Осел уже был.

Для тех кто не знает, поясняю. Давным–давно жил такой хмырь по имени Буридан, который терпеть не мог всяких зверюшек. И, в общем, он не кормил, не поил своего ослика денька, так, три. А когда осел был готов уже копыта двинуть, этот дядька поставил перед ним две кормушки.

Короче, все умерли. Ослик от голода, так и не решив, что ему важнее, наесться или напиться, а злой дядька – учитель Чикатилло (Чикатилло – это… А ладно, в другой раз расскажу.) от старости.

К счастью, оборотень не страдал комплексом этой невинно убиенной животинушки (в смысле осла, а не дядьки), и пока я стояла, не зная кого спасать, он бросился перегрызать веревки на вампире (он находился ближе всего). Я же подергала веревки на Франсуа и, убедившись, что это безрезультатно, сняла с пояса кинжал (к счастью, эти хмыри из города ни у кого не забрали оружия) и перерезала их.

Франсуа покачнулся, но на ногах устоял:

– Благодарю вас… миледи…

– Не за что, – улыбнулась я.

Неизвестно, сколько еще продолжался бы обмен любезностями, но тут я вспомнила о вампире. Я обернулась и … о ужас! Луис лежал на земле и не шевелился, а стоявший рядом с ним (уже в человеческом облике) оборотень держался за горло, кашлял, отплевывался и судорожно вытирал рот рукавом. Я опустилась на землю рядом с вампиром.

– Что случилось?

– Знаешь, какая у него горькая кровь. Да еще и эти чертовы серебряные веревки жгутся, как… – начал жаловаться Ланс.

– Я не об этом! Как он?

Я тебе, что, доктор?!

Сердце Луиса практически не билось…

Это я во всем виновата…

И тут меня озарило! Он вампир; вампиры пьют кровь, и хотя Луис никогда с этим не соглашался, он это никогда и не отрицал.

Я вытащила кинжал, когда мою руку перехватил Франсуа:

– Что вы делаете???

– Не мешай, это – единственный способ ему помочь.

Я, стараясь не смотреть (с детства боюсь крови…) провела ножом по ладони.

* * *

Я сидела, закрыв глаза. Ненавижу кровь.

А теперь я изо всех сил пыталась убедить себя не падать в обморок хотя бы до тех пор, пока Луис не придет в себя.

Вот подлость! Рядом со мною стоят два молодых парня, а вампир пьет именно мою кровь! Вся помощь этих «джентльменов» заключалась в том, что Франсуа держал голову Луиса, а Ланс ходил кругами и через каждые две минуты повторял один и тот же вопрос:

– Ну, как он?

На что получал один и тот же ответ:

– Слушай, не мешай, а?

Если честно, то, похоже, Луис никак не реагировал на это своеобразное переливание крови. Он, по–прежнему еле дыша, лежал безо всякого движения.

Господи, ну, пожалуйста, пусть он поправится. Ведь если этого не произойдет, то к тому моменту, как сюда придут местные кровопийцы, здесь будут лежать четыре трупа. Почему четыре? Все очень просто. Ну, само собой Луис помрет из–за перерезанных вен, я – от потери крови; увидев эту жуть, Ланс прибьет Франсуа, а потом, не справившись с муками совести, совершит ритуальное харакири путем перегрызания собственного горла…

Мрачноватая картинка получилась…

К счастью, ей было не суждено сбыться. Дыхание Луиса участилось, а потом он открыл глаза и сел:

– Я, что, жив? – тихо поинтересовался он.

Ну, вот, теперь и в обморок от вида крови можно упасть…

* * *

Пока я была без сознания, меня опять глючило. Похоже, это становится хорошей традицией.

Меня окружал туман. Земли не было видно, так что создавалось впечатление, что я парю в облаках. Внезапно туман слегка расступился и из него выступила фигура. Разумеется, это была я. Или может быть мое подсознание.

Оно нахально усмехнулось и спросило противным голосом:

– Ну, че? Опять вляпалась?

Я обиделась:

– А че это ты так ко мне обращаешься? И вообще, че те надо?!

Оно пожало плечами

– Да так, пообщаться…

– Ну, наобщалась? Тогда пока.

