Без названия
Без названия
Звук еe шагов утопал в мягкости ворсистого ковра. Она сама его таким придумала. А вот готические своды и градиентное освещение, имитирующее отблески северного сияния, создал он. Так заброшенный уголок искусственной вселенной превращался в дом для двоих людей...
В спальной медленно дышали шторы, впуская в комнату аромат цветущих апельсиновых деревьев.
- Ты где? - громко спросила она на нью-эсперанто, сбрасывая аватарку. Теперь ее лицо напоминало затененный силуэт, но все равно так было честнее, нежели прятаться за одной из предложенных производителем программы масок. По крайней мере, им так казалось, и после первой же близости оба договорились "раздеваться" по приходу домой.
Демонстрировать здесь свое настоящее лицо было запрещено не только программой, но и законом.
- Я на балконе, - раздался голос, ставший за столько месяцев родным.
- Привет, - прошептала Лина, отодвигая тяжелую штору.
- Привет, - улыбнулся ей в ответ Такаши, ласково целуя в губы.
- Чем занимался в мое отсутствие?
- Думал, что нам пора сменить пейзаж вокруг. До смерти надоел этот запах, да и настроение как-то не для весеннего сада.
Поцелуй медленно таял на губах, совсем как настоящий.
- Проблемы в реале? - спросила она, с горечью вспоминая, какие сложности ее саму ожидают завтра в обычном мире. Мире, где нет этого балкона, дома с готическими сводами и мужчины, целующего ее.
- Да, в некотором смысле...
Он вздохнул и вернулся к вопросу пейзажа.
- Что ты думаешь насчет заснеженного горного склона? Или черного океана? Знаешь, такая вязкая свинцовая вода с крутыми бурунами...
Такаши обнял Лину, и замолчал.
Он никогда ничего не рассказывал о себе. Судя по всему, Такаши находился на границе зоны обслуживания двадцать третьего сервера, потому что иногда возникали сложности с синхронизацией речи и движения. Основываясь на этом факте, Лина заключила, что ее любимый мужчина работает в космосе. Когда проводишь десятилетия в пути из точки А в точку Б, зачастую в одиночку или с напарником, просто необходимо иметь хотя бы виртуальный быт и личную жизнь. Не удивительно, что космонавты были одними из самых активных пользователей.
Лина не настаивала на обмене сведениями. Когда задаешь вопрос, нужно самой быть готовой ответить на него. А ей очень не хотелось.
- Я отправил администраторам заявку на создание совместного NPC рандомных свойств и пола, - сказал он вдруг, опуская тенеобразное лицо, словно Лина могла рассмотреть на нем сокровенные эмоции.
- Охх...
- Если тебе не нравится эта идея, можешь просто не давать своего согласия...
- Виртуальный ребенок?
- На настоящего нам рассчитывать не приходится.
- Но ведь это будет фальшивка, от начала и до конца.
- Вся наша жизнь здесь - фальшивка. Но только здесь я бываю счастлив, - тихо ответил ей Такаши.
Лина обняла его.
- Я подумаю на твоим предложением. Знаешь, я вообще забежала на минутку. У меня сегодня аврал на работе, и завтра скорее всего я тоже не смогу зайти. Давай увидимся послезавтра?
- Послезавтра я не смогу. Я зайду в пятницу в 16.00 по игровому времени. Если захочешь, можем прогуляться в город, пообщаться с другими людьми.
Лина покачала головой.
- Нет, не хочу. Но пейзаж вокруг дома можешь придумать новый. Мне понравилась идея с морем. Только про чаек на забудь. Не скучай!
Она поцеловала любимого и вышла из игры.
Будильник кружил под потолком, надрываясь от пронзительного перезвона. Лина стащила с головы шлем и запустила в него попавшимся под руку свитером.
- Заткнись, зараза! Я не сплю!
Будильник плавно опустился на уровень ее лица, анализируя частоту пульса и состояние зрачка, и только потом удовлетворенно замолк. Лина стащила с запястья манжету.
Она опаздывала на ежеутреннее голосование.
Абсолютная демократия требует серьезной работы со стороны всех граждан, неявка без уважительной причины чревата штрафными санкциями. Лина все это знала, но почему-то совершенно не могла быстро двигаться. Воздух вокруг становился вязким. Дыхание перехватило...
Она проснулась от звука собственного голоса.
"Снова уснула..." - с досадой подумала Лина, уже не в силах испытывать по отношению к своей слабости других эмоций.
В камере клубился приятный, баюкающий сумрак. Ароматизатор слегка парил, наполняя крошечную каморку запахом лаванды и "дурманом". Лина постаралась потянуться, насколько это было возможно: фиксаторы хотя и позволяли менять на положение тела на койке, но тем не менее значительно сковывали движения.
В отдаленном углу противно поскрипывал регистратор. "Дурман" провоцировал погружение сознания в прошлое, а регистратор усердно фиксировал все данные. Так неторопливо и без насилия человеку давали составить обвинение против себя самого и подписать смертный приговор.
Лина все еще пыталась считать дни, проведенные в заключении, хоть и понимала, насколько ее усилия тщетны.
Встреча, которая приснилась ей только что, была последней. Она так и не успела оценить вид на море...
