– Но… как же я смогу вернуть вам свой долг? Я хочу сказать, что я могу для вас сделать?

Почти нехотя, Перл убрала руку.

– Не забивай сейчас этим свою красивую головку, детка, – загадочно ответила она, глядя Тамаре в глаза. – В свое время мы что-нибудь придумаем. Ладно?

Тамара медленно кивнула головой. Теперь Перл вновь смотрела перед собой, не сводя своих голубых глаз с дороги. По какой-то неведомой Тамаре причине Перл напомнила ей акулу, кружащую вокруг добычи.

Но она была слишком возбуждена, чтобы надолго задумываться о Перл. Все ее мысли были только об одном – о фильме.

Все приближенные к кино люди знали его сюжет. В нем рассказывалось о трех веселых девушках из кордебалета, которые работали в чикагском танцклубе. За главной героиней, Лейлой, ухаживает крутой полицейский-ирландец, но она влюбляется в его противника, известного гангстера, и вскоре становится его любовницей. Легкомысленное приключение приобретает серьезный оборот, когда Лейла становится свидетельницей того, как ее любовник и его приятели совершают убийство. Полицейский, который по-прежнему любит ее, считает своим долгом сделать из нее осведомителя. В финале в перестрелке между гангстерами и полицией Лейла встает перед выбором: кого из двух мужчин оставить в живых. Выхватив револьвер, она стреляет в гангстера, но тут ее саму убивает один из полицейских. Она умирает на руках своего любовника.

Сюжет этого фильма мог бы быть вполне посредственным и заурядным, где хорошие парни борются со злыми, если бы не один момент. Автором сценария с живыми, остроумными диалогами, яркими характерами, чудесными танцевальными сценами и моментами буйного веселья, которые сглаживали тяжеловесную схему, был первоклассный писатель. На роль Лейлы, героини, претерпевающей метаморфозу из положительной девушки в отрицательную, а затем снова в положительную, требовалась красивая молодая женщина, которая смогла бы виртуозно сыграть ее.

И сейчас Тамаре предоставлялся шанс получить роль Лейлы.

По дороге они с Перл миновали фабрики грез «Парамаунт», «МГМ» и «Юниверсал». Их громадные, промышленного вида комплексы, растянувшиеся на огромных территориях, не имели ничего общего с волшебными образами, которые возникали в головах людей при мысли о кино. За этими стенами простирались акры ничем не примечательных по внешнему виду фабричных зданий и огромных кинопавильонов, что никак не умаляло их притягательности.

Тамара отвернула рукав и взглянула на часы. Этим ранним утром машин было мало, а у них в запасе оставалось еще много времени. Казалось, они за одну минуту доехали до знаменитой территории, принадлежащей «ИА». Перл свернула направо и, подъехав к будке охраны, стоящей в центре небольшого бетонного островка, остановилась.

Пригнувшись, Тамара посмотрела вверх на радужную арку, на высоте сорока футов перекинувшуюся с одной массивной колонны на другую. Даже в дождь легендарная радуга производила ослепительное впечатление. Она внушала надежду. Пока Перл опускала свое стекло, Тамара как зачарованная разглядывала вывеску.

А справа она увидела огромную афишу и медленно прочитала залитые дождем пятифутовые буквы.

Ее сердце бешено заколотилось. Это была фабрика грез, где вымысел становился реальностью, запечатленной для потомков на кинопленку. Если удача ей улыбнется, то и ее собственные мечты тоже смогут воплотиться здесь в жизнь.

– Доброе утро, Сэм, – громко поздоровалась Перл.

– Доброе утро, миссис Дерн, – отозвался пожилой охранник в зеленой форме. – Говорят, дождь продлится еще два дня.

Перл сердито проворчала:

– Сэм, почему бы тебе для разнообразия не поделиться со мной какой-нибудь приятной новостью?

– С погодой я ничего не могу поделать. – Сэм заглянул в открытое окно автомобиля и бросил вопросительный взгляд в сторону Тамары.

– Это Тамара Боралеви, – объяснила Перл. – Ей назначена проба в павильоне номер шесть.