Я демонстративно повернулась спиной к своему …. подсознанию. И уже проваливаясь в очередной обморок, услышала:

– Удачи… Она тебе пригодится

* * *

Обычно, когда я прихожу в себя после какого–нибудь обморока, то меня окружает либо запах нашатыря, любезно подсовываемого под нос испуганной медсестрой, либо интимный мрак камеры, либо шелестение ветвей и треск костра.

К счастью, сейчас ничего этого не было. Хотя нет, я вру, костер был. Точнее, его разводили. Еще точнее, собирали ветви для него. Ну а если у ж совсем точно, то Ланс обламывал ветки с Древ Правосудия (я говорила, что они были без единого листочка?), Франсуа руководил этим процессом, а прислоненный к дереву Луис наблюдал за ним же.

Поразмышляв некоторое время и догадавшись, что меня, как тяжело больную (да–да, в том числе и на голову!), никто припахивать не будет, я решила очнуться. Я начала медленно открывать глаза пошире (медленно – чтобы никто не решил, что я пришла в себя уже давно) и обнаружила, что укрыта чьим–то плащом.

Интересно, кто ж это такой заботливый? Явно, не Ланс (у него плаща отродясь не было). Значит это или мой женишок (у него коричневый плащ) или Луис (у него плащ – черный с красной подкладкой). Итак…

Я села…

На коричневом плаще я лежала, а черным была укрыта.

Ну, так неинтересно…

Франсуа и Ланс покосились на меня, но свою разжигательную деятельность продолжили. Вот гады, а! Никто даже не поинтересовался, как я себя чувствую! Ничего, я им отомстю! Придумаю только какую–нибудь мстю пострашнее и тогда…

А пока я встала на ноги и походкой пьяного матроса направилась к Луису. Опустившись на такую родную и относительно спокойную землю, я спросила у вампира:

– Ну, чего новенького?

– Да так, ничего…. А как ты себя чувствуешь?

Ну, вот, нашелся один хороший человек, и тот – вампир…

– Нормально. Если бы земля еще так быстро не крутилась и из–под ног не выскальзывала, вообще бы все хорошо было.

Луис понимающе улыбнулся. И тут я вспомнила, что он ведь тоже был ранен, причем потяжелее, чем я:

– А как ты?

– Тоже нормально. Хотя если бы ты не догадалась, что кровь – лучшее лекарство для меня…

– А ты мог бы и сказать об этом, а не ходить вокруг да около!

– А как ты себе это представляешь?! – возмутился он. – «Ой, Эжени, у меня что–то голова болит, зубы ноют, да и насморк начался… Ты не нацедишь мне литра два–три своей кровушки? А то жрать хочется, аж переночевать негде». Так что ли?

– Можно и так, – у меня вдруг зачесалась рука.

Ой, а где рана? Или хотя бы шрам? Тем более, что браслет Никалиноро я забыла в Торенте…

Луис понял, почему я так тщательно рассматриваю ладонь, и сообщил мне:

– Я вылечил тебе руку.

– Серьезно? А почему ты не сделал этого, когда меня укусил волк?

– Это – очень сложная магия, она не всегда получается.

Логично.

Когда мы с Луисом, пошатываясь (я шаталась сильнее), подошли к костру, успешно разведенному Франсуа и Лансом, я поинтересовалась:

– Ну, и скоро появятся ваши вампиры?

Оборотень покосился на солнце, наполовину скрывшееся за горизонтом, и сообщил:

– Вообще–то они должны уже появиться. Странно, что они задерживаются.

Это было сказано так, словно он не мог дождаться горячо любимых родственников. Я не выдержала и рассмеялась, но смех застрял у меня в горле, когда из травы выступили о н и.

Это были высокие (метра два ростом, не меньше) человекоподобные существа. Их кожа отливала синевой свежеокрашенных джинс, выступающие изо рта клыки доставали до подбородка, а заостренные уши – аж до макушки. Да, и еще все они были лысые, как колено.

Господи, а во что они были одеты! Эти тряпки постеснялись бы одеть последние российские бомжи.

Но, как бы то ни было, к нам они не приближались. Может, почуяли в Луисе родственную кровь?

Но тут я поняла, что ошиблась. Они просто ждали кого–то. Этот кто–то выполз из зарослей самым последним. Он был такой же синемордый, клыкастый и ушастый, но настолько толстый, словно между собой склеились штук пять местных кровососов.