— Никого. — отозвался Лёнька, ещё не зная, что сказать.

— Ты к кому приехал? — спрашивал приветливо, обходя его, молодой человек.

— К Семёновым.

Однажды это сработало.

— Это к каким?

— Они в Матрёшине живут. — выдал недавно добытые сведения Лён. — А вы где живёте?

— У пасечника. — охотно ответил Карсавин. — Он мне дядя.

Это уже не было большой новостью.

— А кто здесь живёт? — поинтересовался Лёнька, указав на подозрительный домик.

— Бабка Марья. — ответил Карсавин. Он уже двигался по дороге по направлению к фазенде пасечника. Лён не отставал. По дороге им попался дюжий мужик.

— Здорово, Митрофан! — приветствовал его Карсавин.

— Кто это? — спросил шёпотом Косицын.

— Кузнец местный, Варюхин. А что?

Значит, батя "двух энтих обормотов" — близнецов Варюх — тоже живёт в Се-лембрис. И тут он совсем не старый. Может, где-то тут бегают два неразлучных пацана, похожих на вишенки.

— У кузнеца есть дети? — спросил, почти не сомневаясь в ответе Лёнька.

— Не знаю. — удивился актёр. — Я не местный.

Они дошли до жилища пасечника. Никаких столбов линии электропередачи не было и в помине.

— Дядя Лех! — крикнул Карсавин.

Никто не отозвался.

— Давай, мёдом угощу. — предложил Карсавин.

Лёнька с удивлением вдруг понял, что очень голоден. От завтрака не осталось и следа сытости, хотя прошло едва ли часа два. Прошлый раз им с Наташей тоже пообещали мёду, только ничего они не получили. А ведь тоже были голодны.

Нравы тут очень просты, и Лёнька последовал в дом за Карсавиным. Тот уг-лубился в темноту каких-то хозяйских помещений и чуланов. Косицын же наме-ренно отстал и тихонько спрятался за одной дверью.

Комната была обставлена очень скромно. Старый диван, стол с клеёнкой, па-ра стульев. Едва Карсавин скрылся в каких-то тёмных переходах пасечникова до-ма, Лёнька тут же вскочил и кинулся в ту комнату, где происходили накануне съёмки.

Первое, что бросилось ему в глаза, был телевизор. Телевизор «Панасоник» в сороковом году!

Эта комната никак не могла принадлежать прошлому. Обстановка выглядела несколько странно. Впрочем, ничего странного. Это та самая комната, в которой происходили съёмки фильма. Все декорации остались на месте до следующего эпизода. Только аппаратура отсутствовала. Как всё это объяснить? Селембрис продолжала удивлять: в воссозданном локально фрагменте жизни сороковых го-дов присутствуют следы из лёнькиной современности. И было это всё ужасно интересно, если бы не картуши. Расследовать такую историю — сама мечта!

Карсавин всё не шёл и Лёнька выглянул из комнаты. От входа слышались не-ясные голоса. В коридор пробивался свет извне. Пойти и посмотреть? Что за сюр-приз на этот раз? Лён машинально взглянул на часы. Уже два пополудни?! Быст-ро! И далее уже не колеблясь, вышел из дому наружу.

Как он и думал, Карсавин забыл о нём. Актёр уже сидел с пасечником Лехом под навесом на пластиковых стульях и оба оживлённо о чём-то болтали.

Пасечник увидел Лёньку и примолк. Карсавин тоже обернулся.

— Ну, я пойду. — сказал ему Косицын, в небольшой досаде оттого, что его вто-рой раз так обманывают с этим мёдом.

— А чего так скоро? — спросил Лех. — Мёду хочешь?

— Спасибо. — с иронией ответил Лён. — Уже угощали.

Желудок с новой силой напомнил о себе. Косицын был дико голоден, а мёду так и не дождался.

Сопровождаемый взглядами обоих, он направился в деревню и прошёл мимо столба электропередачи. Опять столбы?! Да что же это?!

Лён сидел в стороне от дороги и ломал голову. Происходит нечто фантасти-ческое. Он переносится в Селембрис, попадает в Блошки сороковых годов, а по-том непонятно как оказывается снова в современности. Оба раза он вышел через дом Леха. Вывод лишь один: дом пасечника каким-то образом служит переходни-ком между обоими мирами. А кто же тогда сам Лех? К тому же он, как сам сказал бабушке Лукерье, должен сторожить свой дом.

