Я допил горячий чай и встал из-за стола.

— Речь ваша была убедительна, но, для начала, вам не очень-то удалось меня убедить. Я вообще плохо поддающийся перевоспитанию. Поэтому и преступник. Давайте подождем, пока я поймаю вашего паразита, идет?

— По рукам. Кхан, Азелон вы готовы?

— Всегда готовы, — говорит Азелон, — но у меня предложение. Дайте мне какое-нибудь хорошее оружие, а? Я не хочу опять умирать, честное слово.

Хлопаю Азелона по плечу:

— Будет тебе оружие. На любой вкус.

Какая-то интересная ситуация получается… всего сутки назад я прекрасно знал, что в Городе Одиноких нужно вести себя тише воды ниже травы, а теперь что получается? Мощное оружие, атаки и нападения, ловля паразитов. Я уже не софтер, а боевик какой-то, из спецподразделений. Хотя, спецам тоже оружие ни к чему. Они программами накачаны по самые уши. Стены кулаками ломают, я не говорю уже о сверхзвуковых скоростях. Одно но: боевики относятся к разряду мифов, а не реально существующих подразделений. Ими детей в школе пугают, чтоб не совались в Нишу раньше времени…

— Кстати, о Слонах, — говорю, — что с ними делать будем? В Городе их сейчас море. Во-первых, мы шуму наделали с бойней, во-вторых, наша попытка с проникновением в Архив, как бы помягче-то выразиться, пошла чертям под хвост. Наверняка сам Президент сейчас в Нише ошивается.

Аслан Анатольевич хмурит лоб:

— Я не знаю всех тонкостей…

— Я не смогу ловить вашего бога и отбиваться от Слонов одновременно, знаете ли.

— Что-нибудь придумаем. — Говорит он. — Обязательно.

Я вернулся в зал и тотчас уселся за один из вироматов — настраивать систему. Опции оружия, пригодного в Нише, я вскрыл почти сразу же. Потом подумал, и скачал еще несколько видов оружия, которые для применения в Нише не рекомендовались вовсе. В конце концов, если я настолько обезумел, что планирую отправиться в Город, чтобы поймать паразита-бога, почему бы не воспользоваться тем, чем бы в нормальной жизни я бы никогда пользоваться не рискнул. Небольшой полуавтоматический АТК-200, например, за один выстрел мог разворотить половину квартир в многоэтажном доме. «Игла» — распыляла парализующий яд. Вдохнув его вы бы не смогли выбраться из Ниши как минимум часа два… даже если бы отключили систему. Я не уверен, что все прибамбасы подействуют на хранителя и его жертву, но попытаться все-таки стоит…

Нет, наверное, я свихнулся окончательно. Пока загружал оружие во второй виромат, из головы не уходили мысли о предложении Аслана Анатольевича. Поверил ли я ему? Не знаю. Не уверен. Все возможно. Если есть на свете беспроводные телефоны, космические корабли, научно доказанный феномен телепатии, ДНК, выращивание органов из одной-единственной клетки, то почему не может быть Ловца Богов? По-крайней мере аргументов против него я не знаю. Воистину — столкнувшись с неизведанным, человек перво-наперво принимает его, и только потом принимается за изучение. Верят же люди в НЛО, в снежного человека, морских чудищ и призраков. Они приняли их, позволили укрепиться вере в душе. И только потом принялись за изучение… правда, никто не хочет прислушиваться к ученым, но ведь это уже вторично, верно? Так почему бы и мне не поверить в Ловца? Просто так, не задумываясь. Взять — и поверить. А изучить можно будет немного позже…

Я склонился над третьим вироматом — перед ним буду сидеть сам, и в это время за спиной кто-то возник. Я обернулся.

Темный человек, закутанный в черный плащ — и это несмотря на чудовищную жару — и в черной широкополой шляпе.

— С твоими друзьями все в порядке. — Говорит он. — Девушку и парня я оставил в отеле. Там они будут в безопасности.

— Что случилось в Пройдохой? — спрашиваю, — куда он пропал… ну, тогда.

— Его похитили… неизвестные, — Шайтан почему-то запинается и замолкает.

— А что случилось с неизвестными?

— Я думаю, они мертвы, — отвечает Шайтан. Его речь прерывается глубоким хриплым вдохом, потом он продолжает, — включи четвертый виромат и настрой. Я пойду с вами.

— Ты был хоть раз в Нише?

