- Послушай, Ренни.

- Перестань.

- Я хочу сказать...

- Не хочешь.

- Хочу. - В глазах Бертрама пламя. Оно поджигает меня, испепеляет. - Я...

- О чем шепчемся? - Внезапно спрашивает знакомый голос, и перед нами вырастает Уильям Гудмен собственной персоной. Я потерянно хмурю лоб, а Бенни стискивает зубы.

- Мы разговаривали, - с наигранным спокойствием сообщает он.

- Ну, говорите. Я вам мешаю?

- Мы хотели поговорить наедине.

- Наедине? Да тут человек восемьдесят.

- Уилл, - восклицаю я и делаю шаг вперед, - ты что тут делаешь? Ты же уехал.

- Я вернулся.

- Зачем?

- А когда еще пригласят покутить в Верхнем Ист-Сайде, верно? - Уилл наклоняется, а я вдруг улавливаю запах алкоголя, исходящий от его лица. В ту же секунду живот у меня скручивается от злости, и я поджимаю губы, а он ухмыляется. - В чем дело, птенчик?

- Ты пьян.

- Немножко.

- Давайте выйдем на улицу, - предлагает Бертрам. Он кладет руку на плечо Уильяма, но тот вдруг резко выворачивает ее и тянет на себя. Я даже опомниться не успеваю, а друг уже от боли стискивает зубы. - Какого черта!

- Уилл! - Кричу я. - Ты что творишь?

- Мы сами с птенчиком разберемся, что нам делать, - шепчет он и откидывает парня от себя резким толчком. Не знаю, как Бертрам умудряется удержать равновесие. Но он не падает, а просто скользит вперед и облокачивается о вытянутый столик.

Внимание всего зала приковано к нам. Я вижу, как сквозь толпу прорываются двое мужчин, и пронзаю Уильяма испепеляющим взглядом. Что он делает? Что на него вообще нашло? Черт! Как я еще хотела его увидеть? Лучше бы он уехал и не вернулся.

- Быстро, - рявкаю я, схватив парня под локоть, - уходим.

- Но мы не потанцевали. Куда ты торопишься?

- Просто шевелись!

Толкаю Уилла к противоположному входу и периодически оборачиваюсь, проверяя, чтобы никто из охраны не подошел слишком близко. Надеюсь, Бертрам не сдаст нас, хотя я бы на его месте не была столь милосердна. Иногда Уильям ведет себя как кретин.

Мы оказываемся на улице, и шум Нью-Йорка сваливается на мои плечи, будто груда камней. Но сейчас я не готова к такому. Не готова наслаждаться хаосом. Мне хочется как можно скорее очутиться в тишине.

Я протираю ладонями лицо и растерянно осматриваюсь.

- Ты чего? - Пошатываясь, спрашивает Уильям и наваливается на меня. - Только не говори, что ты не скучала. Ты скучала. Я точно знаю.

- Боже.

- Нет. Я - Уилл.

- Черт!

- Опять не угадала.

- Просто закрой рот, хорошо? - Заправляю за уши спутавшиеся волосы и выдыхаю. Даже думать не хочу о том, что происходит. К счастью, для сопровождения алкоголиков у меня имеется опыт. Но я не хочу им пользоваться. Не хочу, чтобы Уилл был таким же, как мой отец. Это неправильно. Если они хотя бы чем-то схожи, я должна уносить ноги.

- О чем ты думаешь, птенчик?

- О том, что ты - полный кретин.

- Я испортил тебе вечер?

- Такими темпами ты испортишь мне жизнь.

- Нет, подожди. - Уильям выпрямляется и тут же становится на десятки сантиметров выше меня. Взгляд у него темнеет, а скулы подрагивают от того, как сильно он стискивает зубы. - Ты делаешь вид, что я дерьмо, что я что-то испортил. Но я спас тебя.

- Спас меня? - Громко восклицаю я. - Ты спятил?

- А разве не так? Ты бы посмотрела на себя со стороны. Этот придурок пытался тебе в любви признаться, а ты ведь ничего к нему не чувствуешь. Ни-че-го.

- Это не твое дело.

- Это мое дело.

- Как только я проиграю пари, я сообщу тебе об этом.

- Я сейчас не о пари.

- А о чем тогда?

- О том, что ты меня любишь. - Он вновь покачивается в сторону, но взгляда от меня не отводит, и мурашки, пробежавшие по моей спине, превращаются в пылающую лавину.

- Что?

- Ты услышала.

- Ты сам себя не услышал. Уилл, ты пьян, ты не понимаешь, что несешь!

- То есть я не прав?

