«Ну о принцессе я бы этого не сказал. — Подумал де Бомон. — Она, кажется, постаралась стать русской. И ей это удалось даже чересчур хорошо».

— Что касается ребенка, то он не в счет, — продолжала маркиза. — Но у меня большие опасения относительно его отца. Если Петр наследует Елизавете еще до окончания войны, то положение на театре боевых действий может резко измениться. — Помпадур встала. — Он поклонник Фридриха, и Россия в одну минуту из нашего сателлита превратится во врага. Этого нельзя допустить.

— Вы предлагаете мне устроить переворот? — Шевалье, наконец, справился с потрясением. — Для этого нужны средства посолиднее ста экю.

— Таких денег нет, — отрезала собеседница. — Казна пуста. Идет война, и не мне объяснять вам… — Маркиза закашлялась и поспешно прижала платок к губам. Де Бомон заметил два бурых пятнышка, погубивших безупречную белизну атласа. — Поэтому ваша миссия будет скромнее. — Помпадур скомкала платок. — Надо порыться в бумагах и кое-что найти.

— Что же? Доказательства незаконности Петра Федоровича?

— Вы попали почти в точку, — собеседница кивнула. — Нам нужно отыскать настоящее завещание Петра Великого. С помощью этого документа…

— Но его нет! — Едва не возопил де Бомон. — Об этом все знают. Петр не успел начертать свою волю. Сказано лишь: «Отдайте все…» — Далее неразборчиво.

— Вы сами читали эти слова? — Саркастически рассмеялась гостья.

Шевалье взялся обеими руками за подлокотники ее кресла.

— Вы даете мне заведомо невыполнимые задания. Как в Лондоне.

— Кто же виноват, что вы их выполняете?

Де Бомон остолбенел.

— После разразившегося скандала, — пояснила маркиза, — состояние короля Георга III резко обострилось. Его душевная болезнь прогрессирует. Он 16 часов подряд говорил без остановки о том, что королева шлюха. Затем 72 часа не спал и написал ко всем дворам Европы, будто Лондон затоплен его слезами. Приближенным кажется, что монарх более не способен править. Поэтому в Англии сейчас заняты внутренними делами и отказались от идеи поддержать Пруссию. Так или иначе вы добились своего. Поздравляю.

— Лучше наличными.

— И не рассчитывайте. Только на текущие расходы.

— Тогда и на меня не рассчитывайте! — Не выдержал Шарль. — Успех моей первой миссии, это, как говорят в России: дуракам везет. Я еле ноги унес! Канцлер Бестужев едва не упек меня в Сибирь!

— Бестужева больше нет. — Прервала его Помпадур. — Теперь канцлером Михаил Воронцов, большой друг и поклонник Лии де Бомон.

— Этого еще не хватало! — Взвился Шарль, вспомнив щипки и неуклюжие ухаживания вельможи. — Я не поеду в Россию! Тем более под видом дамы.

— У вас небогатый выбор, — маркиза холодно смотрела на него. — Отправиться обратно в Англию и до конца дней не снимать женского платья, потому что выезд за пределы Лондона будет вам запрещен. Или принять новую миссию в Петербурге.

«Бывают минуты, когда я жажду революции!» — Подумал де Бомон.

— Кстати, вовсе не обязательно представляться дамой, раз уж этот образ вам так наскучил, — продолжала Помпадур. — Вы отправитесь в посольство вполне официально под своим собственным именем. И назоветесь братом Лии. Близнецом. Так ваше сходство не вызовет подозрений. Согласны?

Шарль развел руками. Что ему оставалось делать?

— Скажите на милость, маркиза, — осведомился он, садясь напротив нее, — зачем вам понадобилось это завещание, которое, быть может, даже не существует в реальности?

— Есть вещи, которые непременно должны быть, — заверила его Помпадур. — Если их нет, их следует придумать.

«Это что-то из Вольтера». — Мелькнуло в голове у шевалье.

— Если мы будем знать, кому на самом деле Петр Великий завещал трон, мы всегда сможем припереть к стенке царствующую в России особу. Будь это хоть Питер Ульрих, хоть малолетний Павел. Мы станем угрожать обнародованием документа и заставим делать то, что хотим. В условиях войны это важно.

Де Бомон кивнул.

— А если документа нет?

— Я уже дала вам совет, — маркиза встала. — Странно, что вы позволили себе его не расслышать.

