Линкоры и крейсера реагировали не столь оперативно. Они принялись запрашивать базу, следует ли им тоже отправиться в погоню или надо остаться на орбите, чтобы защищать планету на случай внезапного нападения миламанов. Правда, миламанами поблизости и не пахло, но с базы поступали противоречивые приказы, и когда наконец сам генерал приказал эскадре разделиться и меньшую часть бросить на перехват катера, было уже поздно.

Сразу после того, как катер взлетел, рамбиярские партизаны улетучились с территории базы, словно они и вправду умели летать. Если бы не многочисленные трупы тех, кому не повезло, то могло показаться, что они просто приснились персоналу базы, а парадный катер унесла с планеты какая-то сверхъестественная сила. Иного объяснения этому генерал Забазар подобрать не мог.

Вдобавок ко всему рамбиярцы повредили некоторые приборы наблюдения и связи. Но к счастью не все, и генерал Забазар своевременно получил самое важное сообщение, которого он ожидал все последние дни. Как раз когда персонал базы во главе с самим генералом подсчитывал ущерб, с линкора, оставшегося на орбите, передали, что в неисследованной части галактики заработал аварийный аннигиляционный маяк.

Моторо-мотогальский агент решился выполнить ту миссию, ради которой он был внедрен в экипаж «Лилии Зари» лишь после того, как узнал некоторые подробности о текущем режиме безопасности корабля.

Дело в том, что на пути к Арктуру некоторые члены экипажа заявили капитану протест по поводу слежки, которую начальник службы безопасности организовал на борту под предлогом поисков шпиона. Они потребовали отчета, дала ли эта слежка какой-нибудь эффект. А узнав, что не дала, устроили нечто вроде демонстрации на парадной палубе под лозунгом «Нет вторжению службы безопасности в частную жизнь!»

По миламанским меркам это вовсе не воспринималось как начало бунта на корабле, и капитану с начальником службы безопасности пришлось клятвенно заверить недовольных, что индивидуальную слежку за членами экипажа с помощью микроботов они не ведут.

Вместе с тем капитан категорически отказался отключить камеры в коридорах и местах общего пользования. Он знал, что шпиону понадобится как минимум еще один раз войти в компьютерную сеть, чтобы заполучить данные о местоположении Земли и маршруте крейсера. И он не может сделать это с каютного компьютера, иначе вычислить его не составит труда.

Таким образом, столкновение демонстрантов с капитаном окончилось вничью. Шпион в этой акции не участвовал, он сидел тише воды, ниже травы, но узнал обо всем буквально через час, когда вольный пересказ речи капитана распространился по всему кораблю.

Нельзя сказать, чтобы миламаны никогда не лгали и не обманывали. Они могли и соврать, и умолчать, и это не считалось таким уж большим грехом — но одно можно сказать с уверенностью. Порядочные миламаны никогда не давали ложных клятв.

А капитан там, на парадной палубе, произнес дословно следующее:

— Я клянусь вам, что на моем корабле ни за кем не ведется персонального наблюдения. Не могу обещать, что этого не будет никогда, но сейчас этого нет и в ближайшее время не предвидится.

Именно поэтому недовольных так легко удалось успокоить, хотя они были настроены весьма решительно. Заводилами были храбрые, но стеснительные парни, которые жили или работали неподалеку от того туалета, откуда шпион выходил в компьютерную сеть. Им взбрело в голову (а может, слух такой прошел), будто первыми на подозрении окажутся именно они.

Осознание того, что начальник службы безопасности или его подчиненные могут наблюдать за их частной жизнь через посредство микроботов, мешало недовольным наслаждаться любовью в своих каютах наедине с раскрепощенными девушками, которым было все равно, смотрит на них кто-нибудь или нет. Однако эти девушки тоже пришли на митинг, поскольку им не меньше хотелось наслаждаться любовью, а панический страх слежки, который у некоторых парней достиг масштабов паранойи, ломал девчонкам весь кайф.

