Командир упал в кресло; кровь из рассеченного лба закапала на белоснежную рубашку. Пилот выругался:

— Черт бы тебя побрал! Что ты делаешь? Что вообще происходит?

— Что происходит? — брюнет взвел курок. — Если вкратце — то нас уже нет. Мы еще ходим, дышим, шевелим губами, двигаем руками и ногами, но нас уже нет. Это понятно?

— Что значит «нет»? — недоумевал командир.

— «Летучий голландец». Слышали когда-нибудь об этом? Корабль, идущий в бурю и шторм под полными парусами. С неба льется лунный свет, завывает ветер… А на палубе — никого. Только призраки. Мы все — призраки.

— А-а-а, — протянул командир. Теперь, кажется, ему было понятно, в чем дело. Этот парень — сумасшедший. Только и всего. Сумасшедший с пистолетом в руке.

Командир намеревался незаметно включить связь, чтобы за диспетчерским пультом слышали, что здесь творится, но мужчина перехватил его движение, резко бросившись вперед и вырвав провода наушников из гнезд.

— Не надо! Пока это просьба, — он прижал обрез ствола к мокрому от пота лбу командира.

— Должен заметить, весьма вежливая, — стараясь не делать резких движений, сказал командир.

— Насколько это возможно в сложившихся обстоятельствах, — парировал мужчина. — А теперь — запускайте двигатели.

Командир поднял на него глаза.

— Пожалуйста, уберите оружие.

Мужчина отступил на шаг, но по-прежнему продолжал держать пилота на мушке.

— Спасибо, мне так спокойнее, — сказал командир. — А теперь по порядку. Я могу запустить двигатели, но вам это ровным счетом ничего не даст. Керосина в баках — на пятнадцать минут, не более. Мы сможем только взлететь, но тут же упадем.

Брюнет рассмеялся.

— Я что, похож на самоубийцу? И даже если так, разве у меня нет другого способа? — он выразительно повертел пистолетом.

— Но тогда зачем…

— Эй, вы меня плохо слышите, да? — глаза у брюнета стали наливаться кровью. Командиру показалось, что еще немного — и он потеряет контроль над собой.

В дверь стали стучать. Стук становился все сильнее и сильнее.

— Я сказал: «Запускайте двигатели!» Мне что, пристрелить кого-нибудь из ваших товарищей? Или из пассажиров? Чтобы рассеять последние сомнения? Я сделаю это, — он потянулся к задвижке.

— Ладно, ладно. Не надо, — командир активировал систему старта.

Пульт перед ним зажегся разноцветными огоньками. Стрелка топливомера едва качнулась вправо и застыла около отметки «0».

— Видите, керосина нет.

— Тогда чего же вы тянете?

Командир пожал плечами и щелкнул тумблерами. Фюзеляж лайнера охватила мелкая дрожь, передававшаяся через пол. Откуда-то сзади послышался посвист турбин.

— Пока двигатели выйдут на рабочий режим…

— Командор, я ведь уже говорил: мы никуда не летим. Я просто хочу, чтобы эти машины отъехали. Вы двинете самолет с места, «Волги» разбегутся, я спрыгну в грузовой люк и перелезу через забор. Все останутся целы и довольны. Ну?

— Я не могу это сделать, — покачал головой пилот.

— Конечно, можете. Надо их немного испугать. Пусть отъедут. Я хочу выбраться отсюда, понимаете? Ну? — пистолет снова прижался к голове летчика.

— Хорошо, хорошо…

— Только отгоните их, и все. А я спрыгну, они меня и не заметят.

— Ладно, ладно, я все понял, — командир развернулся в кресле, ногой отжал педаль тормоза, перевел управление шасси на маленький ручной штурвал и передвинул рычаги газа немного вперед.

Лайнер медленно тронулся с места. Он катился прямо на две черные «Волги», стоявшие метрах в пятидесяти от самолета.

— И все? — сказал брюнет. — Это так просто? Только и всего?

— Ну, в общем… — пилот не договорил.

В тесноте кабины выстрел прозвучал особенно громко. Кровь брызнула на стекло.

Брюнет подхватил тело пилота, вытащил его из кресла, а сам сел за штурвал и еще прибавил обороты двигателей.

— Я вам не поросенок! Ясно, генерал Карлов? И не вам решать, кому жить, а кому подыхать!

Он закашлялся, и алые прожилки вылетели изо рта на панель приборов, но Кудрявцев сделал вид, что не заметил этого. Иначе все теряло смысл. Он продолжал надеяться, что прибор сделает свое дело. Обязательно сделает.

Самолет катился по взлетно-посадочной полосе, набирая ход.

Николай видел, как из «Волги» выскочил человек в костюме и замахал руками над годовой. Это зрелище показалось ему забавным.

Человек махал еще несколько секунд, затем запрыгнул обратно в «Волгу», и обе машины, резко развернувшись почти на месте, помчались прочь.

Но Кудрявцев не стал их преследовать. Он докатился до ближайшего перекрестка (это было пьянящее чувство: управлять столь мощной и при этом послушной машиной) и повернул направо.

Теперь лайнер был нацелен точно в здание аэропорта.

Черная «Волга» мчалась по мокрому пустынному шоссе, связывавшему Москву с аэропортом «Домодедово». Референту порой казалось, что колеса вот-вот потеряют сцепление с асфальтом и машина улетит в кювет. Но мрачный и молчаливый водитель каждый раз еле заметно двигал рулем и возвращал автомобиль на дорогу. Весь его вид говорил: «Парень, занимайся своим делом. А на трассу лучше не смотри — если не хочешь забрызгать своим завтраком переднюю панель и лобовое стекло».

Зазвонил радиотелефон.

— Да? — референт вслушивался в сбивчивые объяснения, потом передал трубку генералу.

— Карлов! — сказал седоволосый.

— Товарищ генерал! — раздалось в трубке. — Ситуация выходит из-под контроля. Самолет движется по полосе.

— Куда? — спросил генерал. Референт изумленно поднял брови. Этот вопрос показался ему наименее умным из всех возможных. Что значит «куда?» Для чего самолеты катаются по взлетно-посадочным полосам? Чтобы взлететь, естественно.

В следующее мгновение он вспомнил, что в баках лайнера почти совсем нет керосина. Стало быть, взлететь он никак не мог, хотя это, наверное, было бы не так уж и плохо — если бы самолет взлетел и упал где-нибудь за городом. Конечно, звучало цинично. Но так было бы лучше. Для всех.

— Ах, вот оно что… — сказал Карлов и замолчал.

Референт не в силах сдержать удивления, развернулся на переднем сиденье и посмотрел на шефа.