– Жаркий сегодня выдался денек! – заметил сэр Моррис. – Так ты, значит, собрался в Лондон, мой мальчик? К своему дяде?

Филипп неопределенно пожал плечами.

– Может, к дяде, может, еще куда… Меня это мало волнует.

– Нельзя с таким настроением начинать столь важное предприятие, – сказал сэр Моррис нарочито напыщенно. – Это дело должно всецело занять тебя.

Филипп развел руками.

– Но мое сердце здесь, сэр, дома!

– А также еще в Шарлихаузе, – рассудительно возразил его отец. – Разве бы ты иначе собрался в Лондон?

– Нет, только здесь! Слава Богу, я теперь, наконец, понял, что Клеоне я вовсе не нужен. Она вертит мной, как ей вздумается, и держит при себе только для развлечения!

– О-ля-ля! – воскликнул сэр Моррис. – Зачем же тогда ехать в Лондон?

– Чтобы показать ей, что я не безмозглый баран, каким она меня видит! – ответил Филипп и тут же ушел.

Сэр Моррис вернулся к своему Ювеналу.

Филипп отправился в Лондон, как только зажила его рука. Он распрощался с отцом, который снабдил его множеством советов, рекомендаций и родительским благословением. Клеону он больше не видел, но когда он уехал, она тут же объявилась в «Гордости Тома». Крепко вцепилась в руку сэра Морриса, пустила слезу; затем немного посмеялась. Что до сэра Морриса, то он, конечно, побранил слегка себя, старого, сентиментального дурака… С отъездом Филиппа наступила пустота, которой суждено исчезнуть только с возвращением сына.

Том был поглощен завтраком, когда ему доложили о приезде племянника. Был уже полдень, но у Тома выдалась на редкость напряженная ночь. Филипп вошел в комнату, сопровождаемый печальным взглядом Моггата. Путешествие выдалось утомительным, и его кости ныли после долгих часов, проведенных в седле. Его появление было совершенно неожиданным, но дядя не выказал ни малейшего удивления.

– Рад тебя видеть, Филипп, мой мальчик, – поприветствовал Том. – Какие дела на этот раз? Филипп тяжело опустился на стул.

– Все расскажу, дайте только наполнить желудок, – ухмыльнулся Филипп, – этот филей определенно радует мне глаз.

– Конечно, цвет у него… – сказал Том после тщательного изучения привлекшего внимание блюда, – но, ничего, даже очень вкусно.

– К черту цвет! – сказал Филипп и набросился на филей. Потом он внезапно нахмурился. – Гм! Да, Том, пожалуй, вы были правы, цвет у него какими-то пятнами – здесь красный, а тут коричневый.

Том удивленно посмотрел на него.

– А ты какой цвет предпочитаешь, Филипп?

– Теперь уже неважно, пронеси меня Господи, – ответил тот, продолжая жевать мясо с явным отвращением.

– Понимаю тебя, – посочувствовал ему Том. – Как там отец?

– Неплохо, шлет вам большой привет.

Том уткнулся в кучу писем, что лежала тут же, рядом с его тарелкой. Когда он просмотрел их, Филипп закончил трапезу. Том отодвинул свой стул от стола.

– Итак, Филипп, что принесло тебя сюда? Моггат, каналья, пошел вон!

Филипп дождался, пока негнущаяся спина Моггата исчезла за дверью.

– Я… буду учиться… чтобы стать джентльменом, – ответил он.

Том уставился на него, затем разразился бурным хохотом.

– Боже милостивый, Филипп, что, время пришло?

– Не понимаю ваших намеков, – сердито буркнул Филипп.

– Как! Разве дело не в какой-нибудь женской юбке?

– Том, прошу, не надо так… прямо! Том просто помирал со смеху.

– Все, молчу! Молчу! Хм! Хм! А как же ты собираешься обстряпать это дельце?

– Вот это я как раз и хотел бы знать.

– А я должен тебя учить? Филипп замялся.

– Может, это такая вещь, что ей лучше обучаться самостоятельно? – спросил он на удивление робким голосом.

– И чему же именно ты намереваешься научиться в первую очередь?

– Как стать джентльменом. Разве я не говорил?

– Чушь собачья, а кто же ты сейчас? Губы Филиппа слегка дрогнули.

– Том, мне объяснили лучше некуда, – я бестактный и неотесанный деревенщина.