И вот капитан поклялся, что служба безопасности ни за кем не следит. А значит, сказал чистую правду, и в этом нет никаких сомнений. Даже если бы он не произнес слово «клянусь», ребята в большинстве своем поверили бы ему. Члены экипажа «Лилии Зари» привыкли верить своему капитану.

Однако шпион в этом случае мог бы и усомниться. Ложь капитана в такой ситуации проходила бы по разряду не вранья, а военной хитрости, и любой нормальный миламан его бы понял.

Но капитан произнес волшебное слово, и сомнений не осталось даже у шпиона.

И он решился.

Колебания не оставляли его до самого последнего момента, тем более, что время было. Митинг произошел за два дня до подлета к Арктуру, и в эти два дня моторо-мотогальский агент не мог ничего предпринять.

Зато когда «Лилия Зари» вышла около Альфы Волопаса в досвет для корректировки курса, колебаться стало некогда. Времени было совсем мало, и хорошо еще, что шпион как раз перед остановкой сменился с вахты.

Вахты менялись строго по часам, но многие из навигационной группы остались в этот момент на своих постах, а из двигательной группы, обслуги и спецназа почти все бросились на смотровую галерею.

Шпион в этот момент кинулся в свою каюту, что само по себе не было подозрительно, но могло вызвать очень серьезные подозрения после того, как миссия будет выполнена.

Но шпион все время помнил о маленьком поселке на оккупированной моторо-мотогалами планете и о людях из этого поселка.

Он знал, что если выполнит задание и вернется с пустыми руками, то миламаны ему этого не простят.

И все же он продолжал колебаться, держа в руках маяк в виде сувенирной авторучки и уже открыв крышку мусоросборника. А минуты уходили. Корабль уже завершал поворот и переориентацию и был готов запустить ускорители, чтобы снова уйти в сверхсвет.

А следующая корректировка курса будет уже очень далеко от Земли.

И шпион успел.

Он успел в самый последний момент, когда автоматика ассенизационной системы еще перенаправляла мусор прямо за борт.

И маленькая аннигиляционная бомба жахнула прямо рядом с бортом. Короткая яркая вспышка, которую тотчас же засосало в миниатюрную черную дыру — не больше горлышка от бутылки. Но тотчас же на экране навигационного локатора загорелась яркая отметка «неидентифицированный аварийный сигнал», а компьютер мгновенно отрапортовал, что координаты источника сигнала совпадают с координатами «Лилии Зари».

В следующую секунду на корабле взревел сигнал тревоги. Землянам он показался музыкой, но миламаны были иного мнения и без напоминаний бросились по своим местам, в недоумении переспрашивая друг у друга, что случилось.

— Срочное погружение! — скомандовал капитан на мостике, и крейсер ушел в сверхсвет чуть ли не раньше, чем в динамиках громкой связи стихло эхо его голоса.

Капитан «Лилии Зари» сразу понял, что вспышка аварийного маяка — дело рук вражеского агента, и отреагировал на угрозу, повинуясь инстинкту самосохранения. Первая его мысль была о том, что шпион наводит моторо-мотогалов на крейсер, и надо немедленно убраться как можно дальше от того места, которое обозначено маяком.

Уже потом пришла другая мысль. О том, что навести моторо-мотогалов на «Лилию Зари» таким способом — затея безнадежная. Пока мотогальские корабли дойдут до маяка, крейсер успеет улететь черт знает куда. А вот звезда или планета никуда не улетит.

Так что все ясно. Эта история — из той же оперы, что и попытка взломать компьютерную сеть. Шпион хочет навести моторо-мотогалов на Землю — родной мир носителей гена бесстрашия.

По каким-то причинам он не сумел сделать это непосредственно у Земли. А теперь решил, что на обратном пути меры безопасности будут ослаблены… Хотя нет — ведь капитан сам объявил во всеуслышание о границах этих мер.

Ну конечно. И демонстрация недовольства тоже могла быть спровоцирована шпионом. Начальник службы безопасности высказал это предположение сразу же, как только вник в суть проблемы.