— Назад в Лондон, — подхватил адвокат, — с больной головой и спутанным ощущением времени. А если вы не верите старому Берту Малберри, — свирепо добавил он, вновь указывая шляпой на стену, — отправляйтесь в соседний дом, и увидите комнату, которую видели в тот вечер!

Внутри у Даруэнта похолодело, хотя он сам не понимал почему.

— Но дом заперт! У кого мне взять ключ?

— У меня, — ответил мистер Малберри. — Черт возьми, Дик, неужели вы забыли, что вчера просили меня найти меблированный дом для... для...

Адвокат не знал о смерти Долли. Даруэнт не мог определить, инстинкт или умозаключения подсказали ему это.

— Неужели вы решили снять для Долли соседний дом?

— Нет. Но когда я услышал в тот же день, что еще один дом, принадлежащий Кинсмирам, стоит запертым два года, то почуял след потерянной комнаты и воспользовался убедительным предлогом, чтобы добыть ключ.

— Погодите! — воскликнул Даруэнт. — Когда я был сегодня в гостиной с Тиллотсоном Луисом, то мог поклясться, что слышу звуки из соседнего дома. Это были вы?

— Да, Дик. Я все еще был пьян как сапожник и двигался чертовски неуклюже. Черт возьми, почему мы теряем время? Эй! — крикнул мистер Малберри голосом, каким, по его мнению, отдавал приказы монарх из династии Стюартов, а не свинорылый ганноверец. — Свечи для этих добрых людей, чтобы они могли воочию лицезреть обитель зла и тайну потерянной комнаты!

По неизвестной причине в столовой воцарился ужас.

Возможно, его испытывал только Даруэнт. Он слишком долго пребывал среди мрачных фантазий. Образ таинственной комнаты преследовал его по ночам, заставляя просыпаться в холодном поту, и не отставал даже днем. И теперь Дику казалось, что там его ожидает какая-то новая катастрофа.

Как выяснилось позже, предчувствие Даруэнта не подвело.

— Хорошо, пошли туда, — согласился он.

Потом Даруэнт лишь смутно припоминал те несколько минут, пока они добирались до двери злосчастной комнаты. Кэролайн принесла свечи в красивых подсвечниках с ножками в виде серебряных блюдец. Что-то проворчав, Таунсенд склонился над лежащим Джемми и приковал наручниками его правое запястье к своему левому. После этого пинками привел Джемми в чувство и поставил его на ноги.

Все пятеро — каждый держал свечу — вышли на улицу через парадную дверь.

Снаружи было прохладно и тихо. Кучер дремал на козлах кареты мистера Херфорда. Даруэнт различил в темноте кивер, движущийся по Сент-Джеймс-сквер. Очевидно, какой-то офицер возвращался домой среди ночи. Черное небо уже начало сереть перед рассветом.

Рассвет... Посмотрев на небо, Даруэнт припомнил несколько событий.

— Вот, — заявил мистер Малберри, указывая на тротуар у дома номер 36, — где остановилась голубая карета. А это, — продолжал он, поднеся свечу к восьми ступенькам, ведущим к парадной двери, — лестница, по которой вас несли. Вы говорили, что лестница была широкой, но как вы могли это знать? Ваше воображение стимулировала сельская местность, а также... Но это не важно. — Мистер Малберри отпер массивную входную дверь. — Эту дверь кучер открыл ногой, как сейчас открою я. А сейчас поднимите свечи повыше!

Все повиновались. Правда, состоялась короткая потасовка между скованными наручниками Джемми и Таунсендом, покуда Джемми не получил укол в ребра ножом, зажатым в левой руке раннера. Флетчер захныкал, но быстро умолк.

— Вот это правильно! — одобрил мистер Малберри.

— Благодарю вас, сэр, — с поклоном отозвался Таунсенд. — Иногда приходится втыкать нож поглубже, — серьезно добавил он, — но этого лучше доставить живым.

— Нельзя ли поскорее покончить с этим, Малберри? — нервно осведомился Даруэнт.

— Смотрите! — Адвокат описал круг свечой, стоя внутри холла. — В этих двух домах передние комнаты расположены лицом друг к другу. Нам нужна первая дверь направо. Вы готовы, Дик?

— Готов ко всему!

— Тогда идите вдоль правой стены до первой двери... Стойте, вот она! Сюда притащил вас кучер.