Дядя понимающе посмотрел на него.

– Одна маленькая мегера, – мудро заключил он.

– Простите, я вас не понял? – холодно спросил Филипп.

– Не обращай внимания, – быстро ответил Том. – Значит, Моррис опять за тебя взялся? Теперь, приятель, кончай ершиться и давай рассуждать разумно, ради всего святого! Что именно ты хочешь?

– Я хочу, или они хотят… он хочет… чтобы я научился элегантно одеваться, вести себя в обществе, изысканно изъясняться, как ухаживать за женщинами, как кланяться, как…

– Хватит, хватит! – прервал его Том. – Картина ясная! Это не такая простая задача, мой мальчик. Пройдут годы, пока ты все это освоишь.

– Зачем быть таким пессимистом, сэр, – сказал Филипп, – я намерен обучиться всем этим премудростям за один год.

– Ну что же, мне нравится твой настрой, – подытожил разговор Том. – Выпей-ка, приятель, лучше еще эля да расскажи мне всю историю подробно.

Филипп счел разумным последовать совету дяди. Очень скоро он осознал, что у него на сердце полегчало и что у него удивительно симпатичный и всепонимающий дядя. Том старался воздерживаться от приступов смеха, которые то и дело душили его, и совладать с которыми было не так-то просто. Когда Филипп подошел к концу своего печального повествования и посмотрел на сидящего напротив дядю несчастными и помутневшими глазами. Том постучал по зубам своим полированным ногтем и казался преисполненным мудрости.

– Мое мнение таково, Филипп: ты самый лучший из всех нас, Жеттанов, но это не умеют ценить ни там, ни здесь, в Лондоне. Теперь я начинаю понимать: они там в деревне все просто дураки, потому что не смогли отдать должное кристально чистым качествам твоей души.

– О, они совсем не возражают против моих качеств! – им не нравится, что у меня мало порока.

– Не прерывай развитие моей мысли, приятель. Они думают, что ты… что там за слово ты называл?… деревенщина? Очень мило! Очень мило! Они сомневаются в твоих способностях блистать в свете? Нам предстоит разочаровать их. Мы их удивим! – Я сомневаюсь, – сказал Филипп кисло.

Мысли Тома уже витали в далеком будущем, а глаза одобрительно осматривали племянника.

– У тебя отличная фигура, хорошие ноги.

– А руки? – Филипп со смехом вытянул их.

– Ага! Сейчас мы их разглядим получше. Да, кстати, у тебя, как и у всех Жеттанов, приятное лицо, даже симпатичное.

– Не может быть! – Филипп встрепенулся. – Я про это раньше никогда не слышал!

– Теперь ты об этом знаешь. Ты копия своего отца в молодые годы. Черт возьми, какие это были годы! Это было до того, как я растолстел, – грустно добавил он. – Итак, я отвлекся! Моррис и девчонка… как там ее зовут?

– Не понимаю, почему вы ее так назы…

– Не будь дураком, приятель! Итак, эта милая крошка, как ее? Шарлотта… нет, к черту, это слишком варварское для нее имя!

– Клеона, – почтительно подсказал Филипп.

– А, забыл, точно – Клеона. Итак, Моррис и Клеона думают, что ты наберешься немного лоска и шарма. Так вот! Все, что тебе нужно, – это сверкать! Сверкать и быть ослепительным!

– Сомневаюсь, что у меня получится, – произнес Филипп. – Да я и не собирался на самом деле…

– Тогда я умываю руки. – Том откинулся на спинку стула с таким видом, будто все уже решено.

– Нет, Том! Вы должны мне помочь! Том уставился на него строгим взглядом.

– Тогда ты должен во всем меня слушаться.

– Да, но…

– Никаких но, полностью, – сказал Том тоном, не допускающим возражения.

– Ладно, я согласен! – подавленно отозвался племянник. Круглое, добродушное лицо дяди тут же потеряло несвойственную ему суровость. Он снова погрузился в свои глубокие мысли.

– Париж! – наконец выдал он результат своих размышлений ошарашенному племяннику. – Тебе нужно поехать в Париж, – пояснил он.

Филипп посмотрел на него с ужасом.

– Куда! Я? В Париж? Никогда!

– Тогда я умы…

– Но, Том, я ведь почти не говорю по-французски!

– Тем более.

– Но… но… черт возьми, я туда не поеду!

– Как хочешь, – зевнул Том.