- Рада это слышать.

- Но если ты еще раз подсыплешь мне какую-то дрянь ...

- То что? - Она вплотную приближается ко мне и кривит обветренные губы. Они у нее светло-розовые, потрескавшиеся, будто бы Тэмми болеет или нуждается в дозе. - Что ты сделаешь? Ничего. Ты только говоришь. Ты обложка с пустотой внутри. Ты говоришь и говоришь, а о жизни знаешь столько же, сколько я о смерти. Притом, что ты живешь, а я уже умирала. Ты вдохновленная праведностью, не куришь, не пьешь - монахиня. Только жизнь другая, солнышко. Люди - кретины, желающие сделать тебе больно.

- Заткнись, Тэмми, - рычит Кори и оказывается рядом, - если ты рот не закроешь, я...

- Что? Позовешь Уилла? О, да. Только он и сможет что-то сделать, потому что вы - два недоразумения, застрявших в собственных предрассудках. Я сделала то, что захотела, и я славно повеселилась, котик, - она глядит мне в глаза и усмехается, - а ты никогда так не сможешь. Ты никогда не поступишь по своей воле, только по совести. И мне тебя жаль. Как ты много теряешь. Жизнь - не только хорошая штука. Вся красота жизни в ее плохой стороне. А вы - святоши. Меня тошнит от вас. От вашего лицемерия. Я хотя бы говорю то, что думаю. А вы боитесь даже собственных мыслей.

- Что здесь происходит? - Неожиданно спрашивает Уилл. Он стоит на пороге ванной комнаты и прижимает полотенце к волосам. - Все нормально?

Мы молчим. Тяжело дышу, смотрю на девушку, а она продолжает кривить губы, не обращая внимания на то, что воздух раскалился и искрится над нашими головами. Вдруг становится так тихо, что в ушах звенит. Это гнетущая, омерзительная тишина, которая, в свое время, сводила с ума пленников и лишала их рассудка. В конце концов, Тэмми тихо усмехается и приближается ко мне, облизнув губы.

- Лучше это буду я. Лучше ты разочаруешься из-за меня, Реган. Жизнь все равно от тебя не отстанет, пока ты не свалишься и не размажешь лицо об асфальт. Прими этот дар от девушки, которую терпеть не можешь. Иначе это сделают те, кого ты любишь.

Она отстраняется и уходит, больше не взглянув на меня, а я с силой стискиваю зубы. Что за идиотское оправдание? Что за идиотский разговор? Я нервно прохожусь ладонями по лицу и срываюсь с места.

- Ты куда? - Взволнованно восклицает Кори. - Реган.

- Пройдусь.

- Я с тобой.

- Нет. - Иду к двери. - Я хочу побыть одна. - И выбегаю из номера.

Не знаю, сколько брожу по городу. Более того, я смутно представляю, куда вообще иду. Просто плетусь вдоль проспектов и улиц, смотрю по сторонам, но ни черта в голове не откладывается. Неожиданно Сиракьюс больше не кажется мне волшебным местом. Я вдруг понимаю, что это такой же город, как и все остальные города. И не важно, высокие здания или низкие, много парков или мало, скрещенные улицы или параллельные. Важно то, с кем ты находишься, и как ты себя чувствуешь. Даже самое красивое место в мире не избавит от уродства в груди, которое растет и распускается, как ядовитый плющ.

Раньше мне казалось, что есть какая-то магия в вечном движении. В путешествиях и познании неопознанного. Но сейчас я понимаю, что мало двигаться. Нужно чтобы кто-то еще и за руку держал, кто-то близкий, а не чужой. Смысл в открытиях, если их разделить не с кем? Смысл в движении, если двигаешься один? Иногда людей вокруг бывает много, а на деле оказывается, что рядом - никого.

- Осторожно! - Неожиданно доносится до меня вопль какой-то женщины, и я вижу перед носом широкий капот. Машина тормозит в нескольких сантиметрах от моих ног, я нервно зажмуриваюсь, и только потом понимаю, что перехожу дорогу на красный свет.

- Ты что - спятила? - Возмущается водитель и выпрыгивает из салона. Я слышу, как он хлопает дверцей, как плетется ко мне, и раздраженно опускаю руки. Что ж, день просто великолепный. Еще одна стычка, а не прошло и получаса. - Ты куда смотришь, куда...

Мы с водителем встречаемся взглядами, и я неожиданно чувствую, как грудь обдает кипятком. Не могу поверить. Черт. Мы застываем в немой растерянности. Глядим друг на друга и молчим, потому что говорить сложно.

