И одновременно вела себя настороженно. Она чувствовала, что Лайварро не показывает того, что испытывает на самом деле.

Руин ничего подозрительного не чувствовал и поэтому, уверившись, что его сестре ничего не угрожает, по крайней мере, пока не вернется Рикардо, и занялся своими делами. Он никогда не упускал возможности позаниматься магией, хотя бы теоретически, если нет возможности постигать ее практически. Он утащил из библиотеки замка целую кучу томов по системной черной магии и теперь сидел в своей комнате, читал их.

Моргана изнывала от безделья. Поколебавшись, она решила тоже спуститься в библиотеку. Труды по магии ее не слишком привлекали, но, быть может, в местной библиотеке найдется какая-нибудь беллетристика, не слишком заумная, чтоб оказалась по зубам необразованной провальской принцессе. Хихикнув собственной мысли, Моргана вошла в библиотеку.

И запнулась, лишь перешагнув порог. Помещение библиотеки оказалось не настолько пустынным, как она надеялась. В кресле у массивного стола сидел Ринальдо и что-то писал, но, как только девушка открыла дверь, обернулся. В зале, уставленной огромными деревянными шкафами с книгами, царил приятный полумрак, вряд ли хозяин замка увидел на лице Морганы смятение, но стоило ей сделать шаг назад, как он вскочил.

– Я тебя напугал? Заходи.

Девушка почему-то не посмела противиться, она робко вошла в библиотеку, лихорадочно пытаясь придумать хоть какой-нибудь предлог, чтоб убежать прочь. Стоило ей оказаться в одной комнате с малознакомым мужчиной, как вся ее боязнь всплывала на поверхность, и ужас снова запускал коготки в ее душу. В такие минуты она самой себе казалась бессильной, цепенеющей, как птица под взглядом удава.

Она испугалась так сильно, что даже не заметила – Ринальдо смотрит на нее участливо и одновременно восхищенно. Если бы девушка могла воспринимать, его восторг перед нею скорее всего показался бы ей похожим на те чувства, которые испытывал к ней Руин. Как бы там ни было, это смутное ощущение слегка успокоило ее.

– Проходи, садись, – повторил Ринальдо, показывая на два глубоких кресла перед круглым столиком, изящным, как ювелирная игрушка, красиво инкрустированным слоновой костью, но с грубыми следами горячих кружек и подпалинами от сигарет.

– Я не хотела бы тебе мешать.

– Ты не мешаешь. Мне как раз надо бы передохнуть. После короткой передышки мозг работает лучше. – Ринальдо подошел к одному из шкафов, вытащил из-за стопки книг большую полуторалитровую бутыль с чем-то красным. Снял с полки два бокала. – Я слышал, что у Мортимеров даже дамы могут выпить очень много спиртного и не потеряют выдержки. Отличное красное вино, крепкое. Будешь?

– Буду.

Лайварро поставил на столик бокалы, наполнил оба и аккуратно поставил запыленную бутыль на середину.

– Угощайся, – пригласил он. С любопытством проследил, как Моргана выцедила содержимое своего бокала. – Ну как?

– Хорошо. Язык пощипывает.

– А между прочим, весьма крепкая настойка. – Он легко рассмеялся. – Ты пьешь подобный напиток легко, будто крепкий мужик.

– У Мортимеров пьют все. Даже дети.

– Во даете...

– У представителей моего клана особое отношение к спиртному. В силу свойств нашего организма спиртное оказывает на нас лишь легкое тонизирующее воздействие. Во многих случаях оно может служить для нас хорошим лекарством. Время от времени Мортимеры испытывают потребность в спиртном. Без него мы не можем, как другие люди не могут... без некоторых витаминов. – Моргана улыбнулась. В ней играл легкий, очень приятный огонь, прояснилось зрение, и лицо Ринальдо она теперь видела во всех подробностях. Он показался ей каким-то необычным. – Наверное, для вас это звучит неправдоподобно.

– Знаешь, с тех пор как я покинул свой мир, я видел столько чудес, что уже ничему не сумею по-настоящему изумиться. Рик говорил мне, что вы, Мортимеры, поите водкой даже новорожденных.

– Конечно. Малыши рождаются совсем слабыми, обессиленными. Для них роды – это очень тяжелое испытание. Чтоб подкрепить их, им дают спирт. Немножко.