Шайтан качает головой. Я вздыхаю:

— Веселая компания получается. Ладно, передай Аслану, что все будет готово минут через двадцать, не раньше. И пошлите кого-нибудь за холодным пивом.

Коля приходил в себя медленно и болезненно. Точнее — он не хотел приходить в себя, а наоборот — старался поглубже зарыться в бессознательное, забыть о том, что происходит вокруг, уйти от реальности… Уж лучше лежать без сознания, чем вновь оказаться в том аду, куда он угодил. Те двое чокнутые — это точно. Если они не убьют его в ближайшее время, то случиться чудо. Им уже не нужны были ни дискеты, ни информация, они хотели убивать. А когда они пошли на кухню и стали колоться и пить водку, Коля понял, что минутная стрелка на часах над дверью начала отсчитывать последние минуты его жизни.

Потом он попытался пошевелиться, что-то больно защемило в груди, перед глазами вспыхнуло, и он потерял сознание…

Без сознания лучше… можно вовсе не возвращаться в мир… в душную комнату, в тело с подбитыми глазами, вздувшимися губами, шатающимися зубами, болью в ребрах и отеках на руках… И запах… пахло как-то странно, не так, как в душной комнате. Там был запах медицинского спирта, какой-то больничный запах… а тут… свежий воздух… к тому же, что-то приятно холодит кожу, а на лбу, похоже, лежит мокрая тряпка…

Он открыл один глаз. Поначалу зрение отказывало, возникли какие-то расплывчатые пятна, а затем он увидел склоненное над ним лицо. Большое лицо. Хмурое лицо. С густыми бровями лицо. Определенно лицо Паршивца. И голова — блестящая, без единого волоска.

— Жив? — слова порвали барабанные перепонки, и Коля поморщился.

— Ага, — сказал Паршивец, и немного отстранился. Около него оказалась Наташа, бледная и хмурая, а еще ближе — Негодяй, без наушников, что тоже странно.

— Кажись, ожил. — Обратился Паршивец к кому-то за спиной. Звуки его голоса гудели, как если бы дунуть в трубу в узком помещении, где много народа.

— Дайте ему понюхать нашатыря, — донеслось откуда-то.

— Где б его еще взять. — Огрызнулся Паршивец.

— В отеле нет нашатыря? Как ты звездочки-то получал?

— За дело получал, а не за нашатырь, — опять огрызнулся Паршивец и обернулся в Коле, — если ты нас слышишь, кивни.

Коля поморщился. Сил не хватало даже на то, чтобы моргнуть, а вы говорите — кивни…

— Глупости, — сказал Наташа, — оставьте человека, пусть полежит, отдохнет.

— Нет, я видел в кино, что если не могут говорить — кивают. А еще ему нужно дать ручку с листом, пусть напишет, кто это с ним сделал. Если это тот черный тип, то его дни сочтены, запомните мои слова.

— Может, он тебе показался? — Спросил Негодяй, поглаживая острую свою бородку двумя пальцами. — Как бы, перетрудился ты сегодня, нервный стресс и все такое.

— И швейцар мой тоже перетрудился, — хмыкнул Паршивец, — и Наташа, да?

Наташа отошла в сторону, так, что Коля ее больше не видел, но зато слышал прекрасно.

— Я же говорю, что ничего толком не разглядела, — говорила она, — но двигался он быстро… и незаметно…

— Для чего? — хмыкнул Паршивец, — у меня голова идет кругом. Я ничего в этой жизни не понимаю. Кто-то забрал у нас Грозного…

— Нет. Сначала у нас пропали Грозный и Пройдоха одновременно, — вставил Негодяй.

— Верно, потом объявился Пройдоха, а Грозный, говорят, в Нише.

— Не забывай про Наташу, — добавил Сан Саныч, который стоял где-то вне поля зрения, — ее тоже зачем-то привезли.

— Между прочим, еще не факт, что Грозный действительно в Нише, — вставил Негодяй, — я бы не стал верить незнакомцу. В такую жару и в черном плаще!

Коля открыл второй глаз, и понял, что все равно ничего не видит. Словно на глаз натянули розовую пленку.

— Дайте… — выдавил он, — дайте воды… хлебнуть…

Паршивец радостно взревел и умчался за водой. В поле зрения возник Сан Саныч:

— Я думаю, что тебя надо везти в больницу, дружище. Хреново ты выглядишь.