Сэм уткнулся в свой блокнот в пластиковой обложке.

– Она есть в списке, миссис Дерн. Удачи вам, мисс Боралеви. – Он улыбнулся, салютуя; Перл нажала на газ, и «плимут» рванул вперед под внушительную радугу.

– О Господи! – сдавленным голосом воскликнула Тамара, разглядывая в окаймленном электрическими лампочками зеркале свое отражение. Она недоверчиво отпрянула назад, с трудом веря, что смотрящее на нее лицо в самом деле принадлежало ей. Ее глаза были круглыми от изумления.

Она медленно наклонилась вперед к своему отражению, сопровождаемая непроницаемым, пристальным взглядом Перл, затем дотронулась кончиками пальцев легонько до своего лица.

– Осторожно, – предупредила Перл.

Тамара кивнула, стараясь не испортить мастерскую работу, проделанную гримершей, но ей было просто необходимо потрогать себя, чтобы убедиться, что это действительно она. На ощупь ее длинным, изящным пальчикам кожа показалась странной и как бы покрытой маской, однако на самом деле ее плоть соприкоснулась с ее же собственной плотью. Но разве такая дьявольская метаморфоза возможна?

– Ну как? – прозаичным голосом спросила Перл, стоящая в стороне со скрещенными на плоской груди руками.

Все еще не веря своим глазам, Тамара покачала головой. Теперь она знала, почему Перл называли лучшей гримершей киностудии. Она медленно оторвалась от зеркала и посмотрела на Перл.

– Это… это действительно я! – прошептала Тамара, театрально жестикулируя руками с красивым маникюром.

Перл спокойно смотрела на нее.

– Это так, – произнесла она, по-мужски пожимая плечами.

– Вы… вы – волшебница!

– Это моя работа, неотъемлемая ее часть, – просто пробормотала Перл. – А кроме того, детка, с тобой очень легко работать. Ты – счастливица. У тебя черты что надо, и все остальное тоже. Я всего лишь немного их подчеркнула.

– Вы сделали намного больше! – мягко настаивала Тамара. – Я уверена!

Перл помолчала минутку. Затем предостерегающе погрозила пальцем и, доверительно понизив голос, сказала:

– Я хочу дать тебе один совет. Ты можешь забыть все, что я тебе говорила, это не важно, но одну вещь ты должна помнить всегда.

– Какую? – спросила Тамара.

Перл сунула в рот сигарету «Лаки страйк», чиркнула спичкой и глубоко затянулась.

– В нашем деле, детка, есть одно золотое правило, – ответила она сквозь окутавший ее голубой дымок, – которое многие начинающие актрисы часто забывают после первого же успеха. – Она сделала театральную паузу. – У тебя могут быть какие угодно враги… или друзья… но никогда и на за что, ни при каких обстоятельствах ты не должна ссориться с оператором. Именно он снимает тебя на пленку, и он может сделать так, что на ней ты будешь выглядеть очень, очень хорошо… или очень, очень плохо. Учись у него всему, чему только возможно: всем правилам и хитростям профессии. В особенности это касается твоих лучших и худших ракурсов. Работай с ним, как если бы он был частью тебя. Учись у него всему, что он знает, задавай вопросы, смотри в глазок камеры, если он тебе это позволит, чтобы видеть то, что видит он. И тогда, поверь мне, если ты добьешься успеха в этом жестоком бизнесе, это правило поможет тебе больше, чем что-либо другое. Тамара рассудительно кивнула.

– А я всегда думала, что все зависит от режиссера.

– Так и есть, – коротко ответила Перл. Она опять глубоко затянулась и выпустила струйку дыма. – Обычно он получает то, что хочет, даже если для этого приходится сделать тридцать дублей одной и той же сцены. – Она едва заметно улыбнулась. – Разумеется, если остальные члены съемочной группы пойдут ему навстречу и позволят сделать это. Зачастую именно от них – а не от него – зависит, сколько дублей понадобится, чтобы он добился нужного ему эффекта.

– Другими словами, осветитель может не дать нужного освещения, оператор может сделать так, что звезда будет плохо выглядеть, гример…