Я вернулся в каюту и собрал свои вещи. В два часа дня мы медленно подходили к огромной Британской военной базе в Тринкомали. Поросшие лесом холмы круто спускались к голубой гавани. Вокруг портовых строений извивалась дорога, и вдалеке по ней, в клубах пыли, ехал грузовик. Я взял саквояж с собой на палубу и поставил его рядом с пассажирскими сходнями. Матрос, который приготовился сбросить трап на причал, удивленно посмотрел на меня. Я старательно игнорировал его. Мой расчет на суматоху, что начинается, когда большое судно заходит в порт, полностью оправдался.

Как только трап оказался спущен, я проскользнул мимо матроса и стал спускаться вниз. Люди на причале и на палубе бессмысленно уставились на меня. Кто-то закричал:

– Остановите этого человека! – наверное, это был мой друг интендант. Я пошел по причалу к берегу. За моей спиной раздались чьи-то торопливые шаги. Я остановился и повернулся. Передо мной стояли интендант и толстый матрос.

– А теперь, друзья, послушайте меня, – сказал я. – Цейлонская виза у меня есть и, если хотя бы один из вас протянет ко мне свои обезьяньи лапы, я вчиню вашей компании иск на сто тысяч, а вы останетесь без работы.

Я сошел на берег, а эти двое все еще продолжали орать друг на друга. Я обернулся. Интендант махал рукой в мою сторону, а матрос – в сторону корабля.

В Тринкомали не имелось американского представительства, и я телеграфировал о своем прибытии на остров американскому консулу в Коломбо. Англичане были очень любезны, когда производили досмотр моего багажа и меняли часть моих долларов на цейлонскии рупии. Я поблагодарил их, они поблагодарили меня, а я снова поблагодарил их. Короткие поклоны и крепкие рукопожатия. Все очень приятно. Они улыбнулись и спросили, что я собираюсь делать на острове. Я улыбнулся и сказал, что я турист, который собирается написать книгу. Когда же они улыбаясь спросили о заглавии моей будущей книги, я улыбаясь ответил: "Британские сферы влияния, или Железный кулак над миром". Они перестали улыбаться и кланяться, и я благополучно отбыл по своим делам.

На ночь я остался в Тринкомали. В сто рупий мне обошлось нанять машину до Канду. Узкая, разбитая дорога изгибалась среди джунглей. В асфальте полно было выбоин шириной в фут и дюймов по шесть глубиной. Я трясся на кожаном заднем сиденье старого автомобиля и дважды прикусил себе язык. Шофер не спускал босой коричневой ноги с педали газа и не обращал ни малейшего внимания на состояние дороги. После особенно чувствительных ударов он оборачивался ко мне и смущенно улыбался. На нем была бледно-зеленая европейская рубашка и цветастый саронг[4]. Дорога выровнялась лишь непосредственно перед въездом в Канду. Шофер высадил меня перед Королевским отелем. На ужин я съел карри[5] и на такси доехал до вокзала, чтобы успеть сесть на поезд, идущий в Коломбо.

До прибытия на остров моя задача казалась совсем простой: разыскать О'Делла и Констанцию Северенс и узнать, что же все-таки произошло в действительности. За долгие дни путешествия я много раз представлял себе эти разговоры. В моем воображении все должно было происходить в уединенном номере отеля, где каждый из них охотно расскажет о том, как и почему погиб Дэн.

На острове же все оказалось иначе. Я сидел в купе и смотрел на возвышающиеся вокруг меня горы, а маленький поезд скрежетал на поворотах. Когда я плыл на корабле я совершенно не думал об острове. Было в нем что-то теплое и буйно зеленое, что делало все происходящее каким-то таинственным. Длинноногие обитатели острова сильно отличались от жителей Индии, к которым я привык за время службы. Это был остров сочных цветов, острых приправ и драгоценных камней. Все планы серьезных разговоров с О'Деллом и Констанцией Северенс улетучились у меня из головы. Я потерял уверенность. Вернулись старые сомнения. И что я вообще делаю здесь, на Востоке?

