Я только один волосок себе оставлю. Намотаю на палец и спрячу это колечко подальше, чтобы жена не нашла. Моя-то, как и ваши, полагаю, не Бог весть какой ангел, а тут еще такой повод! Сразу всех своих благородных предков вспомнит и приданое по пальцам перечислит! Ну, и моим предкам достанется...
Как звали пажа? Хм... как пажа звали... Какое это, господа мои, теперь имеет значение? Паж сделал глупость, паж слишком поздно понял, чего ему в этой жизни надо, а чего не надо, и теперь его имя уже никакого значения не имеет. Так-то.
КОРОЛЕВСКАЯ КРОВЬ
Гляди, гляди, как шпарит! Совсем ума лишился - без седла, без стремян, да по капустным грядкам! Ишь! Хорошо плетень одолел. Молодец парень.
Сюда, сюда! Нет, вы только посмотрите - босиком, а при шпаге... И очень мне хочется знать, где он такого видного коня увел. Эй, придержи коня, парень! Мы тут все свои, нас копытами топтать незачем. Ну, показывай, что там вышито у тебя на перевязи, что там золотом отливает... Да говорят же тебе, свои мы!
Ну, что же, понимаю. Трудно так сразу поверить. И ты вот даже повод через конскую шею не перекинул, рукой за холку держишься, чуть что - на коня, и поминай как звали!.. Я сам бы тоже, может, не поверил и послал к лешему, кабы не видел своими глазами, как эта заварушка начиналась.
Ага, увидел... Ну, смотри, смотри!.. Вот это она и есть - орифламма! Гляди, как по ветру плывет... Ты ведь для того и прискакал сюда - встать под святую орифламму. Стало быть, одним бойцом у нас больше.
Близнецы, возьмите у него коня. Дениза, кинь на стол еще одну миску! А сапоги... Как же быть с сапогами? Никто не знает, где раздобыть этому красавцу сапоги?
Граф оф Дундаг, запишите, пожалуйста: пункт четвертый - создать обоз. Как положено - с телегами, ложками-плошками... одеялами... и с сапогами! А то что это за отряд? Вот уж по части сапог у нас будет полное равноправие... да чего вы хохочете, черти?.. Не хотите сапожного равноправия?
Ты ешь, парень, ешь. А положишь ложку - тогда и скажешь, кто таков. Что свой - я и так вижу. Пока лошадей выводят и седлают, пока гнедого перековывают, пока перекидные сумки собирают, и я пожалуй, кое-что успею тебе рассказать. И вот еще ребятишки послушают. Да свои они! Погляди, что у того, длинного, на эфесе ножа выбито. Узнал? Можешь мою историю пивом запить - вон там, под навесом, бочонок на табурете. Пока я рассказывать буду - может, еще кто подоспеет. Думаешь, ты один этот зов услышал?
Пока у нас есть немножко времени на такие разговоры. Так что начинаю.
Вообразите вы себе для начала вечер, обычнейший вечер, и северные городские ворота Кульдига, и как к ним два всадника подъезжают. Один постарше, и конь под ним тоже постарше. Слуга, значит. Другой помоложе, при шпаге, с соколиными перьями на треуголке, а по плащу золотой кант. И хитро этак говорит тот, что постарше:
- Ну, вот и прибыли, господин граф. С благополучным вас прибытием!
- Очень даже удивительно, - отвечает насмешник граф. - Нам, помнишь, как выезжали, чего только не наобещали! И оборотней, и вурдалаков, и обманное озеро. А, смотри ты, приехали и живы!
Подталкивает граф коня легонько и въезжает прямо в ворота. Стражники смотрят косо, но время еще не позднее, опять же - на злоумышленников эта парочка не похожа. И граф тоже покосился - на пустое место над воротами, между двух амбразур, где положено быть гербу. Старый уже давно сбили, а новый, видно, все не соберутся прилепить.
- Где ночевать будем? - безнадежно спрашивает слуга.
- Как и собирались, у господина думского лекаря, - сурово отрубает юный граф. Дело в том, что слуге-то хочется в таверну, там попроще и повеселее. Может, даже и повкуснее. А молодому графу хочется наоборот сидеть и о всяких заумных вещах с лекарем толковать. Об эликсирах, металлах, солях, амулетах, и чтобы всяких слов непонятных побольше. Для этого он сюда и приехал.
Ну, господское слово - закон. Тем более - в дальних северных графствах. Вот и проехали оба путешественника мимо таверны.
Надо отдать должное Равноправной Думе - содержала она своего лекаря неплохо. Дом в два этажа на главной площади столичного города Кульдига, за домом садик, лошади, когда понадобятся, из думской конюшни, да и своя одна есть. Ну, и лекарь с виду - прямо вельможа, большой, осанистый, борода надвое расчесана, домашняя мантия бархатная, туфли домашние бархатные со стальными пряжками, золотая цепь на шее, на цепи золотая же загогулина с потаенным смыслом - фу-ты, ну-ты! К такому лекарю подойти - от страха заболеешь, а не то что про свои хворобы лепетать. Нос внушительный, в том смысле, что почтение внушает, взгляд прямо орлиный, чуть чего - мохнатые брови лекарь сдвигает, и хочется от его взгляда под лавку спрятаться.
Спускается эта бархатная крепостная башня из верхних покоев в здоровенную прихожую гостям навстречу и, разведя руками, начинает по-латыни что-то длинное говорить. Графу-то что, он понимает и сам с удовольствием ответить может, а слуге скучно. Вот он и поглядывает по сторонам.
И видит слуга, что за лекарской спиной по лестнице, лепясь к перилам, кто-то тихонечко спускается на полусогнутых ножках. И старается как можно меньше скрипу произвести. Лестница-то витая, его сперва видно было, потом - нет. Пока лекарь бархатными широченными рукавами приветствие изображал и речь свою выкрутасами украшал, этот человечек - шмыг, и вдоль стенки, вдоль стенки! На нем пегий какой-то плащ с капюшоном. А капюшон чуть ли не до седой бороденки спущен.
Не поклонившись графу, как-то воровато пробрался этот человек к дверям и совсем было улизнул, но бдительный слуга схватил его за суконный шиворот, чем нарушил лекарскую высокомудрую речь. А тут еще человечек дернулся и крякнул что-то птичьим голосом.
- Ты чего безобразничаешь? - напустился на слугу сходу граф. - Ты чего в чужом доме людей за шиворот хватаешь?
- А почему он вашей светлости не поклонился? - возмущенно шумит слуга. - Светло же здесь и видно, какой у вашей светлости герб на перевязи - графский! Да и у меня на плаще тоже ваш герб имеется! И в жизнь не поверю, чтобы городской житель не умел гербы различать!
- Какая светлость, опомнись! - замахал на него рукавами лекарь. - Ты, гляди, на улице графа светлостью не назови! Тут с этим строго. Никаких светлостей...