Остальные толпились за спиной Даруэнта.

— За нами никто не идет? — послышался голос Кэролайн.

— Можете не беспокоиться, миледи! — ободряюще подмигнул Таунсенд.

— Откройте дверь и входите, Дик, — велел мистер Малберри. — Но сделайте не более трех шагов вперед. Помните, вы говорили, что в тот раз сделали только три шага?

Даруэнт стиснул зубы. Он чувствовал себя так, словно опять готовился предстать перед палачом.

— Хорошо, — согласился Дик.

Переложив подсвечник в левую руку, Даруэнт открыл дверь, вошел в комнату, сделал три шага вперед и лишь тогда решился оторвать взгляд от пола.

Сначала он увидел три свечи в стеклянном канделябре, теперь слегка покрытом пылью. Но они уже догорали и были готовы погаснуть.

Над турецким ковром Даруэнт увидел отделанный черепаховым панцирем письменный стол Фрэнка и стоящий за ним стул, в высокой спинке которого виднелись темно-коричневое пятно крови и тонкий разрез в том месте, где ее пронзила рапира. С правой стороны Даруэнт обнаружил знакомые высокие окна, закрытые ставнями.

Но самое худшее ожидало милорда, когда он посмотрел вперед — на стену, оклеенную красно-золотыми обоями. Позади письменного стола находилось еще одно окно, а за ним — освещенная луной лужайка с кустарником и статуей бога Пана.

— Но там не может быть никакой лужайки! — воскликнул Даруэнт. — По другую сторону этой стены столовая Кэролайн!

— Не совсем по другую сторону, — поправил мистер Малберри.

— Что вы имеете в виду?

— Ростовщик — мистер Калибан — хотел соорудить комнату, в точности повторяющую комнату в Кинсмир-Хаус, за окном которой стояла настоящая статуя. При наличии просторных помещений это не составляло труда. Фрэнк Орфорд убрал кирпичи и подпер потолок железными и деревянными балками. Он хотел построить фальшивую стену из дерева. Но за ней ему нужно было пространство длиной не менее четырех-пяти футов, чтобы вставить в деревянную перегородку фальшивое окно с видом на иллюзию лужайки сельского дома. Я включил лампы, чтобы она выглядела так, как вы ее видели в прошлый раз. Смотрите!

Шагнув вперед, мистер Малберри поставил подсвечник на успевший запылиться стол, где стояла ваза с подгнившими и сморщенными апельсинами, и поднял стоящий позади стул.

— Не делайте этого! — вскрикнула Кэролайн, скользнув к Даруэнту. — Кажется, я поняла! Мы...

Ответа не последовало. Окно имело две скользящие рамы. Размахнувшись, мистер Малберри ударил стулом в нижнюю.

Вместе со звоном разбитого стекла лунный свет и статуя дрогнули и заколебались. Когда адвокат нырнул в отверстие и выпрямился, шорох его ноги по битому стеклу окончательно разрушил мнимую реальность. Он хлопнул рукой по статуе — это оказался не мрамор, а гипс. Малберри посмотрел в комнату сквозь верхнее стекло, и его голова в белой шляпе казалась самым диким зрелищем, какое только можно представить.

— Я видел это, — пробормотал Даруэнт, — всего в трех шагах от двери и при свете только трех свечей. Должно быть, другим удавалось подойти ближе, но ненамного. Власть тьмы...

Мистер Малберри вынырнул из-под верхней рамы:

— Вы же видели в опере, Дик, точно такой же эффект лунного света, сотворенный с помощью ламп! Бутафорская растительность создавала впечатление перспективы. — Он указал на окно позади. — Но было ли это сделано так же мастерски, как здесь?

— Нет, ничего похожего! Но какая разница...

— Спросите себя, — настаивал адвокат, — многие ли могли нарисовать этот задник с четким изображением каждого кустика и каждой травинки, чтобы сцена выглядела абсолютно реальной? — Он кивнул на вазу с апельсинами. — А потом спросите, многим ли, тем более потенциальным врагам, было позволено приближаться к Фрэнку Орфорду со шпагой в руке? Только человеку, знаменитому своими трюками со шпагой! Почему здесь вообще оказались рапиры? Потому что человек, который мог подбросить вверх четыре или пять апельсинов и поймать их острием рапиры...

— Одну минуту! — послышался новый голос, когда Таунсенд втащил в комнату протестующего Джемми.