– А если ошибетесь?

– Само собой, что сперва ребенка проверяют на типаж. Если анализ показывает, что у ребенка превалирует типаж клана Мортимер, то тогда... Впрочем, как любая женщина, я могу рассуждать о младенцах хоть целую вечность. Останови меня.

– То, что ты говорила, довольно интересно. Прежде я мог узнать о нравах кланов Белой стороны только от Рика. А он неохотно вспоминал о своей прежней родине.

– Он же прежде был белым магом, я права? Он – Алзара. Что же случилось?

– Какая-то ссора. Если б я знал. Была какая-то ссора между Риком и его отцом, а закончилось все тем, что Рик поменял полярность и ушел сюда, на Черную сторону.

Моргана покачала головой. Как бы мало она ни прожила в Центре (а двадцать лет для бессмертного – это не такой уж большой срок), чувство клановой ответственности, кланового единства успели пустить корни в ее сердце. Ей не могло больше прийти в голову мысли выступить против своего Дома или противиться воле патриарха. Родственники проявляли к ней столько участливого внимания, что сердце девушки не выдержало – оно раскрылось навстречу новым родственникам. К ней относились с искренней любовью, и Моргана, девушка ласковая и отзывчивая, ответила им тем же.

– Он же теперь может оказаться в бою против собственного клана. Разве он этого не понимает?

– Думаю, понимает. Понимает прекрасно. Но, во-первых, обида, а во-вторых, Рик в глубине души верит, что этого не произойдет. Когда он окажется в таком положении, возможно, все изменится. Впрочем, загадывать нельзя. Обида может оказаться сильнее, чем любовь к каким-то там восьмиюродным прадедам.

– Да дело ведь не в восьмиюродных дедушках. Это же клан, понимаете! – разгорячилась Моргана. – Это клан!

– Нет, не понимаю. – Ринальдо улыбался. – Я не состоял в клане, подобном вашему, и не представляю, как это все выглядит. Впрочем, это и неважно. Отношения с кланом – это дела Рика, я в чужие дела без разрешения не лезу... Еще подлить?

– Можно подумать, что ты пытаешься меня напоить, – заметила Моргана, впрочем, довольно миролюбиво.

– Нет. Я уже понял, что это невозможно. Так подливать?

– Да.

– Знаешь, – сказал молодой человек, наклоняя бутылку над бокалом. – У меня такое ощущение, будто ты постоянно ожидаешь какого-то насилия со стороны окружающих.

– Почему ты так думаешь? – Девушка невольно покраснела.

– Ощущение. Ты не обижайся, что я вдруг заговорил о таких вещах... Кажется, тема для разговора, которая позволительна лишь с близким другом. С родственником... Но на самом деле это не так. Как правило, с совершенно чужим тебе человеком проще завязать разговор на тему... слишком близкую для тебя, слишком личную. Ведь это совершенно безопасно. Ты расстанешься с ним и больше никогда не увидишься, и тебе будет совершенно безразлично, знает он о тебе что-то такое или не знает. Я для тебя – совершенно посторонний человек.

– И поэтому я должна открыть перед тобой душу? – улыбнулась Моргана.

– Ты ничего и никому не должна. Но подумай – надо же о чем-то говорить. Проще всего – о самом себе... – Ринальдо покачал бутылкой. – Есть еще. Хорошо бы закуски... Сейчас отправлю гремлина за фруктами.

– Красное вино закусывают мясом. Или канапе. 

– Канапе? Что за блюдо такое? Это разновидность ветчины? Впрочем, неважно. Эй, гремлин, фруктов, мяса, маринованных грибов и канапе.

– А что это такое, хозяин? – пискнуло что-то из угла.

– Понятия не имею. Тащи!

– Ага, заказываете и сами не знаете, что...

– Канапе – это маленькие бутерброды, – крикнула Моргана.

– Так бы и сказали – хлеб с маслом, – в углу завозился пыльный гремлин. – Только на кухне масла нету. И мяса нету. И ветчины. И фруктов.

– А что есть? – рявкнул Ринальдо.

– Пельмени.

– Да пельмени эти уже в горле комом стоят. Скажи Мэрлоту, пусть нормальную еду закажет.

– Он сказал, что хозяин Рикардо специально закупил пельменей к прибытию господ Мортимеров. Сказал, мол, пусть уедятся.