Через два дня после посещения Помпадур шевалье узнал, что в Париж по делам дипломатического ведомства прибыл де Герши. Ему, конечно, следовало обсудить с герцогом Шуазелем изменения при лондонском дворе и получить от министра точные инструкции, как действовать в условиях обострившегося безумия английского монарха.

У посла хватало хлопот, и он вряд ли вспоминал об угрозе, брошенной Шарлем незадолго до отъезда из Лондона. Вряд ли он вообще о нем вспоминал. Темная лошадка, тайные поручения, высокие покровители, шальные деньги — так во всяком случае казалось со стороны. Возник из ниоткуда и канул в никуда.

Нет, де Герши не ожидал встретить де Бомона в Париже.

А Шарль ожидал… Целый день под воротами особняка Шуазеля на Бар-сюр-Об. Дом самого графа де Герши надежно охраняли слуги. Не от де Бомона, Боже упаси, кому он нужен? От любого наглеца, решившего помаячить под окнами посла, прекрасно спасали лакеи с дубинками. Особняк же министра иностранных дел — почти государственное учреждение, в нем всегда полно народу и мимо его ограды может разгуливать кто угодно.

Вот Шарль и разгуливал. Туда — сюда. С утра до вечера. И где-то около восьми, когда слуги уже покинули дом, к воротам подъехала карета де Герши. Вероятно, свидание с герцогом было назначено на поздний час. Ничего, де Бомон погулял еще немного.

Когда двери распахнулись, выпуская посла на тихую темную улицу, де Бомон отделился от стены дома напротив и нагнал своего врага у кареты.

— Не ждали? — Шевалье положил руку на дверцу экипажа и резко толкнул ее, закрывая. — Есть ли у вас право отказать дворянину в сатисфакции?

— Откуда вы здесь? — Де Герши отпрянул в сторону.

— Я же говорил вам: не переплывайте Ла-Манш. — Шарль сдернул ножны со шпаги. — Защищайтесь.

Де Грши попятился и неловко взмахнул рукой. С запяток кареты спрыгнули два лакея. Они собирались наброситься на де Бомона и защитить господина. Кучер тоже поднял кнут, чтоб полоснуть опасного прохожего по голове. Однако шевалье знал толк в уличных драках. Он пошатнулся, но выдержал удар и позволил ремню обвиться вокруг своего запястья. А потом резко дернул за кнут, свалив кучера с козел прямо под ноги нападавшим лакеям. Сам посол не хотел вступать в драку, пока противник не разогнал его людей. Но те, почувствовав в Шарле реальную опасность, ретировались довольно быстро.

— Дерись! — Хрипло бросил врагу де Бомон. — Хоть шпагу вынь!

Де Герши не был трусом. Просто считал ниже своего достоинства дуэль с резидентом. Человеком темного прошлого и еще более темного будущего. Теперь, когда отогнать шевалье было некому, он отступил на шаг и обнажил клинок.

Салютовать Шарлю посол не собирался, но де Бомон пренебрег откровенным оскорблением. К чему церемонии? Этот человек сдал его. Помешал работать. Такого резидент прощать не должен. Ничего личного. Просто иначе его не будут ценить.

Посол сделал боевую стойку и нанес первый удар. Весьма опасный, если учесть, что он метил в кадык. Шарль крутанул восьмерку и легко отклонил клинок противника. Его совершенно не интересовал красивый бой. Не перед кем, улица абсолютно пуста. В сущности он пришел совершить убийство и лишь из уважения к себе превращал его в поединок.

Де Герши попытался контратаковать, попутно нанося удары кулаком левой руки. Грязный стиль. В наказание Шарль с силой стегнул врага шпагой по запястью. Посол взвыл, но оружия не выпустил. Он сделал выпад на поражение, но де Бомон вовремя прикрыл живот, кончик клинка де Грши едва не застрял у него в гарде.

Шарль ценил удобное орудие, на рукоятке его шпаги был крючок, и сейчас он намеревался обезоружить врага. При следующем ударе де Бомон позволил чужому клинку скользнуть по своей шпаге до самой гарды, зацепил его, а потом вывернул руку посла и перехватил ее за запястье.

Не смотря на средний рост и изящное сложение, шевалье был очень силен. Через секунду посол застонал и разжал пальцы, оружие со стуком выпало на мостовую, а уже в следующее мгновение де Бомон приставил клинок к горлу противника.