— Это если ничего не знаешь.

— Даже если и знаешь. В наше время одной головой много не сделаешь. «Платить всегда, платить везде, платить, и никаких гвоздей». Какой-то поэт. Тоже, это, студент, наверное, — Коля хохотнул, — золотые слова!

Тут закончились бутерброды и кофе. Убирая упаковку, Коля бросил взгляд на монитор Сан Саныча.

Софтеры по-прежнему сидели на ступеньках.

Паршивец первый не выдержал. Он же у нас темпераментный. Ему палец в рот не клади — дай только свой характер показать. Со словами: «А ну вас всех в жопу!» хватает рюкзак, вскакивает и прямиком в воду. Погрузился по щиколотку, сделал два могучих шага и остановился. Оглядывается:

— Ну, что встали? Дуйте за мной, пока не передумал! Пройдем по перрону, а там видно будет! Живее!

Мне два раза никогда в жизни не повторяли. Я сиганул следом, только рюкзак успел на плечи закинуть. А вода-то холодная! По коже сразу мурашки побежали, челюсти от неожиданности свело. Но я упорно пошел вперед, и вскоре поравнялся с Паршивцем.

С этого места уже хорошо видна подземка: платформы с двух сторон, длинные скамейки, опорные бетонные столбы, увешанные объявлениями. Под потолком и вдоль стен горят лампы дневного освещения. Вода, чудным образом или по прихоти какого-то сумасшедшего программиста, разлилась строго по платформе. Далее — то есть там, где проходили рельсы и впереди, где подземка резко уходила влево, воды уже не наблюдалось.

Раззадоренный Паршивец, не дожидаясь остальных, шел вперед, сквозь воду, подобный ледоколу или, скажем, небольшому катерку. Я поспешил за ним.

Когда поравнялся, спрашиваю:

— Какие дальнейшие действия, командор?

— Идем к повороту, — отвечает Паршивец, — целый час потеряли, блин!

— Никто же не знал…

— И сейчас не знаем. Может, Слоны уже взяли нас на мушку и готовят захват. Кто может быть уверен? Никто. Во-первых, мои приборы ни черта не фурычат, во-вторых, я даже не знаю, что будет за поворотом. Если там окажутся зыбучие пески, я не удивлюсь, честное слово.

— Твои шлепки бьют током, — говорит из-за спины догоняющий Негодяй.

— Тогда сними их!

— Уже.

Быстро (насколько это возможно когда находишься по щиколотки в холодной воде), мы подошли к повороту. Вода постепенно отступила.

— Холодно, — бормочет сквозь зубы Сан Саныч.

Понять его можно. Для здоровья эта вода, конечно, безвредна, но массу неприятных впечатлений оставит точно.

Еще несколько метров, и мы оказались на суше. Негодяй зашлепал босыми ногами по бетонному полу. Шлепки он держал на вытянутой руке.

Перед нами начинался коридор, резко уходящий влево. Платформы остались позади, потолок стал ниже. С потолка же свисала одинокая лампочка на тонком черном проводе. Следующая обнаружилась метров через десять, а между ними царил серый полумрак.

— И чего это никто не додумался соорудить подробную карту? — жалуется Негодяй, — сейчас, как бы, посмотрели бы, и пошли куда надо.

— И так понятно, куда надо, — говорит Паршивец.

В полной тишине (если не принимать во внимание шлепанье босых ног), мы пошли по коридору вперед. Не сказать, чтобы меня терзали смутные сомнения. Просто не думаю, что мои инстинкты притупились за годы пребывания в тюрьме. Я, знаете ли, не хуже старого охотничьего пса. Нюх с возрастом, может, и притупился, но от предчувствия и инстинктов, выработанных годами никуда не деться. Наверное, именно поэтому я первым почувствовал опасность и успел завопить:

— Стоять!

Мы успели пройти не более ста метров. Первые лампы исчезли из виду, впереди не было видно ничего кроме желтых пятен и ровных стен, уходящих в темноту. Кажется, под моими ногами завибрировал пол.

Паршивец, тоже прекрасный софтер, все сразу понял, замер прямо с поднятой ногой. И вовремя.

Пол действительно задрожал, захрустел, а потом взял и обвалился прямехонько перед Паршивцем. Образовалась этакая широкая дыра, через которую и перепрыгнуть, видимо, не получится, и обойти никак, потому что коридор сделался еще уже, чем вначале.

