Даруэнт вновь применил финт. Файрбрейс, возвышающийся над ним, как мастиф над бультерьером, сделал полоборота влево, когда сабля едва не выпала у него из руки. На момент он оказался незащищенным, и клинок Даруэнта проделал с его правой бакенбардой ту же операцию, что и ранее с левой.

— Обращаюсь ко всем присутствующим! — крикнул мистер Малберри, словно пытаясь обуздать мятежную толпу. — Это безобразие следует прекратить, говоря по-латыни, instanter[125]. Должен добавить...

Даруэнт, вновь отступив, заговорил из-под сабельной гарды:

— Послушайте, Файрбрейс, вы же почти слепы! Я не хочу причинять вам вред. Вам незачем сдаваться — просто прекратим дуэль. Для вас не будет никакого бесчестья!

Хотя Файрбрейс выглядел нелепо со срезанными волосами и бакенбардами, отечными красными веками и слезящимися глазами, в нем все еще оставалось нечто от упрямого, несгибаемого вояки.

— Прекратить дуэль? — шепотом отозвался он.

Элфред быстро направился к нему:

— Да, сэр. Если вы позволите...

Файрбрейс взмахнул саблей, и Элфред чудом спас свою жизнь, бросившись на пол. Он откатился в сторону. Призмы люстры задрожали, стуча, как стеклянные зубы. Одна из свечей свалилась на пол. Файрбрейс вертел головой, пытаясь разглядеть Даруэнта.

— Где вы? — кричал он, нанося удары по воздуху. — Идите сюда и сражайтесь!

Вместо этого Даруэнт швырнул свою саблю на пол и шагнул, невооруженный, туда, где находился в начале поединка, стоя спиной к стене в нескольких футах от него.

— Что вы делаете, Дик? — ужаснулась Кэролайн.

Неужели они не понимают? Если полуслепой Файрбрейс нанесет сильный удар, но попадет не в Даруэнта, а в старую деревянную стену позади, подпираемую трехфутовой кирпичной стеной соседнего дома, сабля либо сломается, либо выпадет у него из руки. Это единственный способ избежать игры в жмурки с вооруженным саблей безумцем.

— Я здесь! — откликнулся Даруэнт, размахивая руками. — Теперь вы меня видите?

— Получайте! — заскрежетал зубами Файрбрейс, разглядев смутный силуэт, и бросился вперед.

Даруэнт видел устремившегося к нему гиганта с красными опухшими глазами, открытым ртом и вздувшимися жилами на шее. Если он поскользнется или не успеет увернуться в нужный момент...

— Получайте! — завопил Файрбрейс.

Его сабля взвилась вверх, готовясь раскроить противнику череп. Видя перед собой это кошмарное лицо и клинок в трех футах над головой, Даруэнт едва успел отскочить в сторону. Файрбрейс, несмотря на затуманенное зрение, смог увидеть маячившую впереди стену. Он попытался сдержать удар, но было слишком поздно.

То, что случилось потом, озадачило зрителей не меньше, чем Файрбрейса.

За деревянной панелью не оказалось кирпичной стены!

Сабля Файрбрейса врезалась в побуревшую от возраста панель, как в мягкую сосновую древесину. Она вошла настолько глубоко, что застряла даже часть эфеса, и Файрбрейс не мог ее выдернуть, как ни старался. Поняв, что это конец, он застыл с поникшими плечами, даже не проявляя интереса к происходящему.

Поднявшись, Хьюберт Малберри указал на саблю в стене и взмахнул белой шляпой.

— Теперь, Дик, вы, наконец, прислушаетесь к голосу разума? Неужели вы не видите, что перст Божий указывает вам на правду?

Даруэнт огляделся вокруг. Его ошеломленный взгляд задержался на щели в стене, сквозь которую проникал слабый свет.

Кэролайн судорожно стиснула покрытые засохшей грязью руки. Джон Таунсенд прижимал покрасневшую от крови тряпку к порезанной десне. На лицах Томаса и Элфреда отсутствовало всякое выражение. Что касается Джемми Флетчера, то следует с прискорбием констатировать, что он лежал на полу в глубоком обмороке.

— Неужели вы и теперь не понимаете, дружище, — продолжал мистер Малберри, — что обмануло вас в ночь вашего приключения с голубой каретой?

— Нет! И что же?

— Власть тьмы, — мрачно ответил старый адвокат.

— Власть тьмы?

