В благодарность поэтессе я все же добавлю пару серьезных слов по поводу ее статьи.

Глушкова обвиняет меня в "принципиальной антинародности" — как если бы интеллигенция, которой я привержен по сословно-классовым соображениям, не была частью народа. Но дело даже не в этом. Она цитирует мои слова:

"Я буду с русской интеллигенцией и верхними классами против русских рабочих и крестьян, случись у нас опять социальная война. Потому что я — потомственный дворянин и интеллигент".

Глушкова обрывает на этом цитату по понятным соображениям, о которых ниже. Здесь же подчеркну, что мой постулат носит условный характер: я сделаю то-то и то-то, если случится то-то. Этой условности поэтесса замечать не хочет.

Трактовка моей фразы выдает всю глубину различий в моей и глушковской оценке исторического момента. Татьяна Глушкова считает в принципе возможным (и кажется, даже желанным) такой поворот событий, за которым в русском стане вспыхнет классовая война. Я этот поворот сегодня исключаю начисто. Надежды Глушковой на то, что "русские рабочие и крестьяне шелохнутся", тщетны. Мы каждой клеточкой мозга успели убедиться в этом за истекшее десятилетие. Пусть Глушкова не надеется: "социальной войны" у нас не будет. Тому есть веские социально-исторические причины. Да, я знаю, где пройдет мой фронт в случае такой войны, но абсолютно уверен, что воевать с русскими рабочими и крестьянами мне в жизни не придется. В противном случае я не был бы столь откровенен.

Замечу в скобках, что люди моей сословно-классовой принадлежности никогда не были в России инициаторами гражданской бойни. Агрессия всегда шла со стороны красных, и нападение на меня Глушковой и «Дня», расколовшее хрупкий нейтралитет, это лишний раз подтверждает. Я защищаюсь, как защищались мы — тогда, в 1917-м.

Русские националисты не считают своим долгом воевать с русскими (!) коммунистами. Разоблачать, высмеивать — сколько угодно. Но мы при этом всегда помним, что они — тоже часть нашего народа, которую следует беречь, а при необходимости и защищать. Я много и порой очень жестко спорил с моим отцом (он был убежденным коммунистом, не чета иным), что не мешало нам с ним любить и уважать друг друга. Но идти с коммунистами под их знаменами или даже просто под общим знаменем — об этом не может быть и речи. Никакой, даже тактической, необходимости в этом уже нет. За четыре года моя "Национальная газета" получила письма из 151 города и села бывшего СССР, в том числе из таких, о которых я и слыхом никогда не слыхивал: слобода Тюрмеровка Владимирской области, село Можары Рязанской… Как туда попадает газета — Бог весть, но попадает и работает! Ворвались мы — моими статьями в «Независимой» — и в сознание высших эшелонов интеллигенции и истеблишмента. Мы прорвали информационную блокаду, сформировали постоянную и все растущую аудиторию. И мы знаем: будущее за нами.

А вот другая война — война наций и рас, и притом жесточайшая! — уже идет, она в разгаре. (О ней я подробно пишу в своей новой книжке "Итоги ХХ века для России", которую можно также прочесть на моем сайте: www.nazionalism.net.) И тут уместно доцитировать самого себя, коль этого не стала делать Глушкова:

"Не дай Бог, конечно, перепутать и в войне миров защищать, к примеру, только свою нацию. Это будет значить, что я просто идиот.

Но не дай Бог перепутать и в другую сторону и в борьбе наций встать на позиции «общечеловеческие»: это будет значить, что я такой же идиот, только с обратным знаком.

Сегодня Россия переживает последствия именно конфликта наций: русским нанесено тяжелое поражение. Это факт. Вызов брошен, и я знаю свое место в окопе".

Я стою в этом окопе плечом к плечу со всеми русскими классами и сословиями, в том числе с русскими рабочими и крестьянами, как то ни прискорбно для какой-нибудь юной девы, начитавшейся на ночь Леонтьева. Это неоспоримо.

Добавлю один вывод, логически вытекающий из сказанного.

Защищать лишь отдельный, «свой» класс русской нации в условиях национальной войны, ведущейся против русских в целом, — не только идиотизм, но и преступление. Вдвойне преступление — раздувать классовую рознь в этих условиях и призывать инородцев на сторону одних классов против других.

В свете данной аксиомы меня шокировала статья в «Завтра» № 47(364), воспевающая таких, пардон, "национал-капиталистов", как Абрамович и Дерипаска. Вот так "русский бизнес-клуб"… На мой взгляд — полный конфузище! Что это?! Новый союз пролетарских масс с жидобольшевистскими комиссарами? Неужели денег подкинули к юбилею? Поздравляю!

Надеюсь узреть ответ Татьяны Глушковой на этот "вызов времени"…

Засим — прощайте.

*) Полностью всю полемику, вызванную моими публикациями в «НГ» см. в кн. "Русский национализм, его друзья и враги" (в печати) или на сайте www.nazionalism.net.

Одним из провокационных обстоятельств, принесенных Интернетом в нашу действительность, является ИЛЛЮЗИЯ СВОБОДЫ.

Свобода — вещь вообще часто иллюзорная, и м м а н е н т- н а я, если ее понимать в отрыве от своих трансцендетных источников. Не вполне свободен человек, лишенный Божьего промысла. Не вполне свободен автор, не слышащий свою музу. Не свободна политика, не способная чувствовать свои исторические корни.

Нет свободы и в пресловутой «виртуальности», которая, если разобраться, есть лишь технически усовершенствованное и отчужденное человеческое воображение, подчиняющееся, как там ни крути, все-таки архетипическим законам сознания.

Но есть еще одна «свобода», чисто российская, связанная с Интернетом.

Число пользователей Интернета в России не превышает сегодня полутора миллионов человек.

Это ничтожно мало, если для сравнения взять, скажем, тех, кто охвачен другими средствами информации: радио, ТВ, прессой, книгами, наконец. Телевизор смотрят восемьдесят процентов населения. Книги или иную печатную продукцию читают (так или иначе) девяносто процентов. В Интернет выходит только один процент .

Пока Сеть не стала средством массовой информации. Представим, однако, что интернетизированный компьютер будет стоять в каждом доме, как сегодня стоит телевизор, и ситуация в корне изменится. Интернет — это, в сущности, тот же телевизор, лишь с бесконечным числом «каналов». Вопрос: можно ли в России представить существование массовых каналов без обязательного лицензирования со стороны власти? В Китае, чтобы открыть сайт в Интернете, нужно получить лицензию. Сеть рассматривается как такое же СМИ, как и любое другое. Наверняка что-то подобное произойдет и в России.

Интернет дал нам то, чего у нас никогда не было, а именно СВОБОДУ СЛОВА. Благодаря Сети мы получили чисто физическую возможность распространять и получать информацию. Честно говоря, у меня это вызывает настороженность и даже недоверие. Трудно допустить, что в стране, в которой н и к о г д а не было свободы слова, может появиться полная свобода информации.