- Все так, но Фрося говорит, вы не велели давать много. А я такая голодная...

  - Так и должно быть, - улыбка.

  - Мариэла Захаровна, сейчас я оденусь, а вы, коль не в труд, подождите. Я непременно должна с вами поговорить.

  - Так я как раз и хотела кое-что вам сказать по врачебной части.

  На самом деле разговор предполагался и на другие темы.

  Отдать справедливость княгине: она оделась необыкновенно быстро - с помощью горничной, понятно. Весь процесс занял от силы полчаса. Под чай с домашним печеньем началась беседа.

  Впрочем, с самого начала иностранка твердо объяснила пациентке все особенности состояния ее здоровья, сказав в заключение:

  - Я думаю, Татьяна Сергеевна, что отсутствие у вас детей как раз и объясняется хроническими воспалением... по женской части. Но теперь, когда я его сняла, вы с большой вероятностью забеременеете, и тогда настоятельно рекомендую переехать в безопасное место. Если то, что я слышала от князя, верно, то война совсем близко. Как, - тут на короткое мгновение Мариэла Захаровна запнулась, - ваш лечащий врач настаиваю: беременным здесь не место.

  Княгиня учтиво поблагодарила, заверила, что последует разумному совету, и перехватила нить беседы:

  - Мариэла Захаровна, так вы и вправду учились в университете?

  В ответе, как показалось Татьяне Сергеевне, прозвучала снисходительность.

   - Если бы только в университете. Для начала там учатся четыре года, это дает ранг бакалавра. А потом еще трехлетний курс и лечебная практика, после них экзамены, тогда можно получить лиценциата. У меня на это ушло всего шесть лет; для моей специальности довольно быстро. А потом еще магистерские спецкурсы, и обширная практика, и защита диссертации, это еще шесть лет. Магистр имеет право лечить, но лишь с разрешения наставницы и под ее присмотром. Ну, разве только в исключительных случаях самостоятельно... Я уж пять лет, как магистр. Думаю, еще годика три или четыре - тогда стану доктором.

  Татьяна Сергеевна не была сильна в устном счете. Вот почему она, не подумав, брякнула:

  - Сколько ж вам лет, Мариэла Захаровна? - и тут же прикусила язычок. Но эта удивительная женщина не обиделась, а улыбнулась:

  - Судите по внешности? Она результат моего легкомыслия. Знали бы вы, как мне влетело за это!

  - Простите великодушно, не поняла: от кого и за что влетело?

  - Омолодила я себя. За это от наставницы и попало.

  Княгиня все еще не понимала и попыталась уточнить суть дела:

  - Вы сами себя омолодили?

  - Ну да.

  - И успешно, насколько вижу?

  - Конечно.

  Понимания не прибавилось, что и выразилось в реплике:

  - Вы же никому вреда не причинили, даже себе самой. Так в чем тут грех?

  - В том, что замахнулась я на действие не по своему рангу. Омоложением может заниматься только тот, у которого ранг доктора. Ну, или повыше.

  Любопытство подстегивало задавать все новые вопросы, но голова у бедной пациентки уже шла кругом, поэтому она спросила нечто наипростейшее:

  - А выше доктора кто?

  - Кандидат в академики. Еще старше в ранге - академик. Моя наставница как раз такая и есть. Выше уж никого нет.

  Татьяна Сергеевна за малым не лопнула от переполнявших ее вопросов. Пытаясь справиться с потоком информации, она решила сделать паузу и отхлебнула из чашки. Видимо, чай был очень хорош, потому что княгиня вдруг повернула беседу в совершенно другом направлении:

  - Мариэла Захаровна, скажите, что я могу для вас сделать?

  Сказано было таким молящим голосом, что маг жизни невольно улыбнулась.

  - Татьяна Сергеевна, да мне ничего и не надо. Вот разве что... при случае расскажите о том. что получили мои услуги. И что вы остались мной довольны. Но сразу предупреждаю: есть такие больные, которым я наотрез откажу в услугах, и не по причине дурного характера. Это связано... с особенностями организма, и предвидеть такое не в моих силах.

