Эллу обмакнула гусиное перо в пузырек и большими буквами вывела в книге имя Сийма-Силача. Так дылда Сийм был причислен к роду Сморчков. Когда Эллу справилась с этим трудным делом, Трийну опять забила в барабан и задергала ногой. А гости хором запели: «Так будьте здоровы, живите богато!»

Киллу унесла драгоценную книгу в дом и вернулась с дубовой тарелкой, на которой стояла большая чаша. Эллу поднесла чашу Сийму. Шепотом она объяснила ему, что это волшебный напиток: в сморчковом роду его варят из грибов с веселым названием веселки, которые растут на дюнах.

Сийм отхлебнул большой глоток, а Эллу только пригубила. Напиток пришелся им по вкусу и согрел сердца. Сийм, набравшись храбрости, при всем честном народе звонко чмокнул Эллу в обе щеки.

По этому случаю снова забил барабан, а из комнаты раздались звуки гармошки.

Гости громко зааплодировали, и Сийм подумал, что успехом у публики пользуются не только цирковые артисты.

Тут Киллу пригласила всех в дом, где были приготовлены подарки, и молодых стали одаривать.

Первым вручил свой подарок отец Эллу, он преподнес дочери ходики с кукушкой. Царь Сморчок привязал к часам ремень и посоветовал зимой, когда кукушки не кукуют и сердце разрывается от тоскливого безмолвия, носить их на шее.

Смышленая Трийну подарила молодоженам лозу ломоноса и наказала посадить ее у крыльца их будущего дома: по старинному поверью, он приносит в дом семейное счастье. Киллу принесла в корзинке Эллу и Сийму по индюшонку. Гости же словно сговорились: каждый второй принес дюжину тарелок, каждый третий — набор ножей и вилок, каждый четвертый — упакованный в большую коробку пылесос, а каждый пятый выложил на стол утюг.

Сийм-Силач взмок, принимая подарки, пот лил с него градом. Эллу стояла рядом с ним, прыскала в кулак и крутилась как волчок — подол платья так и развевался. Гости были рады, что руки у них освободились от ноши, и вообще настроение у всех было приподнятое.

Ну, да ладно. Когда подарки сложили, оказалось, что тарелки горой громоздятся от пола до потолка, утюги стоят в ряд, словно тут не палаты царя Сморчка, а городская гладильня, а груда ножей и вилок едва уместилась в бельевой корзине.

С подарками было покончено, и Киллу распахнула дверь в столовую. Какой же удивительный стол приготовила царева дочка сестре на свадьбу! Гости проталкивались поближе, чтобы разглядеть все как следует, и гул одобрения прошел по комнатам.

И в самом деле здесь было на что посмотреть! Собравшиеся даже не знали, как называются все грибы, выложенные на тарелках и блюдах. Царь Сморчок, Киллу и Эллу-Мухоловка едва успевали отвечать на вопросы.

Посреди стола на березовом пне красовался торт из белых грибов, украшенный розочками из рыжиков. А вокруг пня, словно в ведьмином кольце, цвели желтые, цветы. На самом деле это были жареные лисички в глиняных мисках.

Киллу очень старалась и даже украсила стол свежим мхом. Так что можно было подумать, будто свадебный пир идет не в царских палатах, а прямо в лесу. На воздухе, как известно, аппетит всегда лучше. .

На столе было все, чего душа ни пожелает. Здесь были тушеные маслята, украшенные подосиновиками. Кто боялся пополнеть, мог лакомиться маринованными розовыми волнушками. Соленые дымчатые, как туман, серушки казались такими нежными, что все гости пожелали их отведать.

Привычки и вкусы у людей, как известно, разные. Иным нравится, чтобы еда хрустела на зубах. Для них, словно по заказу, горкой были уложены белые скрипицы. Мужчины поздоровее набросились на свинушек: они были большие и аппетитные. А те, кто любил, чтобы еда красиво выглядела, накладывали себе салат из красных и желтых сыроежек.

Киллу принесла с кухни сковороду, на которой аппетитно шипели жареные шампиньоны, и поставила редкостный деликатес возле кринки со сметаной.

