— Минут через двадцать.

— Ладно. Переключайте на меня.

Николай стоял в проходе и ждал. Из машин по-прежнему никто не выходил. Дождик усилился, и взмахи стеклоочистителей стали чаще, но так и не потеряли синхронности.

Внезапно синяя шторка отодвинулась, и показалась стюардесса.

— Вы можете пройти в кабину пилотов?

— Конечно.

Кудрявцев попытался улыбнуться стюардессе, одернул пиджак и медленно пошел по проходу.

В кабине пилотов его встретили четыре пары напряженных глаз: командира корабля, второго пилота, бортинженера и радиста.

— Это из-за вас такая суматоха? — недружелюбно спросил командир.

Кудрявцев пожал плечами.

— Получается, так.

— Слушайте, у меня сорок шесть пассажиров на борту, и я несу за них ответственность. Я не хочу, чтобы из-за ваших шпионских игр с ними что-нибудь случилось.

— Это от меня не зависит, — развел руками Николай.

— А от кого? Почему нас не подпускают к терминалу? Что вообще происходит?

— Боюсь, я не могу вам все объяснить. Служебная тайна. И, кстати, вы не могли бы ненадолго выйти? Пусть останется кто-нибудь один, кто поможет мне разобраться во всех этих рычажках и кнопках.

Командир усмехнулся.

— А вы не теряетесь!

— Простите, — мягко сказал Николай.

Командир кивнул, и трое мужчин в белых рубашках покинули кабину.

— Ну, и что дальше?

— А дальше — соединяйте. Буду разговаривать.

Командир щелкнул тумблером, нажал какую-то кнопку (Кудрявцев лишний раз убедился, что без пилота он бы ни за что не разобрался) и поднес ларинг ко рту:

— Внимание! Земля, внимание! Переключаюсь на запасную служебную частоту! — еще пару щелчков тумблера, и снова вызов. — Говорит командир корабля. Всем, кто в этом заинтересован, — рядом со мной находится Кудрявцев. Внимание, он готов выйти в эфир!

Поначалу никто не отвечал.

Николай стоял, чувствуя, как бешено бьется сердце. Он еще не успел до конца продумать предстоящий разговор, а сейчас удачные мысли и вовсе исчезли.

Наконец командир получил ответ. Он кивнул и протянул наушники Николаю.

— Вас к телефону! — несколько ехидно сказал он.

— Благодарю! — жеманно отозвался Николай и поднес крупный, обтянутый белой материей наушник к уху. — Кудрявцев на связи!

— Николай Владимирович? — учтиво осведомился мужской голос очень приятного низкого тембра, но с металлическими нотками. — Как вы себя чувствуете?

— С кем я разговариваю?

— Генерал Карлов.

— А подробнее?

— Этого достаточно. Так как вы себя чувствуете?

— Прекрасно. Я абсолютно здоров, если вы это имеете в виду.

— Да, я именно это имею в виду. Видите ли, у нас есть все основания для беспокойства.

— Они беспочвенны. Я абсолютно здоров.

— Хорошо, если так. А остальные пассажиры? С кем из них вы контактировали?

— Послушайте, да что происходит? — Николай начал раздражаться. — Я же объясняю вам, что абсолютно здоров. У меня прибор. Он работает. Все в порядке.

Возникла пауза. Затем голос произнес.

— Вы ведь понимаете, что предосторожность никогда не бывает излишней. Особенно в таком деле, как наше. Николай Владимирович!

— Да!

— Вы же профессионал. Попробуйте поставить себя на мое место, и все поймете. Главное — не волнуйтесь. Сохраняйте спокойствие. Очень скоро мы подъедем и во всем разберемся.

— Я хочу выйти, — сказал Кудрявцев.

— Пока не стоит, — мягко ответил Карлов. — Я не могу выпустить вас в город. Ни вас, ни кого другого.

— Ваши люди будут стрелять?

— Это ни к чему, правда? — подхватил генерал. — И зачем нервировать пассажиров? Не надо. Я очень рассчитываю на вашу помощь.

— Какую?

— Сядьте. Успокойтесь. Просто дождитесь, пока мы сами не разрешим создавшуюся ситуацию.

— Нет никакой ситуации. Я здоров. И я хочу выйти. Послушайте, — Николая внезапно осенило, — свяжитесь с моим начальником.

— С кем? Говорите, я записываю.

— С моим начальником! Ильиным…

— Прошу вас, Николай Владимирович, не нервничайте. Успокойтесь. Как вы сказали? Ильин?

В этот момент Кудрявцев все понял. «Он знает, как меня зовут, и делает вид, что в первый раз слышит об Ильине… Этот Карлов просто тянет время. Он чего-то ждет…»

Николай посмотрел в боковой фонарь кабины. На взлетной полосе никого не было.

«Они не входят, потому что боятся заразиться. Но как только они будут готовы…» Николай догадывался, что это означает.

— Послушайте, генерал. Давайте начистоту. Я хочу выйти. Я хочу жить. А вы меня уже списали. В чем дело?

— Николай Владимирович, позвольте, я свяжусь с Ильиным. Мне потребуется несколько минут… Может, чуть больше.

— Ильин изолирован, так? — спросил Николай.

— Не понимаю, о чем вы говорите?

— Все. Теперь мне все ясно.

Ему действительно стало все ясно. Головная боль прошла так резко, словно ее выключили. Все тело налилось силой и гибкостью. «Период черного пятна, после чего все приходит в норму. Правда, ненадолго», — почему-то подумалось ему.

— А знаете, генерал, я угоню этот самолет!

Карлов устало усмехнулся.

— Николай Владимирович! Не делайте глупостей! Ситуация патовая! Вы не можете выйти, я не могу до вас добраться. Давайте пойдем навстречу друг другу. У самолета — пустые баки. Пока его заправят… Это долгая история. Вы же понимаете, что вы инфицированы. Ильина больше нет. Да и «Заслона» — тоже. Выброс… Я вас не выпущу. Поэтому успокойтесь и ничего не предпринимайте. Я гарантирую вам отдельную палату и любые лекарственные препараты, какие только скажете. Ну что, по рукам?

Николай молчал.

— Ну что? — повторил Карлов.

— Я не хочу… вот так, — сказал Кудрявцев.

— Но у нас же нет выбора… — начал было генерал и вдруг понял, что его никто не слушает. В трубке раздавалось только тихое потрескивание, потом и оно прекратилось.

Карлов протянул трубку референту и коротко бросил:

— Быстрее!

Черноволосый отбросил наушники и мило улыбнулся командиру корабля.

— Никто не хочет решать мои проблемы… Ровным счетом никто, понимаете? Видимо, придется самому, — он расстегнул пиджак и стремительно выхватил пистолет. Рванувшегося к нему командира он ударил рукояткой по голове, быстро отступил назад и запер дверь.