Может быть, кто-нибудь из экипажа фальшивой «Скорой» был еще жив, однако у меня не было никакого желания это проверять. С жизнями расстались те, кто намеревался отнять жизнь мою. Причем неоднократно. Мы в расчете. Минздрав предупреждал.

Я, прижимаясь к стеночке, обогнул дыру в полу, неторопливо спустился по пандусу вниз. Почистился, отдышался и прибыл на остановку 78-го ровнехонько ко времени его прибытия. Моя дорога домой – автобус, метро, пешком – больше не была омрачена неприятными происшествиями. По пути я задавал себе только один вопрос: почему? По какой такой причине меня сегодня атаковали уже трижды и кому это, черт возьми, понадобилось?

Версий было несколько. По одной из них кто-то мстил мне за удачную операцию на улице Айвазовского. По другой кому-то не понравились мои походы на шестой этаж к электронным досье. Наконец, главной причиной моих бед могло оказаться задание генерал-полковника Сухарева.

Сначала я отбросил вторую версию как самую неубедительную. Если бы кого-то всерьез беспокоило наследство Полуэктова на шестом этаже, то гораздо проще было бы устроить погром там. Тем более что, кроме Якова Штерна и программиста Мишеля, никто бы особенно не огорчился такому исходу. Вероятно, комендант и обрадовался бы: можно убирать обломки компьютеров и складывать здесь, наконец, старые стулья и жестяные ведра.

Мое внимание к издательству «Тетрис» тоже едва ли могло бы привести к фатальным последствиям. Я не откопал решительно ничего, за что наше время могли открутить голову. Мелочи не в счет: идеальных контор не бывает, да и быть не может. В наших-то условиях.

Стало быть, это «перехватчики» мстят за собратьев, отправленных вчера в канализацию на улице имени Рогова. В принципе не так уж трудно опознать в сантехническом Робин Гуде Якова Семеновича Штерна. Кто-то случайно мог бы догадаться, а упущенный тираж «Великолепной Анны» – достаточный повод, чтобы превратить детектива Штерна в кровавую лепешку…

Честно говоря, эта первая и такая очевидная версия меня тоже не очень-то устроила. Конечно, и на Айвазовского, и на Казакова присутствовали микроавтобусы, замаскированные под фургончик «Мосгаза» и под «Скорую помощь». Более того: при желании в этом можно было бы увидеть один и тот же почерк, тоже своего рода единство стиля. И все-таки для «перехватчиков» способ мести был чересчур замысловат. Уж тем-то наверняка наплевать, в каком виде будет обнаружен труп Якова Семеновича Штерна и кто что может подумать. Напротив – маскировка под обычный несчастный случай на проезжей части была бы невыгодна для таких «неуловимых мстителей». Те бы скорее предпочли широкую рекламу своей расправы… М-да, и тут выходит у меня не слишком убедительно.

Приближаясь к своему подъезду, я в конце концов сделал мудрый вывод, что количество желающих прикончить Якова Семеновича всегда будет больше, чем число его версий на этот счет. Потому требуется соблюдать осторожность, поглядывать по сторонам и иметь «Макаров» под рукой.

Я бдительно осмотрел вход в подъезд, бдительно поднялся по лестнице на свой этаж, осторожно оглядел свою дверь с бронированной табличкой. Нет, все спокойно. Внутри квартиры тоже все было спокойно – и только трубка моего телефона издавала тихие, как вопли в подушку, короткие гудочки. Видимо, уходя утром, я второпях задел ее, и трубка неплотно легла на рычаг.

Я поправил трубку. Телефон моментально затрезвонил, словно только того и дожидался.

– Яшка, это ты? – напряженно спросил знакомый голос. – Это ты?

– Это я, дорогой Слава, – покорно ответил я. – Успокойся, все нормально. Я жив.

– А почему гудки были короткие все утро? – продолжал меня допрашивать Родин. – С кем это ты болтал?

– Ни с кем, – объяснил я настырному Родину. – Трубка плохо лежала. Доволен, наконец?

– Извини, конечно, Яков Семенович, – проговорил Слава несколько обиженным тоном. – я ведь не просто из любопытства, сам знаешь. Я ведь волнуюсь за тебя. Мало ли что…

– Ценю, – сказал я. – Так ты мне звонишь только из-за этого?

Родинский голос немедленно окреп и повеселел.

– Не только, – бодро заявил мне этот собиратель слухов. – Пока у тебя, видите ли, трубка плохо лежала, я тако-о-о-о-е узнал…

– Стоп, Слава, стоп, – прервал я его излияния. – Рекламная пауза. Пока я не забыл, скажи-ка мне скорее, где офис у издательства «Тетрис»?

