Дом встретил их полным молчанием. Однако самым странным было то, что ни из-под двери, ни через щели между досками не пробивался ни один луч света.

— Что бы это значило? — удивленно сказал Артур. — Неужели наш Даниэль имел наглость снова завалиться спать?! Да еще и свечу потушил!

Мишель первым приблизился к двери. Она оказалась приоткрыта. Мишель на ощупь пробрался в дом, нашел спички и зажег свечу. Артур вошел следом за ним.

— Даниэль! — окликнул Мишель двоюродного брата.

Ответа не последовало, однако повторять зов не пришлось. Друзья одновременно заметили Даниэля, который лежал на своей постели в положении, не похожем на обычную позу спящего человека. Казалось, он просто упал поперек кровати, забыв при этом раздеться. Только сейчас ребята обратили внимание на то, что в комнате все опять перевернуто вверх дном. Мишель передал свечу Артуру, взял миску с водой, банную рукавицу и принялся заботливо протирать лицо двоюродному брату. Даниэль тяжело дышал. Сознание к нему вернулось лишь через несколько минут.

При других обстоятельствах его испуганный взгляд и выражение изумления на освещенном мерцающей свечой лице могли бы показаться даже забавными.

— Ой-ой-ой, моя голова! — простонал Даниэль.

— И что же здесь произошло? — осведомился Мишель.

— Похоже, я столкнулся с… паровозом! Непрерывно охая, мальчик медленно выпрямился и осторожно потрогал макушку.

— Боже мой, ну и шишка! — жалобно произнес он.

Перемежая свой рассказ вздохами и стонами и с трудом подбирая слова, Даниэль поведал друзьям о том, что с ним случилось.

Вскоре после того как ребята уехали, он услышал, что с улицы его кто-то зовет. Ему показалось, что это голос папаши Рикло. Решив, что он зачем-то понадобился старику, Даниэль без колебаний открыл дверь. Ему сразу же набросили на голову какую-то плотную ткань — мешок или одеяло, — а потом оглушили сильнейшим ударом по голове. Больше мальчик ничего не помнил.

— Наверно, я заснул, не приходя в сознание, — заключил он.

— А сколько было времени, когда все это стряслось? — спросил Артур.

— Ну… Не знаю… А сейчас который час?

— Четверть третьего, — ответил Мишель.

— Я взглянул на часы минут за пять или десять до… До того, как столкнулся с паровозом. Было около половины второго.

Мишель мгновенно произвел в уме подсчет.

— После того как тебя треснули, прошло полчаса или чуть больше!

— Вполне возможно. А что у вас?

Мишель и Артур уселись на скамью. Даниэль, все еще не очень уверенно стоявший на ногах, последовал их примеру,

— То, что приключилось с нами, по меньшей мере любопытно, — сказал Мишель. — Представь себе, мсье Фертель вовсе не ждал нас раньше завтрашнего утра!

В нескольких словах мальчик живописал все, что с ними произошло в Курвеже.

— А тебе не кажется, что с тех пор, как у нас появились эти слитки, творится чересчур много странного? — заметил его брат.

— Пожалуй, — согласился Артур. — И самое странное, что Даниэля оглушили как раз тогда, когда мы повезли слитки в Курвеж. Значит, того, кто здесь побывал, интересовали вовсе не они!

— Позволь, позволь! — запротестовал Даниэль. — Вовсе не обязательно! Может, мой «паровоз» просто не был в курсе тогЪ, что вы прихватили слитки с собой!

— Ты прав, — признал Мишель. — Обыск, который тут устроили, говорит скорее о том, что наш ночной гость не знал об этой маленькой детали.

Тут мальчик сунул руку в карман и изумленно вскрикнул. На лице его появилось недоумение. Вытащив кулак из кармана, он поднес его поближе к свече.

— Слиток! У нас остался еще один слиток!

— Слиток? — удивленно повторил Артур. — Но ты же опустил конверт в почтовый ящик мсье Фертеля!

— Ну да! Наверно, бумага оказалась слишком тонкой и где-то прорвалась.

