосы и глянул на Эллу, он не узнал жену. Чучело, которое он увидел, впору было ставить на огород — пугать прожорливых птиц. Покрытое пылью и пеплом платье побурело, пятки были не розовые вовсе, а черные, будто их просмолили.

Эта чужая, страшная женщина, совсем не похожая на светловолосую Эллу, громко звала Сийма. Она тоже не узнавала его. Сийм так вывозился в саже и копоти, что Эллу подумала, будто это домовой вылез из трубы. Не сразу удалось им и слово вымолвить: на зубах скрипел песок, под языком лежала лепешка сажи, а горло пришлось долго прочищать кашлем.

Ну, да ладно. Зато теперь в доме чистота и порядок, а сквозь трубу видно небо.

Пора подумать и о себе.

Но рядом не было никого, кто не поленился бы согреть воду и найти мыло с мочалкой. Эллу и Сийм решили обойтись попроще.

Усталой походкой крепко поработавших людей поплелись они к колодцу, и Сийм стал черпать воду. Поднял первый ушат на колодезный сруб и окатил Эллу. Эллу немножко посветлела.

Пока молодуха ежилась и отфыркивалась, Сийм зачерпнул второе ведро и выплеснул на себя. Густая черная жижа расплылась лужицей у его ног.

Так они и обливались, отмывая разом и себя и одежду. Почитай, ведер пятьдесят вытащил Сийм из колодца, да разве это труд при его медвежьей силище! И все-таки на лицах у обоих остались грязные подтеки, а одежда была вся в разводах, как шуба у дворняжки. Но Сийм и Эллу, оглядев друг друга, остались довольны. Одно было несомненно — пятки у Эллу опять порозовели.

Тут молодые супруги вспомнили, что с утра у них во рту не было маковой росинки. Сийм одолжил из поленницы Трийну несколько поленьев и развел в очаге огонь. В чулане на полке после долгих поисков нашелся совсем чистый кофейник. Эллу налила в него воды, насыпала лисичек, которые подарил им на прощание царь Сморчок, и поставила кофейник на огонь. Пока Эллу ложки на стол собирала и тарелки разыскивала, грибная похлебка как раз поспела. Молодуха принялась разливать суп. Разбухшие в кипятке грибы, застревали в носике кофейника, и услужливый Сийм попросту отломал его, чтобы не мешал.

Пообедав, Эллу недолго думая выбросила тарелки за порог. Им подарили столько посуды, что можно было не утруждать себя мытьем.

Потом молодожены расстелили во дворе на черной от сажи и пыли крапиве медвежью полость и улеглись отдыхать.

Трийну у себя на крылечке перебирала лады гармошки, и им почудилось, будто они в раю. Райских снов они, конечно, не запомнили.

Ну, да ладно, известное дело: во сне видел, наяву прозевал.

Когда громкий храп перебил и спутал красивую мелодию, Трийну подошла к забору и заглянула в соседский двор. Она увидела там чумазых Сийма и Эллу, немытые тарелки у крыльца и грязную лужу возле колодца. Старуха не удержалась и тихо засмеялась.

А Сийм и Эллу спали как ни в чем не бывало. Им смех Трийну — как с гуся вода. Тем более, что они и не слыхали его.

Никогда в жизни не поссорились бы Эллу и Сийм с соседкой Трийну, кабы не эти злосчастные валуны.

Однажды утром, когда Эллу расхаживала по двору, высматривая подходящее место для ядоварни, взгляд ее остановился на фундаменте давным-давно развалившегося амбара. Кто знает, сколько поколений назад свезли сюда предки Сийма громадные камни. Эллу решила, что именно это место лучше всего подходит для стройки. А уж так испокон веков повелось в доме Силачей: последнее слово всегда оставалось за хозяйкой. Сийм знал, что лучше и не спорить.

Примериваясь к будущей строительной площадке, Эллу прошлась по фундаменту и больно ушибла свою розовую пяточку. Рассердившись, она приказала Сийму немедленно браться за дело и скорей расчистить дальний угол двора.