На погонах Натальи Филипповны поблескивали звездочки. По гладко причесанным волосам скользил солнечный луч, падавший из открытого окна. Серый узелок галстука прятался под отутюженным воротником. По циферблату позолоченных часов бежала секундная стрелка, а шариковая ручка выводила на гладкой бумаге ровные строчки.

«Не первый год работает, ничем ее не удивишь», — подумал Гурей разочарованно.

Наталья Филипповна взяла чистый лист, написала сверху: «Продолжение допроса».

— Когда вы виделись с Иваном Дерешем?

— Два года назад… Как только вернулся из заключения.

— Где встретились?

— В областном центре.

— О чем говорили?

Вадим почесал затылок.

— Всякую всячину выковыривали из памяти.

— Конкретнее, — попросила Кушнирчук.

Ивана Дереша Вадим встретил на автобусной остановке. Потом обедали в ресторане, вспоминали совместное пребывание в колонии, говорили о будничных делах после выхода на волю.

Из всего, о чем рассказал Гурей, старшего лейтенанта больше всего заинтересовало следующее.

Во-первых. Вылечившись, Иван Дереш работал на строительстве и готовил «несчастный случай», от которого Балагур, по его расчетам, мог погибнуть. Когда установили леса, устроил западню: отодвинул доску на самый кончик опоры, прислонил к ней другую. Тот, кто на нее наступил бы, должен был полететь вниз. Иван рассчитывал, что первым на эту доску встанет Балагур: он не успел оштукатурить часть стены и рано утром хотел закончить работу. Но на следующий день Балагура перевели работать шофером. Доштукатуривал стену сам Иван. Он сердился — такой замысел и не удалось осуществить.

Во-вторых. Иван Дереш наведывался в Орявчик, выспрашивал, где живет Ирина, не вернулся ли Балагур. Ирине сказал, что Дмитрия убили при попытке к бегству. Зачем? Мстил таким образом? Насмехался? Все это нужно выяснить…

Вадиму Дереш говорил: «Дмитрий, если и вернется, на дороге у Кривенко не встанет». — «Почему?» — «Он долго не протянет на этом свете. Я позабочусь».

В-третьих. Лишь только Дерешу стало известно, что Дмитрий работает в колхозе «Сияние», он решил поехать туда. Как сказал: «На разведку». А может, и ездил. Балагура знали все. Село небольшое. Иван, должно быть, дознался, что Ирина переехала из Орявчика в Синевец. Отношения между Ириной, Павлом и Дмитрием стали широко известны. Каждый толковал их по-своему, но Дмитрия большинство хвалило: не бил Ирину, не скандалил, ушел мирно.

— Вы меня скоро отпустите?

Взглядом, в котором уже не было любопытства, лишь одна пустота, Вадим окинул следователя и отвернулся.

На часах было тринадцать ноль-ноль. С минуты на минуту должен был прийти или позвонить капитан Крыило. Он поехал за Иваном Дерешем. Если привезет, может понадобиться очная ставка.

— Вы очень спешите?

— Работа дома ждет.

Наталья Филипповна собиралась сказать в шутку: «Работы хватит, еще и другим останется». Но в этот момент дверь открылась и вошел Крыило.

Когда Вадим Гурей дочитал и подписал протокол, Кушнирчук велела ему подождать в комнате для посетителей и обратилась к капитану.

— Где вы нашли Дереша?

— На речке развлекался.

— Не бунтовал? Зачем, мол, вызывают?

— Как и каждый, при задержании встревожился, но вел себя смирно.

— Пусть войдет.

Иван Дереш снял поношенный картуз. Переступая с ноги на ногу, крутил прихваченную белой ниткой пуговицу пиджака. Наталья Филипповна предложила ему сесть. Но и сидя за столом, он чувствовал себя неловко. Елозил подошвами по паркету, а локтем по колену.

Старший лейтенант не спешила с вопросами. Дала возможность Дерешу успокоиться, чтобы, как любила говорить, «получить трезвые показания».

Тишину нарушал легкий шелест бумаг и тяжелые вздохи Дереша.

Вдруг он откровенно засмеялся:

— Хе-хе-хе-е… Зачем вызывали?

Наталья Филипповна закрыла папку.

— За что вы отбывали наказание в исправительно-трудовой колонии? — спросила она ровным голосом.