– Тоже мне, бином Ньютона, – пренебрежительно фыркнул этот знаток всего и вся. – Тебе почтовый адрес или фактический?

– Фактический, – я нашарил карандаш, намереваясь записывать. – Диктуй.

– Тут и диктовать особенно нечего, – заметил Родин. – Здание «ТАСС» знаешь? Третий этаж, две комнаты в конце коридора, рядом с запасным выходом. Номера не помню, но там табличка самодельная висит. Увидишь.

– Я к ним в гости не собираюсь, – отозвался я. – Просто собираю кое-какую информацию. А теперь скажи мне домашний телефон Искандерова.

– Смотрю, ты за них взялся, – хихикнул Слава – Гнобить будешь? Ну, давай записывай телефон… – И Родин продиктовал мне семь цифр. – У него там автоответчик, как у тебя был. Сроду не поймешь, правда его нет дома или он прикидывается… Смотри только не стукни никому, откуда адрес и телефон добыл.

– Само собой, – согласился я. – Спасибо, благодетель. Ну, пока.

– Что значит «пока»? – оскорбленным голосом воскликнул Родин. – А новость? Главную новость узнать не хочешь? Или, может, опять по твоему радио все раньше меня сказали? А?

Делать было нечего, от Родина не отвертишься.

– Выкладывай свою главную, – проговорил я устало. – Радио я сегодня не слушал, конкурентов у тебя нет.

Слава радостно откашлялся и объявил медленно и торжественно:

– На-па-де-ние! Есть раненые.

– Чего-чего? – не понял я. – Какое еще нападение?

– Самое прямое, Яшка! – довольно сообщил Родин. – Вооруженное. Вчера была обстреляна книжная точка у Савеловского. Не та, что внизу в переходе, а та, что наверху… Представляешь, что теперь начнется?

Я очень хорошо представлял.

– Подробности, Слава, только не тяни. По моему голосу Родин живо догадался, что мне не до шуток, и выдал подробности. Нападающий был один, в маске и камуфляже. После выстрелов прыгнул в иномарку – и был таков. Один лоточник ранен в руку, другой контужен – стеллаж на него упал. Особых примет нападавшего никто не заметил. Заметили только, что мощный, как шкаф. А автомат – такой небольшой, современный такой. Нет, не «Калашников» десантный и вроде бы не «узи», какой-то другой…

– Ясно, – сказал я, стараясь не выдать Родину своих чувств. – Ценная информация. Теперь я в, курсе, благодарю. Ладно, пока.

– Яшка! – обиженно взвыл Слава. – А комментарий?!! Комментарии специалиста? Для газеты, Яшка, имей совесть!

– Слава, друг мой, – медленно и с нажимом проговорил я. – Комментировать для газеты я не буду. Выслушай и забудь. Ты не маленький и знаешь, что наезд на савеловцев без последствий не останется. И все знают. Значит, это не начало большого передела, а просто самодеятельность какого-то идиота. Воевать сейчас никто не хочет, да и не готов к войне никто, уж тем более останкинцы. И, кстати, Тарас тоже не готов. Если меня позовут на арбитраж, я постараюсь им это доказать.

– А тебя позовут? – жадно спросил Родин. Он уже однажды изъявлял готовность поехать со мной на такое толковище в качестве мальчика-ассистента. Мне тогда с трудом удалось втолковать ему, что арбитру шестерок не полагается.

– Надеюсь, – сказал я. – Раньше всегда звали… Ну, теперь я могу повесить трубку?

– Яш, погоди, будь человеком, – заныл Родин. – Я ведь умру от любопытства… Так кто, по-твоему, этот идиот, что стрелял? Ты ведь догадываешься, по голосу чувствую… Хоть приблизительно, хоть намекни…

– Ничего я не догадываюсь, – отрезал я. – Москва большая, дураков в Москве много. У каждого десятого дурака есть автомат. Не знаю, Родин, понятия не имею, отстань. В общем, спасибо и до свидания.

Я поскорее бросил трубку, чтобы не слышать родинского нытья. И еще потому, чтобы больше не врать своему приятелю. «Мало мне своих неприятностей, – подумал я с тоской. – Мало мне убийц на „Скорой“, мало мне „Тетриса“ и генерал-полковника. Теперь будьте любезны отправляться мирить гауляйтеров, полдня коту под хвост… Глаза бы мои не видели этих рож!»