- Реган? - Наконец, спрашивает парень и улыбается. Я соскучилась по этой улыбке. Тепло проносится по коже, воспоминания ударяют в голову похлеще алкоголя, и я резко встряхиваю волосами, не веря в то, что вижу этого человека перед глазами. - Ренни!

Он срывается с места, кидается на меня и обнимает, прижимая к себе так крепко, что у меня сводит все тело, но я не сопротивляюсь. Позволяю себе расслабиться и положить к нему на плечо подбородок. О, Боже. Пальцы мои сжимают руки парня с такой силой, что костяшки бледнеют.

- Бенни...

- Вот это да! Черт! - Парень отстраняется и широко улыбается. Машины сигналят, а мы внимания не обращаем. Смотрим в глаза друг друга и как придурки лыбимся. - Как же так, господи, поверить не могу. Ты настоящая? - Он вновь хохочет. - Точно?

Я жадно осматриваю парня, притрагиваюсь пальцами к его иссиня-черным волосам, к заросшему подбородку. Вновь касаюсь широких плеч, а потом гляжу в глаза. Они у него невероятные: изумрудно-синие с рыжеватой крапинкой. Парень выше меня на голову, а я уже и забыла, как это - стоять под его пристальным взглядом и ощущать себя мелкой.

- Ренни, что ты здесь делаешь?

- Так вышло. Чистая случайность.

- Случайность?

- Да. - Гляжу парню за спину и заправляю за уши волосы. - За тобой уже очередь.

- Верно. Надо убрать машину. Идем.

- Но...

- Ничего не знаю, Реган Баумгартен, - Бенни берет меня за руку и ведет к машине. У него низкий, ровный голос, и когда он произносит мое имя, у меня мурашки пробегают по спине. - Пошли. Я никуда тебя не отпущу, ясно? Я тебя похитил.

Усмехаюсь и запрыгиваю в салон матового синего кабриолета. Бертрам дверь мне не открывает. Я просто пролажу через верх, как и он - пролазит на водительское сидение. Не знаю, что чувствовать, но грудь у меня так и горит от всколыхнувшихся воспоминаний.

Парень дает по газам, машина визжит, от колес поднимается серая дымка, и мы лихо срываемся с места, наконец, освободив движение всем, кто сигналит позади. Мои волосы вспыхивают по всей длине и плавают по воздуху, словно по океану. А я смотрю на Бенни, на то, как он сжимает кожаный руль, как переключает передачи, и улыбаюсь, неожиданно позабыв о том, что прошло три года. Нет. Мы не расставались. Он не уезжал. Не оставлял меня и Кори, не нарушал ту идиллию, что появилась между нами, будто нерушимая связь. Он продолжал заезжать за мной по пятницам, и мы продолжали ходить в парк, лежать на одеяле и смотреть в небо, изучая созвездия. Втроем. Как во всех хороших книгах. Мы не расставались больше чем на несколько часов, и если Кори не мог вытащить меня и дома, приходил Бертрам и послушно ждал, пока я вязала канаты из постельного белья. Он был мне другом. Он и Кори. Две причины, из-за которых я соглашалась мириться с предками, из-за которых я закрывала глаза на все то дерьмо, что со мной творилось. Какая к черту разница, если у меня были лучшие друзья? Но потом Бертрам уехал.

Я свожу брови и смотрю на парня иначе. Я вспоминаю, как он оставил мне письмо у двери, даже лично не попрощался. Просто уехал. А мы с Кори потерялись. Конечно, как и у всех людей в жизни бывает, мы пережили его отъезд. Люди все переживают, дайте лишь время. Но мне было больно. Мне и сейчас становится больно, как только отходит шок, и на плечи сваливается реальность.

Думаю, эйфория притупляется и у Бенни. Он больше не улыбается. Ведет машину и смотрит на дорогу, крепко стискивая в пальцах руль. А он изменился. Подкачался. На шее у него размашистые татуировки. Я скептически хмыкаю.

- Что? - Не понимает он, вздернув уголки губ. - Что-то не так?

- Нет, все в порядке. - Я прикусываю кончик пальца и отворачиваюсь.

- Ты так и не научилась врать.

- А ты до сих пор отвратительно водишь.

- Я совершенствуюсь, - улыбается он.

- Да, я заметила. Едва не переехал меня.

- Вообще-то, это ты вышла на красный свет.