  - Ну, уж историю сию другим дамам расскажу, будьте уверены. Но это и не услуга. Тогда... тогда хотите - я подыщу вам квартиру? Или даже дом?

  Мариэла сразу же подумала о доме, окруженном большим садом - такие она здесь видела. С оградой на расстоянии не менее двадцати пяти ярдов от дома. А ведь это защита от негации.

  - Пожалуй, вы правы, Татьяна Сергеевна. Но сейчас у меня и моих товарищей на это просто нет денег.

  - Уж за то, чтоб поискать, да порасспрашивать, точно денег не возьму. А там и заработаете - с вашими-то умениями.

  - Не очень все это просто. Неужели вы думаете, что я беспрепятственно получу разрешение на врачебную практику?

  Сказано было не особо гладко, но вполне понятно. Княгиня устремила взгляд за окно. Потом глянула в глаза собеседницы и твердо заявила:

  - Я подумаю, Мариэла Захаровна. Тут есть о чем подумать. Да, вот еще: я могла бы дать совет вам в части одежды. Ваш плащ, он, знаете ли, не вполне здесь моден...

  Пока длилась эта приятная беседа, капитан-лейтенант Острено успел добраться до своего начальника. Доклад был выдержан в самых восторженных тонах. Выводы были столь же оптимистичны:

  - Павел Степанович, я бы настоятельно рекомендовал купить и установить на линейных кораблях такие орудия. С дистанции хотя бы и семь кабельтовых - а то и больше, потому как препятствий к этому нет - они же искрошат в щепки любого противника! И потом: расход боеприпасов велик, конечно, но если я правильно понял, можно купить хоть пятьсот пудов. При цене двадцать пять копеек за гранату выйдет двести рублей золотом. Ей-же-ей, расход не столь велик! Да еще хороший интендант всенепременно сумеет выторговать скидку.

  - Уж могу сказать, куда пойдет эта скидка, да-с! - В голосе адмирала звучало глубокое сомнение в интендантах вообще, а равно в их добрых намерениях. - А знаете что, Феофан Христофорович? Хорошо бы мне лично поговорить и с этим иностранным артиллеристом, и с лейтенантом князем Мешковым, ведь он тоже по этой части не последний. И лейтенанта Семакова тоже пригласите.

  Это было уже почти приказом.

  - Когда вам угодно будет их принять?

  Нахимов прикрыл глаза.

  - Пополудни у меня визит в госпиталь, навестить болящих... тогда здесь же, в шесть часов пополудни.

  - Не сомневайтесь, Павел Степанович, устрою.

  Нахимова через адъютанта удалось убедить, что всем иноземцам нет необходимости являться к нему в кабинет. Вот почему в назначенное время там очутились из всей пятерки только лейтенант Малах и капитан Риммер.

  После представлений Малах официально пригласил Нахимова в "наше здешнее жилище". Принципиальное согласие было получено.

  В своем докладе иноземный артиллерист делал все, что было в его возможностях, для уменьшения оптимизма, обращаясь не столько к российским лейтенантам, сколько к самому Нахимову.

  - ...отсюда следует, что поражающая способность гранатомета в отношении этих больших кораблей...

  - Кораблей линии, или линейных кораблей, Малах Надирович.

  - ...да, спасибо... сомнительна. Проверить, конечно, стоило бы, но как это сделать?

  Русский адрмирал не страдал недостатком сообразительности.

  - Тогда, выходит, нет смысла ставить этакое орудие на линейные корабли.

  Сидевшие за столом помрачнели. Озвученный адмиралом вывод давал очень мало оснований для оптимизма.

  - Павел Степанович, значит, надо будет купить детали того самого быстроходного корабля и собрать его...

  Говоря это, лейтенант Семаков быстро писал что-то на листе бумаги.

  - ...вот. Я подумал: на месте командующего вражеской эскадрой хоть бы и в полтора десятка вымпелов - как ловить такой быстроходный кораблик? Абордаж почти отпадает: с его двадцатью узлами он не даст к себе подойти. А вот, перестроившись строем фронта, можно поймать его во фланговый огонь, причем при ширине строя даже в полторы мили... извольте глянуть. А особенно в не слишком широкой бухте...