– Ну так что? – Тайарна аккуратно вскрыла ампулу. Набрала жидкость в шприц. Взялась за другую ампулу. – Ты подумал? Делать укол?

– Нет, – едва справившись с губами, прошептал Мэлокайн – произнести в голос он ничего не смог. Судорога хоть и ослабла, но не ушла окончательно. Надо было подождать, когда он снова овладеет собственными губами и собственными голосовыми связками. – Не надо.

– Что же вы решили, сударь?

– Послушай, ну зачем тебе все это? Неужели тебе самой не противно, Тайарна?

Она вздрогнула, но руки ее продолжали действовать спокойно и умело. Вот уже лопнул кончик третьей ампулы, и шприц оказался полон. Девушка аккуратно положила его в футляр. Руки у нее не дрожали.

– Противно, – согласилась она. – Очень противно. Особенно если учесть, что я не люблю тебя. Ты мне даже не симпатичен. Сказать по правде, у любой нормальной женщины ликвидатор вызовет естественное отвращение, как ассенизатор или палач.

– Вы совершенно верно, сударыня, определили мое положение в обществе. Ассенизатор вынужден прибираться за обществом, а палач избавляет то же общество от дурного семени и осуществляет возмездие, которое действует и как предостережение для тех, кто еще не решился нарушить уложение закона.

– Наслушался Банги Одзеро Неистовой, кланового палача? А верно говорят, будто у тебя был с ней роман?

Мэлокайн поджал губы.

– Сударыня, я даже с женщинами на подобные темы не беседую.

– И незачем. Я и так знаю, что это правда. И по твоим глазам вижу. Знаешь, в твоем досье указаны все, с кем ты встречался, что делал. У тебя были отношения с Бангой, а потом сразу – с Морганой Арман-Мортимер, с которой ты, впрочем, не спишь. Ну, как? Правильно?

Ликвидатор молча смотрел на нее. Через пару мгновений Тайарна поняла – он и не собирается что бы то ни было говорить.

– Разумеется, Банга наговорила тебе много всякого о благородной миссии палача, – продолжила она. – Что ж, это естественно. Никто и никогда не будет хаять собственную профессию. Или призвание. Говорят, Банга страдает садизмом, хотя ее досье говорит об обратном. Но это и неважно. Важно то, что ее профессия, равно как и твоя, вызывает отвращение у любого нормального человека.

– Так не вступайте со мной в связь, – предложил Мэлокайн, – раз уж я так вам противен.

Девушка сжала губы. Такая, смотрящая на него твердо и чуть искоса – в этом взгляде чувствовался характер – она показалась мужчине почти привлекательной.

– Ты знаешь, в отличие от тебя, я считаю своим долгом во всем следовать закону.

– Ты считаешь своим долгом быть рабски покорной любому повелению своего патриарха и его сыновей? А верно говорят, будто Бомэйн давным-давно отошел от дел и всем заправляют его сыновья?

– Можешь думать обо мне как хочешь, ликвидатор. Мне плевать. Я считаю, что должна исполнить свой долг, и я его исполню. Я должна родить от тебя ребенка, и я его рожу. – Тайарна покосилась на Мэлокайна. – В конце концов, чего ты так ломаешься? Ведешь себя, будто пятнадцатилетняя девственница. Ведь для тебя, для мужчины, это – всего лишь несколько мгновений удовольствия.

– Какое примитивное представление о мужчинах. Ты полагаешь, мужчинам все равно, с кем спать? Так откуда тогда такие терзания, стычки из-за женщин, муки ревности?

– Мешаешь все в одну кучу. Глупо. Это лишний раз доказывает, что я права – только для женщины в любви важны чувства. Для мужчин – только тело.

– Банальное утверждение. И, что самое главное, нисколько не соответствует действительности. У меня есть женщина, которую я люблю, и только с ней я хочу иметь детей.

– Это ты говоришь о Моргане Арман-Мортимер, не так ли? – Глаза Тайарны полыхнули огнем гнева. – И это ты говоришь мне, Блюстителю Закона? У тебя хватает наглости? Мало того, что ты живешь с собственной сестрой, так еще и говоришь мне об этом в лицо?

– Ой-ой-ой. Чья бы корова мычала!

– Я же не сплю с собственным братом!