И Карсавин свободно мотается между мирами. К тому же он племянник па-сечника. Эти двое представляют собою тайну! А что происходило в бане?! Там же были съёмки! Старуха Евдокия принимала в них участие Наташа с Ленькой Сиде-ли на лавочке и видели, как она вместе со съёмочной группой заходила в свой дом. Но где она живёт между съёмками? Это в голову Лёньке не приходило.

Сплошные тайны. Блошки буквально наводнены сверхъестественными явле-ниями. Уехали и не вернулись две машины. Они сами едва пробились сквозь странный мираж. А эти картуши!

Он поднял глаза и тут же застыл в неподвижности. Мимо шла бабка Евдокия. Она не смотрела по сторонам и направлялась явно к Леху. Лён думал, что она сей-час пройдёт — и всё. Но не тут-то было! Старуха вдруг остановилась (Лён думал, что заметила его), приставила ладонь к глазам и стала вглядываться вперёд.

— Что так быстро? — приветливо спросила она.

— Завтра съёмки. — ответил знакомый голос Карсавина. — Надо подготовиться.

— А то приходи ещё. — так же добродушно сказала бабка. — Мы рады будем. Скучно у нас тут. Хорошо вот вы приехали.

Эти двое поговорили и разминулись, а Лёнька вышел из кустов и направился следом за Карсавиным. Актёр не оборачивался. Он дошёл до своего трейлера, где жил, и скрылся из виду. Почему он не квартировал у Леха? Это было бы естест-веннее, раз он племянник.

На часах Лёна было полвосьмого вечера. Примерно так он и рассчитывал. Сколько ни пробудь на Селембрис, вернёшься через несколько часов. Уже на под-ходе к дому стал слышен смех и лёгкие удары ракеткой по волану. Девчонки игра-ли в бадминтон.

Гонимый голодом, Лёнька проник на кухню. Нашарил там кастрюлю супу, ещё горячую и принялся торопливо хлебать из половника, чтобы кто-нибудь не начал задавать вопросов, почему он не явился на обед.

— Это что такое?! — раздался гневный голос. — Не можешь дотерпеть?

В дверях стояла Зоя. Она прошла на кухню и отобрала половник.

— Сейчас есть все будем.

Вошёл Семёнов, вытирая руки полотенцем.

— Зови девчонок и Антонину. — сказал он. — У киношников перекур на обед.

Лён так удивился, что забыл про зверский голод. Обед в их доме бывает в два часа. А сейчас восемь, даже девятый. Он машинально глянул на настенные часы. Там было только два часа — встали, наверное.

В дом с грохотом ввалилась Катька, следом шли Антонина и Наташа. Все то-ропились сесть за стол.

— А сколько времени? — растерянно спросил Лёнька. Похоже, здесь у всех не-правильно идут часы!

— Всё как положено, — ответила мама. — два часа.

— Что снимали сегодня? — спросил Семёнов Антонину, садясь за стол.

— Всякие чепуховые эпизоды. — ответила та.

Все ели, переговаривались, сплетничали, смеялись. Лён даже забыл о жесто-ком бурчании в желудке. Он слушал и с нарастающим изумлением убеждался, что ничего не понимает. Между его уходом на Селембрис и возвращением обратно практически не было зазора! Он ушёл около двух и вернулся почти во столько же! Такого не бывало никогда.

Антонина меж тем со смехом рассказывала байку, которую ей натравили ос-ветители. Эти обормоты с серьёзным видом взялись её разыгрывать: они утверж-дали, что видели вчера своими собственными глазами, как Лёнька ввалился в дверь предбанника и вырубил ногой провод!

— Этого не может быть! — воскликнула Наташа. — Всё время съёмок мы были вместе возле дома! Катька вот свидетель!

Тут взоры всех невольно обернулись к Лёньке. А тот сидел с таким видом, словно в него попала молния.

Что это было? Как можно выскочить во вчерашний день?! Он был в Селемб-рис, когда заглянул в баню, и попал в момент вчерашних съёмок?!

Этим летом он встретился с таким количеством загадок, сосредоточенных в районе крохотной деревни, что совершенно терялся в предположениях.