– Что вам от меня нужно? – угрюмо спросил Зипер, опасливо косясь в мою сторону.

– Не нам, а тебе. Ты сейчас сидишь на травке и даже не подозреваешь, что за твоей спиной могила. Фигурально выражаясь. И я твой ангел-спаситель. Люби меня и уважай, Зипер.

Порядочных людей в этом мире так мало…

– Издалека заходишь. И мягко стелешь… гражданин начальник. Я ведь не сявка беспортошная, меня на мякине не проведешь. Говори прямо.

– Как скажешь, Зипер. Ты взял лопатник у одного очень влиятельного человека. И если к завтрашнему дню он его не получит, то я тебе не завидую. Ты понимаешь о чем я говорю.

– Допустим. Когда это было и кто этот фраер?

– Двадцать седьмой маршрут… – Плат назвал дату, время и фамилию нашего клиента.

– Не знаю такого. Не был, не видел, не брал.

– Степаныч, ты дурак или прикидываешься? Этот человек нарисовал нам Зинку и Бровчика. Все деловые знают, что они работают только с тобой. А если их возьмут в оборот, то они и маму родную продадут за грош, не то что тебя. Вот и маракуй, сколько шагов тебе осталось до могилы.

– Не пугай, мы уже пуганые.

– Пойдем, Стас. – Серега встал. – Товарищ не понимает. Зипер, я не стукач, но ты не оставляешь мне выбора. Я должен отчитаться перед своим клиентом. А потому мне придется вместо лопатника притаранить к нему тебя. И я умываю руки.

– Погоди! Этот человек знает… ну, в общем, кто его кинул?

– Пока нет. Ни имен, ни фамилий. А я ему, естественно, не сказал. Потому как надеялся на наше с тобой взаимопонимание. И если вернешь мне бумажник, не пророню ни пара с уст.

– Там, это… кгм! – смущенно прокашлялся Зипер. – Там был паспорт, водительское удостоверение… и бабки.

– Много?

– Прилично. Полторы штуки зеленью.

– Ты хочешь сказать, что деньги и документы помахали крылышками?

– В общем… ну, ты сам понимаешь…

– Чего здесь не понять? Деньги пошли на круг, ксивы ты кому-то продал – дело известное.

Но я тебя обрадую. Моему клиенту нужен только бумажник. Это подарок его друга… а может подруги – не суть важно. Так сказать, память сердца, артефакт. Денег у него куры не клюют, новые документы ему принесут через день-два на тарелочке с голубой каймой, но вот без лопатника он, сердешный, прямо-таки звереет. Не доводи его до греха, Зипер.

Верни бумажник. Надеюсь, ты его не выбросил? Иначе я прямо сейчас пойду собирать полевые цветочки на твое надгробие.

Зипер задумался. Над горизонтом наконец появилась ущербная луна, и морщины на его лице стали похожи на ритуальную раскраску индейцев.

– Ладно, лопатник будет завтра. Я принесу…

– Нет! – отрезал Плат. – Сегодня и немедленно. Это вопрос принципа.

– Но он в одном месте… люди спят…

– Проснутся. Мы их разбудим, можешь не сомневаться. Куда едем?

– На Привокзальную… – нехотя ответил Зипер.

– А! – радостно воскликнул Серега. – Знакомые места. Сдал Мамуре? Я угадал? Это старый барыга, скупщик краденного, – объяснил мне Плат. – Я думал, он давно копыта откинул.

Но, зная его вкус к добротным вещам, думается мне, что бумажник и впрямь ценная вещь.

– Клевая киса, – охотно согласился Зипер. – Изготовлена по спецзаказу. Я подобные видел всего два раза в жизни. Больших денег стоят.

– Все, встали и в путь. Время уже позднее. Нужно поймать тачку, иначе с этих палестин мы будем выбираться пехом до новых веников…

Нам повезло. Едва мы вышли на небольшую площадь перед продовольственным магазином, как рядом затормозил милицейский "уазик".

– Кто такие? – грубо спросил крепко сбитый старшина, многозначительно поглаживая приклад АКС-74У. – Документы!

– Не хамите, старшина Прошкин, – выступил вперед Плат.

– Сергей Александрович! – обрадовано воскликнул Прошкин, и с таким усердием пожал руку Плата, что тот даже поморщился. – Извините, не узнал.

– Кто у тебя сегодня напарник?

– Новенький, – небрежно отмахнулся старшина. – Вы его не знаете.