Друзья задумались. Неожиданно отыскавшийся слиток позволил выдвинуть новое объяснение происшествиям этого бурного дня. Мишель первым подвел итог:

— Знаете, о чем я думаю? О странном, мягко говоря, совпадении. Сразу после нашего отъезда Даниэля никто не тронул. Оглушили его в тот момент, когда мы были в Курвеже или уже возвращались домой.

— И какой вывод ты из этого делаешь? — осведомился Артур.

— Мне думается, он очевиден. Все получилось так, будто кому-то в Монтравале сообщили, что мы отдали не все слитки, а оставили один себе.

Подобное предположение озадачило ребят.

— Кому-то здесь сообщили… — протянул Даниэль. — Кто мог это сделать? Только мсье Фертель. Но зачем ему это понадобилось?

— Зачем, зачем! Ты слишком много от меня хочешь! Если бы я сам знал! Но одно, мне кажется, можно утверждать точно: если бы «паровозу» Даниэля не было ничего известно о слитках, он явился бы сюда сразу после нашего отъезда в Курвеж. А он решил напасть позднее. Значит, мсье Фертель заметил, что мы отдали ему только восемь слитков, а не все девять, и позвонил… Я не знаю, кому именно. Скажем, Жермену или мсье Лакуа.

— «Позвонил, позвонил», — передразнил брата Даниэль. — Конечно, могло быть и так. Но ты ведь сам говорил, что мсье Фертель вовсе не торопился забрать слитки. И потом, чем важны эти кусочки металла? Почему кому-то понадобилось устраивать вокруг них весь этот балаган?!

— Причину я пока понять не могу. Но при этом совершенно уверен: кому-то сильно не хочется, чтобы у нас остался хотя бы один слиток! -заявил Мишель.

— А почему тогда мсье Фертель сказал нечто вроде: «Моя дочь разволновалась из-за пустяков, дело вполне могло подождать до завтра»? Как ты это объяснишь? — спросил Артур.

— К сожалению, никак. Мне было бы очень неприятно думать, что отец Натали, которая так хорошо к нам относится, оказался замешан в какую-то подозрительную историю. Пусть даже вся эта история сводится к сегодняшнему происшествию с Даниэлем…

Мишель неожиданно замолчал, как будто в голову ему пришла какая-то мысль, вскочил со скамьи и бросился к полке, на которой лежали принесенные девушкой книги. Долго ему искать не пришлось. Он почти сразу же наткнулся на сложенное пополам письмо. Натали, скорее всего, пользовалась им как закладкой и забыла в одной из книг. Мальчик развернул его и принялся сравнивать с посланием, которое им подсунули под дверь. Это не заняло у него много времени.

— Посмотрите! — воскликнул он. — Натали не имеет никакого отношения к сегодняшней записке! Почерк совсем другой! Это просто бросается в глаза!

Сомнений не оставалось: послания были написаны разными людьми.

— Значит, кому-то было нужно убрать нас отсюда, — констатировал Артур. — Но этот «кто-то» предупредил мсье Фертеля. Вспомни-ка, он сам сказал нам, что в курсе дела. Темная история!

— Согласен, история темная! К тому же, как мне кажется, дело принимает серьезный оборот! Кстати, я думаю, что Альфред с его дружками тут ни при чем. Слишком уж хорошо все продумано, они на такое не способны. Остается только Амбруаз Борен.

— А почему же не Жермен и не мсье Лакуа?

— Подозревать, разумеется, можно всех, включая Лампуа и папашу Рикло, — вынужден был признать Мишель.

— Ладно, я хочу спать! — вмешался его брат. — Можете трепаться, сколько угодно, а я ложусь!

И, не обращая ни на кого внимания, он отправился в постель.

— Если того, кто напал на Даниэля, интересовали именно слитки, он может в любую минуту явиться сюда снова, — заметил Мишель. — Пока в его руках не окажется последний слиток, он не успокоится.

— Может, все-таки пойдем спать? — предложил Артур.

— Хорошо. Только сначала нужно как следует забаррикадироваться.

Друзья заложили окна скамьями и с чувством выполненного долга улеглись в свои кровати. Было уже так поздно, что, несмотря на все пережитые волнения, они почти мгновенно заснули.

Первым проснулся Мишель. Он не выспался и чувствовал себя разбитым. Дрожа от утренней прохлады, мальчик пошел умываться к роднику.