Паршивец успел тяжело вздохнуть и отступить назад, когда из отверстия донесся шум упавших кусков пола. Высота, стало быть, не маленькая.

— Уф, — говорит Паршивец, — спасибо, Грозный. Ну и слух у тебя.

— А я и не слышал ничего, — говорю, — просто показалось, будто земля задрожала и стены.

— Я так вообще ничего не почувствовал, — говорит Негодяй, — пошел бы со мной, Паршивец, валялся бы сейчас, как бы, на дне пропасти.

— Вот так сюрприз.

Паршивец склонился над пропастью и протяжно присвистнул. Из-за его плеча ничего не было видно, но и так ясно, что дна отверстия нам без фонариков не разглядеть… тут бы и с фонариком как-нибудь справиться.

— Предложения есть? — Паршивец смотрит на нас.

— Это ловушка или просто так получилось? — спрашивает Сан Саныч.

— Если бы была ловушка, мы бы почувствовали, — отвечает Паршивец, — в рубашку вшит программа, которая сканирует местность в радиусе десяти метров на наличие внешнего вмешательства.

— А если это скрипт? — спрашиваю.

— Она и скрипты различает, — успокаивает Паршивец, — нет, пол обрушился не случайно. Вполне возможно, кто-то из нас на что-то наступил и открыл вторую серверную подкачку. Проще говоря, черный ход Архива.

— Я в удачу не верю, — твердо говорит Негодяй, — меня в эту дыру не засунете, как бы.

— Никто никого засовывать не собирается, — отвечает Паршивец, — для начала давайте посмотрим, что там вообще.

Он присел на корточки перед дырой, вынул из рюкзака фонарик, несколько секунд напряженно всматривался, а потом сообщил, что ни черта не видно.

— Оно и понятно, — говорит Негодяй, всегда отличающийся особым пессимизмом, — никто не захватил ботинки, для лазания по стенам? Одели бы сейчас, как бы, и — фьють — на другую сторону.

— Ха-ха! — Паршивец невесело хмурит брови, — а давайте сбросим вниз самого говорливого и посмотрим, что из этого выйдет.

— Или самого лысого! — не остается в долгу Негодяй.

— Или всех лысых, — встреваю я, — надоели оба, заткнитесь.

Настало время немного помолчать и подумать. Обойти дыру невозможно. Лезть в дыру никто не согласится, даже если это и запасной вход в Архив. Возвращаться обратно тоже нет смысла. Черт, даже связаться с Пройдохой не выйдет — это же прямой маячок на мониторы Слонов, сразу обнаружат. Пройдоха, конечно, не дурак, он увидит, что у нас происходит, но что он сможет сделать? Только включить аварийный выход, с мгновенным обрывом w-нэт, чтобы не оставили следов при выходе. Сдаваться, впрочем, тоже никто не собирался. Мы просто сидели у дыры и думали. Или делали вид, что думали. Мне почему-то лезли в голову совсем дурацкие мысли. О том, что Наташа переживает и наверняка придет проведать, как у нас дела. О том, что здесь, в подземке, довольно прохладно, и так не хочется подниматься на поверхность, под вечно палящее солнце Ниши. Думал я миллионе кредиток, который утекал сквозь пальцы, как холодная вода из-под крана. Еще я думал о Крабе. Классный был софтер, не чета нынешним. Он ушел из софтерства, когда я закончил сидеть второй год. Вот он бы, наверное, чего-нибудь стоящее придумал. Краб обожал безвыходные ситуации. Мозги у него работали на все сто.

— Помните Краба? — спрашиваю.

— Кто ж его не помнит, — бурчит Паршивец.

— Да, его бы сюда, — отвечает Сан Саныч, — но он исчез, и никто не знает куда. Говорят, что Краб умотал из города еще год назад, и сейчас в столице сидит главным администратором в какой-то конторе.

— Нет, он в Такере, — отвечает Паршивец, замечает наши удивленные взгляды и усмехается, — я был у него в гостях три дня назад… Краб руководит всей нашей операцией.

— Вот так дела! — присвистывает Негодяй, — а чего молчал?

— А никто не спрашивал. Краб же, кстати, главный заказчик. Ему нужны конкретные файлы на трех человек из окружения Президента. Есть подозрения, что они пытаются организовать грандиозную провокацию против государства.