— Статья 206, часть вторая Уголовного кодекса Украинской ССР, — скороговоркой выпалил Иван. — Вы же знаете — отбывал наказание за хулиганство. А вызвали меня с другой целью. Хе-хе-е… Говорите.

Наталья Филипповна и правда до мельчайших подробностей знала уголовное дело Ивана Дереша, его поведение в исправительно-трудовой колонии. Но сам он давал уж очень путаные показания. Говорил о Гурее, называл имена других осужденных. А когда речь зашла о Дмитрии Балагуре, голос у Ивана задрожал, ясно зазвучали нотки злости, обиды, недовольства.

— Из-за Балагура я инвалид, — повторил несколько раз.

Если действительно Иван совершил нападение на Балагура, ранил своего обидчика, почему до сих пор им владеет желание мстить? Неужели не знает, что Балагур на грани между жизнью и смертью?

Наталья Филипповна посмотрела на часы. Ждала снова капитана Крыило. Он в это время выяснял алиби Дереша, который не отрицал своей жажды отомстить Дмитрию за то, что остался калекой. Сознался, как устраивал западню на лесах, как радовался, проведав, что Ирина живет с Кривенко.

— В колхоз «Сияние» я тоже собирался, — заявил Иван.

— Зачем?

— Встретиться с Балагуром.

— С какой целью?

— Просто так, по давней дружбе. Хе-хе-хе-е…

— Что бы вы сделали с Балагуром, будь ваша воля?

На мгновение Дереш задумался.

— То, что и он со мной.

— Балагур ошпарил вас не нарочно.

Иван возмутился.

— Вы тоже на стороне Балагура?

И вдруг как-то расслабился.

— Я и вас покараю вместе с Балагуром.

Чего-чего, а запугивания Наталья Филипповна не ожидала. Если у кого-то и есть намерение сделать следователю зло, он молчит, потому что угроза служебному лицу наказывается лишением свободы или высылкой. Почему же так неосторожен Иван? Вот он опять завелся:

— Вы заодно. Все вы заодно. Вешать вас — и то мало. Сожгу… Испепелю всех.

Дереш перестал отвечать на вопросы, а увидев приглашенного Вадима Гурея, сказал агрессивно:

— И ты тут, продажная шкура?

После чего замолчал, как онемел. Оглядывался, клацая зубами. И Наталья Филипповна подумала: не болен ли Иван душевно?

— Так и будете молчать? — спросила она негромко.

Вошел капитан Крыило и изучающе обвел взглядом Дереша. А тот по очереди показывал пальцем на Кушнирчук, на Гурея, на капитана и бормотал:

— Ты… Ты… Ты… Все вы заодно. Всех покараю.

Наталья Филипповна попросила Ивана выйти. Ушел и Гурей.

Капитан рассказал о фактах необычного поведения Дереша. Как-то он чуть не сорвал концерт в клубе, выскочив на сцену с криком: «Он!.. Он!.. Он меня ошпарил!..»

Сельский фельдшер сказал: «Иван в детстве не отличался умом, а с годами да еще после тюрьмы совсем засушил мозги».

— Где он был во время нападения на Балагура?

— К сожалению, выяснить не удалось, — сказал Крыило. — Во всяком случае, прямых доказательств того, что был дома, нет. Сестра — Иван живет у нее — неуверенно заявила: «Вечером где-то гулял, а потом спал». Однако где, с кем гулял, во сколько вернулся, неизвестно. В то же время есть основания подозревать Ивана Дереша в совершении преступления.

— Что вы имеете в виду?

Крыило сообщил то, что уже было известно Наталье Филипповне: Балагур ошпарил Дереша; Иван собирался отомстить и вот до сих пор грозится.

— А если он душевнобольной?

— Все равно нужно доказать его непричастность к совершению преступления или причастность. Другого выхода нет.

Не верила Кушнирчук, что Дереш способен подготовить и совершить преступление, над раскрытием которого работают все службы уголовного розыска, а конца и не видно. Но не отбрасывала мысль, что Ивана мог использовать Кривенко. Они знакомы. Могло быть и так, что Павел уговорил Ивана напасть на Балагура, а сам остался в тени. Кривенко хитрее Дереша, коварнее. Он легко не дастся. Доказательства, доказательства…

Наталья Филипповна села печатать постановление о назначении судебно-психиатрической экспертизы на Дереша.