– Я тоже не сплю с собственным братом. – Мэл заметил, как вспыхнула Тайарна. Улыбка на ее губах появилась против ее воли. – И с сестрой не сплю, что самое интересное. А ты не так чиста, Тайарна, как хочешь показаться. Ты же прекрасно понимаешь, что сейчас нарушаешь закон.

– Это во благо...

– Какая разница! Нарушаешь? Нарушаешь. А мы с Морганой, между прочим, женаты.

– Да ваш брак недействителен! Женитьба на столь близкой родственнице противоречит закону!

– Факт есть факт, его еще никто не отменял. Мы с ней в официально зарегистрированном браке. Все по кодексу, согласись.

Они помолчали. Потом Тайарна взяла лежавший на столике артефакт и сняла с Мэлокайна парализующее заклинание. Он тут же сел и прислонился спиной к стене, с наслаждением чувствуя, как судорога отпускает тело. На футляр с полным шприцем девушка положила защитное заклинание, так чтоб мужчина не смог смахнуть его на пол или схватить. Но ликвидатор даже не пытался. Он потер ладонями виски, потом – ноющие от судорог руки. Блок против использования магии, лежавший на нем, был уровня на два выше, чем необходимо, и браслеты на запястьях ощутимо давили.

– Мэл, – негромко произнесла девушка. Злобы в ее голосе больше не было.

Он поднял голову и посмотрел на нее.

– Мэл, почему ты так сопротивляешься? Ты сам говоришь, что не имеешь отношений с сестрой... У тебя нет детей. Если я рожу от тебя ребенка – что в этом плохого?

– Я люблю ее, понимаешь, – неожиданно сердечно ответил Мэлокайн. – Я ее люблю. Я не хочу ей ни с кем изменять.

– Твоя сестра, как я понимаю, страдает определенными психическими проблемами, иметь с тобой близких отношений не может. Ты утверждаешь, будто с тех пор, как женился, не спал ни с одной женщиной? Не изменял своей так называемой жене?

– Во-первых, не «так называемой», а просто жене. А во-вторых, не психические, а психологические проблемы.

– Не будем придираться.

– Не будем. Я Моргане не изменял и не собираюсь изменять.

– Ладно, поверю. Допустим. Но что ты имеешь против ребенка?

– Ничего. Но ребенок – дело серьезное. Я считаю, что заводить ребенка как попало, не продумав, не с любимой женщиной – признак мужской незрелости. Перед своим ребенком надлежит нести полную ответственность, иметь хорошие отношения с его матерью, к примеру. Много что.

– Да. – Тайарна говорила медленно и с усилием. – Все так. Это правильно и достойно. Но есть необходимость, понимаешь? Есть такая необходимость. И твой долг перед Центром – выполнить требование Генетической программы.

– Прости, Тайарна, за такую циничность, но вряд ли кто-то здравомыслящий может себе представить, что ради блага Центра я, ликвидатор, обязательно должен вступить в интимные отношения с представительницей клана законников. Сомневаюсь я, что если между нами не произойдет полового акта, небо упадет на землю, или море затопит столицу.

– Не паясничай. Ты что, не понимаешь, о чем речь?

– Я-то понимаю. Но хотел тебя попросить, чтоб ты по возможности точнее выражала свою мысль. Клан Блюстителей Закона считает, что тот путь, который они выбрали, является наилучшим. Я с ними – то есть с вами – не согласен. Категорически. Я полагаю, что происходить все должно совсем иначе. Ты меня прости, конечно, но подобного рода насилие не кончится добром.

– Хватит. Эту дискуссию можно длить бесконечно. У меня нет ни желания, ни времени с тобой спорить. Я сказала тебе, что будет, если ты откажешься участвовать в программе. И предлагаю тебе сейчас пару минут подумать, решить, какой вариант для тебя предпочтителен. – Она помолчала. – Ну?

– Две минуты еще не прошли.

Мэлокайн встал с кушетки, покосившись на зловещий шприц, подошел к окну и посмотрел сквозь витую решетку. Окно выходило во двор, где среди зелени кустов, небольших декоративных деревцев и роскошных клумб с цветами копался молодой парень. По дорожке шла молодая женщина с ребенком, который все порывался кинуться в гущу зелени, но мать надежно держала его за руку. У поворота малыш раскапризничался, попытался лечь на землю, и женщина ловко подхватила его на руки.