- Магическая? - оживился Маргарелон.

- Не знаю... такое чувство, что ее обычные люди поют, впрочем... нет, не знаю. Слышу ее иногда явственно. Принцесса ее на эшафоте почему-то вдруг запела... Может, просто давняя песня?

- Не думаю, что Алькуин в смертный час песенки сочинять принялся... пробормотал Маргарелон. - Впрочем, иногда в звездообразных сводах отзвуки сохраняются и в урочный час возникают. Но для этого тоже заклинание требуется. Что-то неожиданное. Но ты не падай духом, Светлое воинство тоже не сидит сложа руки. Никто не знал, что ты в таком положении окажешься.

- Не вздумайте никого посылать мне на помощь! - упрямо потребовала она. - Озарук мой, я его упустила, я с ним и сладить должна. Можно, конечно, опять силу применить к этому разнесчастному государству. Но лучше, чтобы оно само понемногу из своей передряги выкрутилось. Насильно никого сделать счастливым еще не удавалось. Даже одного человека.

- А тут Равноправная Дума всех сразу осчастливить норовит?

- Это Озарук норовит, чтобы все под его дудочку плясали одинаково! Так что не мешайте мне, сама разберусь... Это мое испытание перед высшим кругом посвящения - ты, что ли, пройдешь его вместо меня? И еще один подарочек - не поверишь, Маргарелон, нашла я наконец свое личное счастье!

- Что такое? - изумился Маргарелон. - Это кто мне про личное счастье говорит? Это на кого же вдруг просветление нашло?

- Не поверишь, повторяю, но жених у меня объявился, - с умопомрачительной серьезностью доложила красавица. - Замуж выходить придется, того гляди... Обручальное кольцо, от меня полученное, на пальце носит. Могу в зеркале показать... впрочем, жених этот - особая история...

- С каких пор ты обручальные кольца раздавать стала?..

- А это он волос мой много лет назад подобрал и на палец накрутил! Красиво придумал, балбес!

Тут Жилло громко ахнул.

Двинул его Малыш локтем в бок, чтобы заткнулся, но поздно встрепенулись маги на галерейке.

- Нас подслушали! - воскликнул Маргарелон.

- Если и слышали, то не поняли, - успокоила красавица. - Но все равно - все мы друг другу сказали, а целоваться нам вроде и ни к чему. Ни к чему, говорю! Ну, до встречи!

Радужные сияния окружили обоих. В центре каждого сияния вызрело по черному пятну. Рассеялся свет - а на галерейке пусто.

- Это же про меня она... - прошептал Жилло. - Ну, невеста!..

- Про тебя? - и Малыш от него попятился. - Ты, вожак, не заговаривайся...

- Вот оно, кольцо! - показал Жилло руку. - Вряд ли еще дурак найдется - волосяным кольцом обручаться. Я один такой на все государство.

Склонился Малыш над колечком, бутылку со свечой как можно ближе поднес.

- Это же золотое!

- Да нет, волосяное.

- Тогда сожги! - потребовал перепуганный Малыш. - Вот прямо сейчас, на свечке!

- Иди в болото! - очень внятно распорядился Жилло. - Ну, разгадали загадку, а она за собой еще воз загадок потащила... Кто же это такая? И откуда про мое колечко знает?

- Сжег бы ты его от греха подальше, - не унимался Малыш. - А то еще явится - хочешь не хочешь, а жениться придется.

- Так что же тут плохого?

- Все! - отрубил Малыш. - Жениться надо на простой девушке, вот хоть у Дедули спроси. Из хорошей семьи, чтобы мать - хозяйка, чтобы отец трезвого поведения. Она стряпать вкусно будет, детей растить, тебя, между прочим, слушаться. А эта..

- Зачем ей стряпать, когда она сделает пальцами вот так - и из воздуха достанет? - стал заводить парня Жилло. - И ты подумай, какие у нее красивые дети родятся!

- А слушаться? - Малыш был неумолим. - Опомнись, вожак, ведь явится она к тебе свататься! Сожги треклятое кольцо!

- Должен же я когда-нибудь жениться... - вздохнул Жилло.

- Но не на этой! Ты же вожак! Ты же природный вожак! А будешь у нее под каблуком... - уж до того расстроился Малыш, что голос у него сделался совсем трагический, даже со слезой.

- Это вы с Дедулей почему-то меня за вожака приняли. А я подчиняться всю жизнь учился, не командовать. Хотел бы я быть вожаком - пошел бы к молодому графу слугой?

- Ты слугой оказался, мы - ворами, - возразил Малыш. - Но это еще не значит, что ты не можешь быть вожаком, а мы - честными людьми.

За такой философской беседой вернулись они на улицу Медников к погребку и встали перед окошком в большом недоумении.

- Неужели мы отсюда вылезли? - спросил Жилло.

- Что мы отсюда вылезли, поверить трудно, - измерив его руками, ответил Малыш, - но что нам сюда залезать придется, это уж точно! Только оно и открыто, прочие закрыты!

Первым сполз вниз Жилло - он был потоньше Малыша и поуже в плечах. Соскочил с ларя, провел по себе руками - вроде цел.

- Полезай теперь ты, - говорит он Малышу. - Ничего, не страшно!

Сел Малыш на брусчатку возле окна, ноги в погребок свесил.

- Нет, - отвечает, - боюсь! Точно застряну. Знаешь что, вожак, бери меня за ноги и тащи! А то я так всю ночь просижу.

И с каким же грохотом рухнули оба ночных гуляки в погребок, опрокинув при этом ларь! И как же хорошо треснулся Жилло, упав, об угол стола!

- Ну, теперь у меня точно из головы всех невест вышибло! Можешь, Малыш, спать спокойно... Кстати - вот ты говоришь, что жена мужа слушаться должна, а способна Дениза слушаться хоть кого на этом свете? А?

- Нет, конечно, - согласился Малыш, потирая бедро. - Но если такая женщина, как она, встретит настоящего мужчину, то у нее даже мысли не возникнет о том, что можно с ним спорить, пререкаться, сковородкой на него замахиваться... Живо присмиреет!

- Что тут у вас творится?! - спросила яростная Дениза, появляясь в закутке вооруженная именно сковородкой. - Почему окно открыто?

Увидев разгром в закутке, она метнулась к сидящему на полу Малышу. Спасаясь от занесенной сковородки, тот отбрыкнулся ногой - по ней и досталось.

- Чем вам ларь помешал? Совсем умом повредились! Выставлю завтра обоих к лешему! - продолжала бушевать Дениза. И вдруг замолчала, глядя на спящего Дедулю.

- Вот это сон!.. - даже с некоторым восхищением сказала она. Крепкий сон! Здоров же мужик спать... А вы оба смотрите у меня!

И, погрозив сковородкой, удалилась.

- Настоящего мужчину искать пошла, - заметил Жилло. - С которым уже не захочет спорить и пререкаться...

Язвили они друг дружку всяко, издевались, как умели, а между тем и разделись, и в одеяла закутались, и даже уснули с недосказанными пакостями на губах...