— Вот именно! — Малберри тряхнул каштановыми с проседью волосами, прилипшими к вспотевшему лбу. — Вы искали «потерянную комнату»! Комнату, исчезнувшую за ночь, словно по волшебству! Знаете, где она? — Адвокат указал шляпой на щель в стене. — В соседнем доме за этой панелью! И пусть у меня лопнут штаны, если вы не находились рядом с ней все это время!

— Нет! — вскрикнула Кэролайн и тут же умолкла.

Но мысли Даруэнта, также открывшего рот для возражения, цеплялись за обрывки причудливых воспоминаний, время от времени мелькающих у него в голове.

— Элфред и Томас, — обратился он к лакеям. — У мистера Файрбрейса, кажется, пропала охота сопротивляться. Отведите его в другую комнату, промойте ему глаза и оставьте там.

— Да, милорд, — склонил голову Элфред. — Но что касается глаз, то не лучше ли мистеру Херфорду ими заняться?

— Мистеру Херфорду? Разве он еще здесь?

— Да. Он... э-э... расспрашивал... Карета все еще у дверей.

По знаку Даруэнта слуги направились к ошеломленному Файрбрейсу. Даруэнт, не имея возможности совладать с круговоротом мыслей, повернулся к мистеру Малберри. Адвокат уставился на него, точно пушка, готовая выстрелить.

— Я буду спрашивать, Дик, а вы — отвечать! Что сделал с вами кучер вечером 5 мая?

— Но я не...

— Тогда я отвечу за вас. Он повез вас из Гайд-парка в деревню, но, не доехав до Кинсмира, повернул карету и доставил вас в Лондон на Сент-Джеймс-сквер!

— Быть не может! Я готов поклясться...

— Стоп! — прервал его мистер Малберри, надевая шляпу. — Теперь ответьте на вопросы, которые вы сами задавали нам в этой комнате за завтраком. Признаюсь, что даже я не знаю, почему вас ударили по голове, прежде чем Флетчер запихнул вас в карету...

— Зато я знаю, — буркнул Даруэнт.

— Вы?

— Я понял это, разговаривая с Тиллотсоном Луисом. Фирма «Фрэнк Орфорд и компания» вызвала у него подозрения. Смелый молодой человек начал расследование и предупредил их об этом письменно. Они решили похитить его, предварительно оглушив, чтобы избежать сопротивления, и держать в плену, пока не выяснят, что именно ему о них известно.

— Так! — с удовлетворением произнес мистер Малберри. — А теперь, Дик, перейдем к делу! Обычных клиентов им незачем нокаутировать. Вы ведь признали, не так ли, что понимаете, почему их могли связывать и надевать повязку на глаза? Но почему вас уложили на подвесную койку, Дик, когда могли просто усадить в карету? А главное, зачем понадобилось затыкать вам уши так, что вы едва услышали прозвучавший рядом крик?

— Ну и зачем же?

— Потому что кучер вез вас назад в Лондон после маленькой экскурсии в деревню. В подвесной койке вы не могли чувствовать разницу между тряской по скверной мостовой и по сельской дороге. А с затычками в ушах вы не в состоянии были слышать уличный шум, который дал бы вам понять, что вы находитесь в городе. Вы ведь ничего не услышали, верно?

Несмотря на столь очевидные доводы, Даруэнт не мог в это поверить.

— Я клянусь вам, — воскликнул он, — что побывал в Кинсмир-Хаус в Букингемшире!

— Но вы же сами говорили, что никогда раньше не были внутри дома.

— Да, но я видел сельскую местность, видел указатель...

— То-то и оно, как говорят мудрецы! — изрек адвокат. — Когда вы проехали три четверти пути к деревне Кинсмир, вам один или два раза позволили ослабить повязку на глазах. И вы увидели указатель при свете луны?

— Да!

— Это случилось по дороге к дому, прежде чем вы обнаружили тело Орфорда?

— Да!

— Тогда позвольте процитировать ваши собственные слова. «Я увидел ряд дорожных указателей с надписью „Кинсмир“ задом наперед». Задом наперед, Дик? На дорожном указателе?

Мистер Таунсенд, наконец остановивший кровотечение во рту, издал каркающий звук, по-видимому означающий веселый смех.

— Но когда едешь в определенное место, — вступила в разговор Кэролайн, — надпись на указателе читается обычным способом — слева направо. Только по обратной дороге ее видишь задом наперед. Значит, Дик, вас везли...