Я приехал в Коломбо еще до закрытия американского консульства. Я поднялся наверх на старом скрипящем лифте, и сидел у стола, ожидая пока молодой блондин изучит мой паспорт. Я смотрел в окно, выходящее на большой порт: ряды кораблей, стоящих на якоре, маленькие лодочки, лениво плавающие вдоль длинного причала от одного корабля к другому. Воздух в офисе был теплым и влажным. Лопасти вентилятора медленно кружились у меня над головой. У молодого вице-консула на верхней губе выступили капельки пота. Шум проезжающих машин доносился с улицы через открытое окно.

Наконец, он протянул мне мой паспорт назад.

– Как долго вы планируете пробыть здесь, мистер Гарри?

– Трудно сказать. Может быть, неделю. Может быть, месяц…

– У вас есть… э… достаточные фонды, я полагаю.

– Вполне.

– Здесь очень часто воруют. Не хотите ли оставить часть ваших средств в сейфе? В Коломбо даже с чеками вы не сможете чувствовать себя спокойно. Я отсчитал три тысячи долларов и положил на край его стола. Он занес сумму в книгу и дал мне расписку. Затем я спросил его насчет отеля и он порекомендовал мне "Галли Фейс". Позвонив прямо из офиса, я получил номер. "Галли Фейс" находился в конце длинного усыпанного роскошным белым песком пляжа, недалеко от центра города. Высокая стена отгораживала пляж от города. По верху этой стены шла дорожка для прогулок. А параллельно пролегало асфальтовое шоссе, по сторонам которого высилась зеленая изгородь деревьев. Недалеко от шоссе располагался клуб "Коломбо", пристанище ленивых плантаторов. Мой номер был на четвертом этаже, с окнами, выходящими на море и парк. Я мог сидя на постели видеть целую милю пляжа, наблюдать парочки, прогуливающиеся по дорожке на стене или следить за лошадьми, галопирующими в парке.

Посыльный сказал, что зовут его Фернандо. Он обещал служить честно и являться по первому моему зову. Я дал ему пять рупий, дабы закрепить сделку, и его ухмылочка при этом стала такой широкой, что ее можно было завязать у него на шее, как салфетку.

Разложив вещи по различным шкафчикам, я принял душ и переоделся в более легкую одежду. Спустившись в большой холл, я стал листать телефонный справочник. В нем далеко не всегда соблюдался алфавитный порядок, поэтому я нашел фамилию О'Делла лишь минут через десять. Кларенс Дж.О'Делл, Галле Роуд, 31. Затем я не торопясь пообедал в огромном зале ресторана. Еда показалась вкусной, но порции могли бы быть и побольше.

Когда я уже заканчивал обед, маленький оркестрик поднялся на эстраду и начал играть нечто, что сами исполнители считали музыкой Шопена. Я вышел из отеля и немного постоял на ступеньках. Наступали сумерки и прибой, казалось, шумел громче, чем днем. Звон колокольчиков рикш был гораздо приятнее музыки в ресторане. Отмахнувшись от швейцара с белой бородой, который предложил мне поймать такси, я прогулялся до угла и обнаружил, что как я и предполагал Галле Роуд начинается почти от отеля.

Я прошел почти целый квартал, прежде чем увидел два номера: 18 и 20. Значит я двигался в нужном направлении. Это был фешенебельный район больших бунгало, стоящих далеко за высокими заборами и зелеными лужайками. Я пересек улицу и нашел 31-й номер. Номер был нарисован на воротах при въезде. Я вошел в ворота и направился к дому. Я не ожидал, что О'Делл живет в таком шикарном доме. Я бросил сигарету в траву и она, прочертив огненную дугу, рассыпалась маленький фейерверком искр. Впереди золотые овалы света падали на газон из больших окон. Когда я подходил к крыльцу, из-за колонны выступил человек и стоял, явно поджидая меня. Я всмотрелся в него и оказалось, что это сингалец[6] в белой униформе.

– Кого вы хотите видеть? – вежливо спросил он.

– О'Делла. Кларенса О'Делла. Меня зовут Говард Гарри и он меня не знает.

– С кем, дьявол тебя раздери, ты там болтаешь, Перейра? – голос прозвучал так близко, что я вздрогнул. Круглый высокий человек стоял на крыльце, выделяясь силуэтом на фоне окна. Он казался гигантом – такой он был огромный и толстый.