– Не могли бы вы отвести меня в детскую? Я должна туда зайти, – твердо добавила она. – Я не видела дочку с тех пор, как Инга, няня, унесла ее туда сегодня рано утром.

Графиня Флорински на секунду заколебалась, затем ее колышущиеся перья качнулись в знак согласия. Это была вполне безобидная просьба, а у них в запасе как раз было немного времени. Празднование дня рождения княгини было тщательно спланировано, но, несмотря на расписанный по минутам сценарий – по которому спектакль «Дама с камелиями» должен был состояться между приемом с икрой и шампанским и полуночным балом с ужином, – торжество несколько запаздывало. Подходя к детской, они услышали странное жужжание, сопровождаемое довольными возгласами ребенка. Сенда обменялась удивленными взглядами с графиней, затем, поскольку у входа в детскую не было привратника, медленно повернула ручку и открыла дверь. Заглянув в комнату, она застыла от изумления.

Одного взгляда хватило, чтобы понять – это не обычная детская. Здесь был целый зоопарк из молчаливых чучел животных, игрушечные домики-дворцы с башенками и сотни, если не тысячи, игрушек. И Тамара, ее ненаглядная дочка, которая, как была уверена Сенда, плачет без нее, вовсю наслаждалась жизнью. Девочка сидела в большом, точь-в-точь как настоящий, локомотиве с электроприводом, который бегал по комнате по узким, в ширину стопы, рельсам, везя за собой три пустых вагончика. В каждом из них на роскошном мягком сиденьице с перилами в полной безопасности мог находиться один ребенок. В центре комнаты стоял украшенный тонкой золотой отделкой кукольный домик из малахита; сквозь этот домик был проделан туннель, по которому тянулись рельсы, выходившие наружу с обратной стороны, а затем в виде восьмерки располагавшиеся между ногами огромного, достающего головой до потолка жирафа. Повсюду вдоль рельсов стояли красивые резные деревянные лошадки-качалки, напоминающие мохнатых мамонтов слоны, разряженные куклы всех размеров, одетые в форму игрушечные солдатики с пушками и деревянными шпагами, кукольные домики – точные копии настоящих – с маленькими комнатками, крохотными кисточками на занавесках и малюсенькими электрическими хрустальными люстрами. Завороженно глядя на это сказочное королевство, Сенда обратила внимание на детские стульчики вокруг прекрасно сервированного столика с детской посудой, столовым серебром и томительно-настоящим ассортиментом печенья, пирожных, тортов, пирогов, конфет и взбитых сливок. Печенье и пирожные? Конфеты и взбитые сливки? Она никогда не слышала, чтобы все это подавали одновременно.

Сенда почувствовала, как в груди у нее поднимается волна гнева на Ингу, няню, но затем поняла, что это всего лишь ее реакция на демонстрацию богатства и роскоши, которыми она сама была не в состоянии окружить Тамару. Эта реакция усиливала голод, который они так часто испытывали, и борьбу, которую они вели, чтобы выжить в этой суровой жизни.

– Вот видите, – сказала графиня, – вам не о чем беспокоиться. Ей здесь очень хорошо.

Сенда смогла лишь кивнуть в ответ. Какому ребенку не понравится этот мир сладких грез? Инга, сияющая от удовольствия, встала, сделала реверанс и потянулась рукой к выключателю, расположенному так высоко, что ни один ребенок не мог достать до него, как с удовлетворением отметила Сенда. Жужжание прекратилось, и паровоз остановился. В ту же секунду Тамара подняла громкий вой и в истерике начала молотить воздух кулачками.

Сенда была в ужасе. Тамара никогда не закатывала истерик. Никогда! Вой не прекратился и тогда, когда Инга взяла Тамару и очень мягко передала ее на руки матери. Сенда попыталась утешить дочку, но на этот раз девочка отказывалась успокаиваться. Ее собственная дочка, казалось, даже не узнавала ее! «А, собственно, почему она должна меня узнавать? – подумала Сенда. – Должно быть, я кажусь ей незнакомкой. Раньше я никогда так роскошно не одевалась, и прически такой у меня тоже никогда не было». Но затем она поняла, что дело было не в этом. Сейчас, по крайней мере, Тамара не хотела сидеть на руках у матери. Ее воображение покорил поезд, и ей хотелось вновь оказаться в нем.

