– Ты никогда не страдала клаустрофобией? – спросила она.

Я чуть не сказала «нет», но вовремя передумала. Она явно не намеревалась меня отпускать, пока не найдет объяснения обморока, а я не могла ей рассказать, что произошло на самом деле. Клаустрофобия вполне подойдет.

– Есть немножко, – ответила я. – Ну, совсем чуть-чуть.

Она спрятала фонарик в карман.

– Ты испугалась, когда в туннеле погас свет?

Я кивнула и отметила про себя, что это не полная ложь – я и в самом деле испугалась. Страшно испугалась, что с Дэнни что-нибудь случилось. А он все время готовился… От этой мысли внутри все сжалось, я судорожно вздохнула.

Врач погладила меня по руке.

– Не волнуйся, Вилл. Кажется, я догадываюсь, что произошло. Ты так перепугалась, что у тебя нарушилась вентиляция легких и ты потеряла сознание. Если такое случится еще раз, сосредоточься на своем дыхании. Дыши глубоко, медленно. И все будет хорошо.

– Спасибо, – поблагодарила я.

– А теперь кто-нибудь сможет отвести тебя домой? Ты еще не совсем оправилась.

В конце концов, тот же служитель вызвался подвезти меня. Когда до дома оставалось несколько кварталов, электричество снова вырубилось, и весь Хитерфилд превратился в большую гудящую пробку. Поэтому я сказала, что дальше пойду пешком. Но на самом деле я бросилась бежать. Мне нужно было заглянуть в квартиру к Дэнни. Увидеть этого двуличного воришку, заглянуть в его лживые глаза…

– Вилл!

Тарани. И Корнелия. И Ирма. И Хай Лин. Все ждут у дверей моего дома. И вид у них… очень озабоченный.

– Вилл, что случилось? Мы все… нам всем вдруг стало очень плохо. Какое-то ужасное чувство. Мы пришли сюда, но тебя не было дома. Вилл, что случилось?

Я не могла им сказать. Не хватало духу. Но это было необходимо.

– Это Дэнни, – промолвила я, и мой собственный голос показался мне безжизненным. – Он… он украл Сердце.

Корнелия приложила руку к двери в квартиру 26Б. Замок щелкнул и открылся. В этом ее особый талант – она умеет усилием воли передвигать предметы.

Мы вошли. Хай Лин обвела прихожую лучом фонарика. Никого. И ничего. Ни пальто, ни обуви. В кухне то же самое. И в гостиной тоже. Квартира была пуста. Она и раньше-то, когда в ней жил Дэнни, выглядела пустоватой. Но сейчас было ясно – он уехал. Вопрос только – куда?

– Боже мой! – изумленно ахнула Корнелия. – Смотрите!

Она указала своим фонариком туда, где когда-то была электрическая розетка. Сейчас на ее месте вздулся черными пузырями расплавленный пластик. То же самое, как мы выяснили, произошло со всеми розетками в квартире. А на голом паркетном полу в гостиной появилось большое черное пятно шириной около метра.

– Что случилось? – спросила Хай Лин. – Что он натворил?

В моем затуманенном мозгу кое-что начало проясняться. Это было не знание и не логика. Так, скорее интуиция.

– Перебои с электричеством, – проговорила я. – Их устраивал Дэнни. Не знаю, как он это делал и зачем, но это, несомненно, он. – Я вспомнила тот пугающий миг, когда вся энергия, какая была вокруг нас, вдруг скакнула в Дэнни.

– Он ушел… – послышался откуда-то тихий, робкий голосок. Но ни одна из нас не раскрывала рта.

Я подскочила. Наверно, подскочили мы все. Лучи двух имевшихся у нас фонариков лихорадочно зашарили по комнате.

– Вон там, – показала я. – На подоконнике.

Разговаривала старая транзисторная магнитола Дэнни. Маленькая, аккуратная, ярко-синяя. Как его глаза. Нет. Сейчас у меня не было никакого желания думать о его глазах.

– Ты видела, как он ушел? – спросила я.

– Даже не попрощался, – магнитола сопроводила свои слова легким треском статического электричества и печальным звучанием скрипок. – Ушел. Ушел, и все. Бросил меня. Бросил совсем одну. – Скрипки запели еще горестнее.

– Куда он ушел? – спросила Корнелия. Синяя магнитола не ответила ей, продолжая наигрывать траурную музыку. Корнелия взглянула на меня.

