— Да-да. Ситуация. Ладно, мне на службу пора. Я вечером зайду. Может, что и надумаем, Серега. Безвыходных положений не бывает. Помнишь, в Чечне? Когда в кольцо нас взяли? Прощались друг с другом тогда, а все же нашли выход? Нашли. И сейчас найдем. Верь, капитан.

— До свидания, товарищ подполковник.

Командир ушел, оставив Сергея в мрачных думах.

Что делать? Отдаться воле судьбы? Или же что-то предпринять? Поиграть еще со смертью? Самому устроить этим ублюдкам жизнь «веселую»? Почему бы и нет? Оружие –  пистолет «ТТ» на чердаке дома –  ждет своего часа. Укрыться на первое время от милиции и бандитов? Такая хата, в принципе, тоже есть. Взводный, уезжая в отпуск, оставил ключ от своего жилища. И квартира на отшибе –  в одноэтажном двухквартирном доме, где соседом жил какой-то алкоголик. Рядом –  лес. Удобно. Если зайти со стороны пруда, никто и не увидит. Хотя –  нет! Эту квартиру пасти будут непременно, не один Роенко знает про ключ. Затеряться среди бомжей на свалке? Но те не менее опасны, чем бандиты. Стоп! Старший лейтенант Дубинин! Паша Дуб! Еще один его бывший взводный. Уволившийся сразу после возвращения из Чечни. Можно податься к нему. Сам он местный, у него свой дом, дача, где они ротой орден его обмывали. Да, к нему можно. Он не сдаст! Деньги? Можно тряхануть какого-нибудь толстосума типа Коротыша –  с таких не убудет. Так! На время укрыться можно. Отыграться на ублюдках! А потом? Россия большая, и для него найдется безопасное место. Остается последнее «но». Как уйти отсюда? Если хорошо подумать, то и совершить побег с гауптвахты –  дело далеко не невозможное. Можно вызвать караульного для сопровождения в туалет. Тут же, в коридоре, вырубить слегка, не причиняя парню серьезного ущерба для здоровья. Но тот явится наверняка с разводящим. Плюс часовой на «собачке» (на входе в караулку). Могут взять. Не будет же он валить солдат? Не будет. Этот вариант отпадает. Остается окно. Здание караульного помещения, внутри которого находится гауптвахта, новое. Весной сдал в эксплуатацию свой же стройбат. Решетки –  на обычных квартирных окнах. Не очень крепкие. Прутья с палец, закреплены между кирпичей. Если всю силу удара приложить в центр, выбить решетку из пазов можно. А удар у него поставлен как надо. Можно и табуретом.

Часовой на «собачке», конечно, услышит грохот выбиваемого окна, но задержать беглеца вряд ли сможет. Ему надо несколько мгновений, чтобы понять, что произошло! Сориентироваться, сообщить начкару и пробежать метров двадцать, не меньше, при этом огибая «леса» штукатуров на углу. А Сергею от окна до дверей –  несколько шагов. Открыть засов и –  через дорогу, в сквер. Далее вниз –  к фонтану, а там –  в темные заросли. Караул в погоню не пойдет. И он, Сергей Роенко, уйдет. Позвонит Паше, а тот на своей тачке подберет.

В принципе, план неплох и вполне осуществим. Предстоит малость –  выбить решетку. А пока не мешает немного расшатать ее. И бежать. Сегодня же, под утро. Ну а дальше –  как судьба распорядится.

Сергей подошел к окну. Из него были хорошо видны парк боевых машин дивизионного автобата и снующие по нему бойцы и офицеры. Обычная суета. Справа просматривались ворота, возле калитки которых никого не было.

Роенко открыл створки окна. Они, как ни странно, открылись внутрь свободно. Хотя что тут странного? Камера предназначалась для содержания арестованных на несколько суток офицеров, имеющих по уставу полную свободу перемещения по территории караульного помещения. Но это –  офицеров, арестованных за совершение административных правонарушений. Он же, капитан Сергей Роенко, –  уголовник. И держится под замком и усиленным наблюдением, которое, впрочем, особо ничем примечательным не обозначалось. Подходил кто-то несколько раз к двери, смотрел в глазок. Да пищу доставляли усиленным нарядом, под контролем начальника караула.

Свежий воздух ворвался в камеру, заполняя ее ароматом набирающей силы осени.

Сергей потрогал решетку. Несколько раз дернул на себя. Из пазов посыпались куски засохшего раствора. Да, стройбат у нас строит «на совесть». Роенко ожидал, что перед ним будет более серьезное препятствие.

Сергей убрал крошки раствора, закрыл окно и присел на кровать. Задумался.

Вечером, как и обещал, зашел командир. Принес домашние блины.

— Возьми вот, узник, жена передала.

— Спасибо. Что там нового?

— Да ничего. В смысле хорошего. Был у Костычева Пал Егорыча, заместителя начальника УВД. Показания Коротыша и твоей Галины изменить можно, есть у него рычаги воздействия на подобную публику. Но вот смерть охранника… Тут ничего не сделаешь. Я ему версию изложил, что это –  работа бандюганов, но он ответил, что охранник умер в машине «Скорой помощи». А в ней находились только бригада и сопровождающий их милиционер. Не имел к нему больше доступа никто. И вскрытие показало, что смерть наступила от кровоизлияния, вызванного переломом основания носа и обильным внутренним кровотечением. Бил же его ногой?

— Бил!

— Вот и получается, что не рассчитал ты, Роенко!

— Жаль пацана. Не хотел я его валить. Черт! И все же не мог я его убить. Ну не мог!

— Против экспертизы не попрешь. Но мне сказали, что тебе будет предъявлено обвинение в непреднамеренном убийстве в состоянии аффекта. Смягчающие обстоятельства.

— Применение оружия –  тоже смягчающее обстоятельство?

— Ты чего против меня окрысился-то? Я тебя, что ли, обвиняю? Говорю, что знаю. И соблюдай, в конце концов, субординацию –  ты еще офицер Российской армии.

— Извините, товарищ подполковник! Сами понимаете… А этот парень, охранник, у Коротыша давно работал? Семью имел?

— Какая там семья? Здесь ты совесть свою успокой. За ним тоже грешков много водилось. Дважды судим был. За дела бандитские.

— Ну, тогда еще ладно. И все равно жаль…

— Да хватит тебе ныть. В Чечне таких мало положил?

— Там –  война, а здесь –  другое дело.

— Значит, так, капитан! Рассиживать с тобой у меня времени нет. Завтра буду запрашивать дивизию насчет твоего рапорта, черт бы его побрал. Как что узнаю –  сообщу. Давай, держись! Ничего хорошего в твоем положении нет, конечно, но и смертельного тоже. Пока, капитан!