- Конечно! - В глазах у меня яростное недоумение, а ноги трясутся от ужаса. - Какое мне до тебя может быть дело? Влюбиться в человека, которому никто не нужен? Потерять голову из-за человека, который не ценит близких людей? Которому не нужны отношения и любовь никакая не нужна? Я что - свихнулась?

- Именно. Я ведь говорил тебе. В самом начале. - Уильям оказывается так близко, что наши лбы соприкасаются. - Ты из тех, кто не любит, а страдает. Ты страдаешь из-за меня, птенчик. Тебе больно, потому что ты влюбилась в такой кусок дерьма, как Уильям Гудмен. Паршиво, верно? - Его пальцы путешествуют по моей щеке, его дыхание греет и морозит мои губы. Я не могу стоять, не могу его слушать, и мне так страшно и больно, что внутри все переворачивается и вспыхивает ярким пламенем. - Ты меня любишь.

- Нет. - Втягиваю глубоко-глубоко в самые легкие воздух и перехватываю его руку. Уилл застывает, а я отстраняюсь и рассерженно поджимаю губы. - Мне наплевать на тебя.

- Ты не умеешь врать.

- Мне наплевать на тебя.

- Повтори это еще раз, и, возможно - только возможно - ты сама в это поверишь.

- Хватит, перестань, - я отпрыгиваю от парня в сторону и поправляю низ платья, - ты не должен быть здесь. Вызови такси и отоспись. У тебя в голове - полное дерьмо.

- Зачем мне такси? Я приехал на машине.

- На машине, - я скрещиваю на груди руки, - и ты сядешь за руль в таком состоянии?

- Тебе же наплевать на меня. - Он ухмыляется и развалисто направляется в сторону Доджа. А я ошеломленно округляю глаза.

- Уилл! Чертов идиот, что ты делаешь?

Парень не отвечает. Плетется все дальше и дальше, а я мнусь возле входа в галерею и понятия не имею, что мне делать. Дьявол! Взмахнув руками, я срываюсь с места и бреду за Гудменом, прокручивая в голове самые страшные ругательства. Во что я ввязалась? Не понимаю. С какой стати этот человек волнует меня, с ума сводит?

Будто фурия я налетаю на него сзади и ударяю по спине, когда он открывает дверцу с водительской стороны. Уилл оборачивается, а я хватаю его за ворот куртки.

- Ты сейчас же отдашь мне ключи от машины, услышал?

- Ого, - присвистывает он, - ты нравишься мне в гневе, птенчик.

- Я не шучу.

- Я тоже.

- Отдай.

- Нет. - Он ухмыляется, а меня тошнит от запаха алкоголя, срывающего с его языка одновременно со словами. Когда он успел? Зачем? - Я так и не доехал до Нью-Хейвена.

- Нью-Хейвена? - Переспрашиваю я и вскидываю брови. - Что ты там забыл?

- Отца.

- В смысле?

- В прямом. - Он хихикает, а я недоуменно покачиваю головой.

- И что мистер Гудмен делает в Нью-Хейвене?

- А разве я сказал что-то о мистере Гудмене? - Шепчет он и глядит на меня глазами полными безумия, отчаяния и ужаса. Внезапно Уильям улыбается еще шире, но боль в его взгляде припечатывает меня к асфальту, будто бы гигантский булыжник.

Я не знаю, что сказать. Хлопаю ресницами, а он прожигает меня насквозь.

- Не понимаю.

- Зато я все понимаю. - Едва слышно бросает он и поворачивается лицом к Доджу.

Уилл вновь пытается открыть дверь, но я хватаю его за плечи и тяну на себя. Он не сопротивляется. Парень вялый, да и на ногах стоит еле-еле. Правда, взгляд у него темный и лихой, прорезающий меня насквозь. Я приближаюсь к его лицу.

- О чем ты говоришь?

- Ни о чем.

- Уилл, объясни мне.

- Я уже все сказал. Я должен ехать.

- Нет, - я останавливаю его и растерянно приподнимаюсь на носочки, - Уилл, что ты сказал о своем папе? Зачем? Это неправильно. Дрейк, он ведь замечательный, он...

- ... не мой отец.

Отступаю назад. Внезапно мне становится больно, и я хватаюсь пальцами за живот.

- Такого быть не может.

- Я тоже не поверил. А потом - вух! Жизнь такая подлая тварь, Реган. Она затаится в уголке и ждет, пока ты пробежишь мимо. А затем она впивается зубами в твою глотку.

- Ты ошибаешься.

- Думаешь? Мой настоящий отец двадцать три года прохлаждается в Нью-Хейвене, а моя мама в это время вешала мне лапшу на уши.