– Слушай, Николай Иваныч, подбрось нас на Привокзальную. Если, конечно, тебя это не затруднит…

– Обижаете, Сергей Александрович. Для вас – все, что угодно…

Через полчаса мы уже стояли у ворот частного дома на Привокзальной улице. Хмурый Зипер пнул ногой запертую калитку и особым образом посвистел. Спустя несколько минут послышались шаркающие шаги и недовольный голос спросил:

– Кого это нечистый припер среди ночи?

– Свои, Никанор…

– Свои спят по лавкам, – раздалось в ответ и калитка отворилась. – Чего надо, Зипер?

– Ты кобелька придержи, – старый карманник боязливо отступил на шаг.

Только теперь я разглядел, что у ног хозяина дома стоял здоровенный ротвейлер и беззвучно скалил внушительные клыки.

– А это кто? – завидев нас позади Зипера, настороженно спросил Мамура.

– Кореша… – неохотно ответил карманник. – Дело есть…

– Дела в ментовке шьют, а у вас, мазуриков, делишки. Приходи завтра, по светлому, тогда и покалякаем. Я твоих кентов не знаю и в дом не пущу.

– Нам в дом и не нужно. Никанор, мне нужен лопатник… тот самый… – многозначительно понизил голос Зипер.

– Ты меня с кем-то путаешь, – отрубил Мамура. – Понятия не имею о чем идет базар.

Гуляй, Зипер. Мне пора на боковую.

– Возьми бабки, Никанор, – карманник достал деньги. – Тут в два раза больше, чем я получил от тебя. Мне он нужен позарез.

– Похоже, ты перепутал мой дом с галантерейным магазином. – В холодном голосе Мамуры прозвучала издевка. – Я торгую только огурцами с собственного огорода.

– Сильвер! – быстро прошептал мне на ухо Серега. – Поговори с Мамурой. Мне нельзя, он меня может узнать.

– Понял… – Я шагнул вперед. – Эй, дядя, погодь! Разговор еще не закончен. Отдай лопатник – и дело с концом.

– А то что? – ехидно поинтересовался Мамура и слегка подтолкнул вперед ротвейлера.

Не сводя с меня фосфоресцирующих в темноте глаз, псина угрожающе зарычала.

– А ничего. Просто я забочусь о твоем драгоценном здоровье. Не доводи до греха, Мамура. Тебе, наверное, известно, что свинцовые пилюли плохо переваривается. А ты, к сожалению, не оставляешь нам выбора.

Нельзя сказать, что старый барыга испугался. Но он был чересчур хитер, чтобы не почувствовать в моем голосе подлинной угрозы. На какое-то время у ворот воцарилась тишина: Мамура обдумывал возможные последствия своего отказа, а наша троица лихорадочно соображала куда делать ноги если барыга натравит на нас своего смертельно опасного сторожа.

– Ждите… – наконец подал голос Мамура и калитка захлопнулась.

Мы как по команде с облегчением перевели дух.

Барыга возвратился минут через десять. Я уже начал волноваться за благополучный исход нашего предприятия и посматривал на безмолвного Плата, тоже пребывавшего в некотором замешательстве. А и правда, что нам делать, если все-таки Мамура пошлет нас подальше? Можно, конечно, поговорить с ним "по душам" – так, как мне приходилось разговаривать с пленными боевиками-чеченцами. Но там была война, где о милосердии никто и не помышлял. За смерть такого же дурака, обманутого политиками и толстосумами, как ты сам, полагалось не наказание, а медаль. Которая служила фильтром для замаранной совести и клапаном, выпускающим разные глупые мысли наружу – чтобы не расплавились замусоренные пропагандой мозги.

Но на гражданке, где действовали иные законы, Мамура для нас был почти недосягаем.

Официально действовать мы не могли, а любая самодеятельность была чревата весьма неприятными последствиями.

– На… – Барыга ткнул в руки Зипера бумажный сверток. – Деньги мне не нужны, оставь их себе. И запомни – с этого момента я тебя не знаю. Придешь еще раз – спущу пса. Вали отсюда… – Он с такой силой хлопнул калиткой, что залаяли соседские собаки.

– Держите… – Зипер был как в воду опущенный. – Я свободен?

Плат быстро снял газетную обертку, и я наконец увидел предмет наших поисков.

Обычный кожаный бумажник, ничего особенного. Правда, в темноте все кошки серы, но я совершенно не сомневался в том, что кусок добротной кожи, пусть искусно сшитой и склепанной, с тиснениями и позолоченной металлической фурнитурой, ну никак не равноценен тем затратам энергии и сил, которые мы приложили для его поисков. И вовсе не стоит и десятой части тех денег, которые были обещаны нам Завалихиным.