Да, Шмария был прав. Приезд сюда был страшной ошибкой. До того как они познакомились со всей этой вопиющей роскошью, они были вполне довольны своей жизнью, никогда не замечали, что им чего-то не хватает, и радовались каждому пустячку. Любому пустячку. Даже будучи совсем крошкой, Тамара никогда не вела себя как испорченный ребенок, как сегодня, проведя всего лишь один день во дворце. Бродяжничая вместе с театральной труппой и влача самое жалкое существование, они все же были счастливее. Ближе друг к другу. Привыкнув к нищете, теперь они знакомились со всем, что можно было купить за деньги, с вещами, о которых никогда больше не смогут и мечтать. И Сенда чувствовала, что каким-то образом их жизнь изменилась и они никогда уже не смогут стать прежними.

Она оглядела извивающуюся у нее на руках девочку и только сейчас заметила, во что была одета Тамара. Ее маленькую дочку выкупали и переодели в наряд, достойный принцессы.

Рассердившись, Сенда на минуту прикрыла глаза.

– Эта одежда… – прошептала она. – Она чужая. Инга кивнула головой.

– Да, госпожа, – извиняющимся тоном произнесла она. – Мне приказали выбрать из детской гардеробной, которая находится рядом, что-нибудь подходящее. Кажется, здесь уже очень давно не было детей, поэтому, возможно, они немного не модные… – Инга в смятении теребила руки.

Сенда невесело рассмеялась.

– Я не об этом, – мягко успокоила она Ингу.

Просто единственное, что я могла сделать для моей дочери, это раздобыть для нее какие-нибудь лохмотья и молиться, чтобы ей в них было достаточно тепло.

Сенда снова пожалела о своем приезде сюда. Она бы предпочла не видеть сейчас эту маленькую принцессу, свою дочь. Ей было горько получить еще одно напоминание о том, что она не состоялась как мать. Она также была уверена в том, что ни Шмарию, ни остальных членов их труппы не одарили такой нарядной одеждой, как ее саму и Тамару. Они станут им завидовать.

Сенда вздрогнула, стараясь припомнить, что именно говорил ей в театре князь. Что это было? Что-то о том, что он всегда получает то, чего хочет.

Он хочет меня, думает, что, подарив мне новое платье и развлекая мою дочь, сможет купить меня так же, как старался купить тем ожерельем.

Она совершенно ясно представляла себе это. Самоуверенный вельможа, который всегда получает то, что ему нравится; она сама, молодая и кажущаяся доступной. Актрисы всегда считались легкой добычей. Так же как и вдовы.

Сенда упрямо сжала зубы.

Нет, на этот раз он ошибся. Меня ему не купить. Ни за какие деньги, драгоценности и ни за что иное. И за мою дочь тоже.

Они с Тамарой были вполне довольны своим скромным существованием, поскольку не знали, что можно жить по-другому.

Но теперь нам известно, какие соблазны таит роскошь…

У нее на руках извивалась, как влажный угорь, Тамара и жалобно завывала, желая вернуться на волшебный поезд. Сенда нежно чмокнула дочку в лоб и передала ее Инге, которая посадила девочку на сиденьице паровоза.

Тамара тут же заверещала от восторга и захлопала в ладоши в предвкушении удовольствия.

– Смотри, мамочка!

Инга щелкнула выключателем, и сидящая в потешном паровозе Тамара верхом прожужжала мимо них, направляясь прямо к миниатюрному замку. Сенда проследила, как туннель поглотил поезд, и вслед за графиней последовала к выходу.

– Пойдемте в театр, – напряженным голосом обратилась она к графине Флорински. – Давайте покончим с этим представлением.

Сенда рассталась с графиней Флорински у двери, ведущей на сцену.

– Дорогая моя, вы просто загляденье! – щебетала графиня, она все еще не могла сдержать восхищения и радостно пожимала руки Сенды. – Без всякого сомнения, вы будете сверкать на этой сцене! Сенда задумчиво поджала губы.

– Надеюсь, я оправдаю ваши ожидания, – прошептала она.

– Чепуха! Вы будете божественны! – Еще одно теплое рукопожатие подчеркнуло ее веру в Сенду. – Я совершенно в вас уверена, и вы тоже должны верить в себя. – Графиня тепло обняла ее, и Сенда пожалела, что не может с такой же легкостью ответить тем же, ведь за исключением бабушки Голди в ее семье не принято было кому-либо открыто выражать свои чувства, они и дотрагивались-то друг до друга редко; поэтому она не сумела как следует обнять графиню.