– Спроси ты, – сказала она. – Надо узнать.

– Пожалуйста, – взмолилась я. – Это очень важно. Скажи, куда ушел Дэнни?

– Совсем одну. А я так старалась. Но нет. Я его не устраивала! А теперь он ушел с ней! – последнее слово было так пропитано кислотой, что я встревожилась – не вытекли ли у нее батарейки.

– С ней? – спросила я, невольно ощутив укол ревности. – С кем? – С этой большой, вульгарной, грубой шумелкой, которую он недавно купил. Бум! Бах! Бум-бум-бум! Никакой тонкости. Никакой культуры. Только грохот – и ни капли вкуса. Но мужчины – они все такие.

Все ясно. Она говорит о новенькой стереосистеме для компакт-дисков. Перед моим мысленным взором померкли страшные картины того, как Дэнни хихикает у меня за спиной с похожей на модель девицей в тысячу раз красивее меня. Я готова была надавать себе пинков за то, что мне в голову лезут такие дурацкие мысли, когда на нас готовы обрушиться намного более серьезные бедствия. Впрочем, уже обрушились – Сердце-то исчезло.

– Что с ним случилось? – спросила я.

– Он превратился в свет.

– Превратился во что?! Магнитола горестно загудела.

– Да, именно так. Он подпитался, потом превратился в свет.

– Как это – подпитался?

– Из розеток, – ответила синяя магнитола, как будто речь шла о самых простых и обыденных вещах. Для нее, разумеется, так оно и было. Она тоже жила на том, что Джеймс называл «более чистыми формами энергии». Но Дэнни?…

– Ты хочешь сказать, он… питается электричеством? – переспросила я на всякий случай.

– Конечно. И какой же у мальчика аппетит!

– Если бы у магнитолы было лицо, оно бы просияло. Фоновая музыка зазвучала, сочнее, в ней появились материнские нотки, добавились фагот и другие деревянные духовые инструменты.

Мы с девчонками только стояли и переглядывались.

– Да, – еле слышно вымолвила Хай Лип. – Кем бы он ни был, он определенно не человек. И вряд ли он из нашего мира.

Мы сидели у меня в комнате, мрачно вздыхали и обдумывали, что делать дальше. Выбор был невелик.

– Надо поговорить с Оракулом, – твердо заявила Хай Лин.

Я ничего не могла возразить. Как же мне не хотелось представать перед ним и перед Советом Братства, когда все они знают, какой дурой я оказалась. Беспечной дурой. Я никуда не годная Хранительница Сердца… Мне было грустно. Тошно. Стыдно.

Вдруг что-то ткнулось мне в ладонь. Моя белка. Она свернулась у меня на коленях и тихонько лежала. Не похоже на нее. Обычно она очень бодрая и шустрая. Грызет все подряд, особенно мебель. Но сейчас этот мягкий, теплый комочек утешил меня. Я погладила нежную шерстку белки, и мне стало очень уютно.

– Обязательно надо, – повторила Хай Лин.

– Гм, – протянула Ирма. – Одна загвоздка. Как мы попадем к нему без Сердца?

Мы снова недоуменно переглянулись. Эта мысль раньше не приходила мне в голову. Ирма права. До сих пор мы путешествовали в Кондракар и другие места за пределами нашего мира лишь с помощью Сердца. Наверно, только в этот миг я осознала всю глубину несчастья, которое сама накликала. До тех пор я чувствовала себя ребенком, который сделал что-то очень плохое, но считает, что взрослые придут и все уладят. Но что предпринять, если мы не можем даже попасть к Оракулу? Что если мы никогда не получим Сердце назад? Кто мы без него? И что станет с Кондракаром? Может… может ли Дэнни (или кто он там есть на самом деле) представлять реальную угрозу для Кондракара?

– Мы теперь не можем даже колдовать как следует, – прошептала я. Что я наделала! Навредила не только себе, но и всем нам. А если Сердце пропало навсегда… Страшно подумать, что станет с равновесием Добра и Зла во Вселенной!

– Вилл… – Тарани неловко накрыла мою ладонь своей. – Не переживай так. Что-нибудь придумаем.

Мне нечасто случается плакать. Но я понимала – если я посижу еще хоть секунду рядом с Тарани, такой доброй и великодушной, то мои слезы придется вытирать шваброй. Я прижала белку к груди и встала.