Такой праздничный стол был для гостей сюрпризом — ведь царь Сморчок выдавал дочку замуж первый раз. Даже Сийм-Силач, который много ездил по белу свету, жил в Чтохочуйске и выступал в цирке, только блаженно вздыхал и охал.

Ну, да ладно. Гости полюбовались угощением, отведали диковинных закусок и уже без стеснения принялись уписывать за обе щеки. Отец невесты, сидевший во главе стола рядом с новобрачными, пустил по кругу ковш и предложил каждому отпить глоток за здоровье молодых. Сийм, конечно, слышал, что сухая ложка рот дерет, и тоже охотно промочил горло брагой. Откуда ему было знать, что на свадьбе в доме царя Сморчка подавали вовсе не брагу, а шмелиный нектар, сдобренный для крепости забродившим соком изюма.

Ковш ходил по кругу, зубы мололи, как жернова.

Ну, а дальше все шло, как положено на свадьбе. Все ели до отвала, чтобы опорожнить посуду. Пока меняли блюда, успевали и пошутить и побалагурить. Не были забыты тосты за здоровье молодых и царя Сморчка, у которого такие славные дочки и такой могутный зять. Гости обсудили все местные новости, а иные даже ввели соседей по столу в курс международных событий.

Кто хотел, мог поплясать в соседней комнате. Трийну — мастер на все руки — успевала и закусывать, и играть на своей полуавтоматической гармошке. Дергая под столом ногой за веревку, Трийну не забывала и о себе — уплетала за обе щеки пряные соленые горкуши.

Пир растянулся на несколько дней. Киллу едва успевала срезать в подвале только что народившиеся шампиньоны и жарить их на сковороде в сливочном масле. Когда от кухонного чада у гостей в горле начинало першить, царь Сморчок вносил охапки серо-розового млечника, и комнаты наполнялись запахом свежего сена.

Наконец гости притомились. Живот у всех был набит, как амбар у богатея. Многие уже улеглись отдыхать во дворе под кустами, когда появился еще один гость.

Был это не кто иной, как закадычный друг Сийма — Кутть-комбайнер. На этот раз лихой наездник въехал во двор на колесном тракторе. Направляясь на свадьбу, Кутть по пути побывал уже на одном пиру, и трактор выписывал такие кренделя, будто дорога извивалась у него под колесами, как змея. Кутть пожелал въехать в дом прямо на тракторе. Но колеса забуксовали на ступеньках, и мотор взревел, как раненый зверь. Эллу испугалась и велела Сийму урезонить друга.

Сийму — что, он не жадный, сил своих не берег: взял да подставил под трактор плечо. Машина опрокинулась. Кутть поднялся, браня Сийма на чем свет стоит.

— Стой смирно, Сийм-Силач! — пошатываясь, скомандовал он.

Но Сийм-то ведь не был пьян. Не шмелиному же нектару с забродившим изюмным соком свалить с ног такого верзилу!

— Стой смирно! — снова заорал Кутть и упал на четвереньки.

Сийм смотрел и мотал себе на ус. И твердо решил, что всегда будет стоять и ходить только прямо. Потому что вряд ли Эллу-Мухоловке понравится, если он будет пошатываться на ходу и валяться на земле.

Вскоре после веселой свадьбы, ранним утром, Эллу-Мухоловка выкатила из царского сарая тележку, и молодая семья стала собираться в путь.

Посуда, утюги, пылесосы, корзина с ножами и вилками были уложены в тележку. Подаренные отцом часы, из которых как раз в это мгновение выскочила кукушка и прокуковала шесть раз, Эллу из предосторожности повесила себе на шею. Пока длился пир, индюшата порядком подросли, и Сийм сказал, что они и сами доковыляют. Смышленая Трийну по-соседски решила помочь молодоженам. Гармонь она повесила на шею, а барабан положила в тачку, прямо на груду тарелок. Закончив сборы, Эллу в последний раз вбежала в родительский дом и, вернувшись, положила на возок какой-то таинственный красный ящик.

Ну, да ладно, пришло время прощаться. Царь Сморчок, который не успел еще снять праздничный наряд, по случаю отъезда дочери сунул в петлицу свежую крупную лисичку. Полное лукошко таких же лисичек он нанизал на длинную веревку и дал молодым, чтобы было чем подкрепиться, когда приедут домой.