Интересно, он приходит в их виртуальный дом?
"Милый..."
Ее веки вновь становились тяжелыми, и на этот раз Лина уже не пыталась сопротивляться. Какая разница, она все равно приговорена. Уж лучше утонуть в ярком сне, чем погрузиться в самоанализ и рефлексию.
Первое голосование - это особое событие в жизни каждого гражданина.
Лина в тот день проснулась гораздо раньше обычного. Умылась, накрасилась, надела с вечера подготовленное для такого случая шелковое белое платье, удивляясь его невесомости.
Современные будни не приспособлены для ношения такой одежды. В интернате все пользовались формой. Потом Лина поступила в высшую школу защиты нравственности, и здесь уже можно было выбирать самой, что носить, и тогда мама в подарок прислала ей это платье. Но на учебу требовался строгий костюм, на тренировки - спортивный, а на выходных она по инерции надевала что-то похожее либо на первый, либо на второй вариант в зависимости от планов. Так что за прошедшие два года ей так и не пришлось его надеть, как и туфельки на маленьких остреньких каблуках.
И вот теперь Лина глаз не могла оторвать от очаровательной барышни в зеркале. Платье восхитительно струилось по ладной фигурке, черные волосы, собранные на затылке в японский узел, отливали синевой.
Тем временем в дверь ее комнаты застучали торопливые кулачки подружек.
- Эй, полноправная гражданка! А ну открывай! Ты спишь, что ли? Подъем! Время уже шесть!
Лина открыла двери, и Дашка с Луизой от неожиданности чуть не вывалились носом вниз в открывшееся пространство.
- Ой, Линка, какая ты красотка! - прощебетала Луиза, восторженно любуясь подругой. - Даша, ты посмотри только! Твой дурацкий пиджак с фонариками просто глушь по сравнению с ее платьем!
- Фонарики - это модно, - обиженно проворчала Даша.
- Модно-то модно, но такой крой - просто вечная классика!
- Девочки, может, пойдем уже? - выдохнула Лина, смущенно улыбаясь. - Надо выйти немного заранее, а то я на каблуках быстро идти не смогу...
В центре общественного мнения народу было еще немного. Улыбчивая девушка за стойкой приложила ладошку Лины к декодировщику, ахнула, вручила достигшей совершеннолетия гражданке поздравительный буклет и предложила пройти в семнадцатую кабину для голосования.
Оставшись один на один со счетной машиной, девушка немного растерялась.
От осознания собственной значимости ее сердце застучало громче и быстрее. Она, Лина Зарницкая, перед лицом великого государства выносила вердикт преступникам, чьи злодеяния были изложены сухим бюрократическим языком в колонке напротив их фамилии. А в самом крайнем столбце она должна была вынести оправдательный или обвинительный приговор, избрав один из предложенных вариантов наказания. "Казнить", "казнить", "осудить на общественные работы сроком до пятнадцати лет", "произвести химическую кастрацию", "осуществить подавление агрессивности хирургическим путем", "осудить на общественные работы сроком до двух лет" - Лина принимала решения без колебаний и без спешки.
Она делала мир лучше собственными руками.
Так же, как и великий ученый Амано. Как герой военных действий Анатолий Хасаев.
А потом Лина вместе с подружками направились в кафе поесть мороженого, рискуя опоздать на первую лекцию. Три разноцветных шарика в зеленой вазочке на высокой ножке были такими сладкими, нежно-сливочными, а шелковое платьице так волнующе скользило по коже, что ей казалось, будто еще никогда в жизни не чувствовала себя такой счастливой...
Именно об этом дне она рассказала Паше год спустя, когда он попросил описать самое прекрасное событие в ее жизни. Пашка откинулся на подушки и долго-долго смеялся.
- Ты меня просто пугаешь своим первозданным рвением в исповедании абсолютной демократии. Знаешь, я был готов сейчас услышать о тайной любви к учителю по плаванью, или о мышке, живущей у тебя под кроватью в большой прозрачной банке. Но назвать самым прекрасным избирательное утро, когда ты вынесла первый смертный приговор, - это по меньшей мере неожиданно.
Она натянула повыше покрывало и прильнула к его плечу.
- Почему неожиданно?
- Ну потому что слегка кровожадненько.
Лина приподнялась на локте, нежно, почти по-матерински глядя на возлюбленного.
- Ты такой дурачок у меня, Пашка. Наивный, как барышня из постановки. Даром что будущий космонавт.
- Это еще почему? - насупился тот.
- Твои родители - известные ученые, ты менял один элитный интернат на другой, кушал положенное количество натуральных овощей и фруктов, а по выходным выезжал на экскурсии по заповедным историческим зонам. За всю свою жизнь ты ни разу не покидал Землю. А я родилась на колониальной Диане, и чтобы обеспечить мне адекватное будущее, моя мать была вынуждена лететь с живым свертком у груди на крошечном контрабандном суденышке, пройти через миграционную тюрьму, психологическую коррекцию нелегалов и еще Бог знает через что! А пока она боролась за нас обеих, мой отец погиб во время одного из столкновений двух криминальных группировок на Диане. Просто случайно проходил мимо и оказался не в то время не в том месте.