– Куда ты? – спросила Ирма.

– Выпью воды, – выдавила я, задыхаясь, и на подкашивающихся ногах поплелась на кухню.

Белка запищала, и я ее выпустила. В этот миг мне не было ни до чего дела – пусть она изорвет хоть всю мебельную обивку в доме. Я набрала полную ладонь холодной воды и плеснула себе в лицо.

– Мисс Вилл!

Джеймс. Ну что ж, хоть он еще со мной разговаривает.

– Что?

– У меня на нижней полке есть шоколадное масло.

Шоколадное масло. Мое лучшее лекарство от уныния. Наверно, вид у меня действительно кошмарный, раз уж Джеймс предлагает мне столь нездоровое кушанье.

– Спасибо.

– Не хотите ли подкрепиться, мисс?

– Не сейчас, спасибо, попозже. – Мое нынешнее уныние не вылечить сахаром и насыщенными жирами. При мысли о еде меня даже немного затошнило.

Я медленно вытерла руки кухонным полотенцем. Возвращаться к остальным было страшно. Кто там сказал, что разделенное несчастье облегчается наполовину? Он не сталкивался с моими проблемами. Когда я взглянула на своих четырех подруг и осознала, что я с ними сделала, совесть принялась грызть меня вчетверо сильнее.

Джеймс прочистил горло, как вежливый дворецкий.

– Кх-гм. Мисс Вилл!

– Да, Джеймс?

– Вы не забыли, что на свете есть волшебное слово?

Какое еще волшебное слово? Я не знала никаких заклинаний, которые помогли бы мне вернуть Сердце или попасть в Кондракар. Потом я поняла, о чем он говорит.

– Ты думаешь… достаточно сказать «пожалуйста»?

Он едва заметно улыбнулся.

– Иногда помогает.

Размышляя над его предложением, я вернулась в комнату, где мои подруги сидели все в таком нее расстройстве. «Почему бы не попробовать», – сказала я себе.

– Девочки, – начала я. – Есть одна идея. Ирма и Тарани подняли глаза. Остальные даже не шелохнулись.

– Да? – спросила Тарани. – Какая же?

– Я знаю, что самим нам не попасть в Кондракар. Но можно попросить Оракула перенести нас туда. Попросить очень вежливо.

– Думаешь, он нас услышит?

– Почему бы и нет? Он, похоже, знает обо всем, что происходит в любых мирах.

Девочки задумались. – Попытка не пытка, – сказала наконец Ирма.

– А что мы должны делать? Просто… закрыть глаза и пожелать? Или как? – Хай Лин, сидевшая на моей кровати, немного приподнялась.

Я пожала плечами.

– Наверное… Может быть, взяться за руки? Всем пятерым. Действовать вместе. – Я подумала, что даже без Сердца вместе мы будем сильнее.

Хай Лин соскользнула с кровати и села, скрестив ноги, на пол рядом с Тарани.

– Давайте, – просто сказала она.

Ирма и Корнелия тоже сели. Я обвела кружок глазами. Какие мы все разные! Тарани – тихая и задумчивая, временами сильно волнуется. Ирма – живая, веселая, бесшабашная. Корнелия – самая рассудительная, скептически относится к безумным идеям. Хай Лин – такая легкая и быстрая, всегда в хорошем настроении. То есть почти всегда. Сейчас она не очень-то радуется. Когда мы собираемся вместе, мы часто веселимся и шутим, особенно Ирма, иногда поддразниваем друг друга. Много смеемся. Но теперь все было совсем по-другому. Девочки стали какие-то… не знаю, наверное, они чувствовали себя примерно как я: ощущали внутри такую же пустоту и неправильность. Но ни одна из них не сказала: «Я же тебе говорила». Или: «Ну и дура же ты». Или: «Это ты во всем виновата».

Я вступила в круг. Сомкнула руки. И закрыла глаза. «Пожалуйста, – думала я. – Пожалуйста, услышь нас. Пусть я поступала глупо и легкомысленно, но они-то ничем не заслужили этой… этой пустоты. Пожалуйста!»

Откуда-то налетел порыв ветра. Тело стало легким. Что-то явно происходило, но я не решалась открыть глаза.

Краем уха я услышала испуганное попискивание белки и тихое «Удачи, мисс Вилл!» от Джеймса. Потом утихли где-то вдалеке все обычные звуки хитерфилдской жизни: шум машин, шорохи, шаги, голоса из соседских телевизоров. Мы погрузились в тишину.

«Добро пожаловать, Стражницы».

Наконец я осмелилась открыть глаза. Я смутно осознавала, что нахожусь в огромном зале Совета, что вокруг меня тянутся колонны бесконечной высоты, а потолок уходит почти под небеса. Но по-настоящему я видела только лицо Оракула.

В его глазах не было упрека. Только безмятежность и тихое ожидание.

– Я потеряла Сердце, – с ходу выпалила я, хотя догадывалась: он, наверное, уже обо всем знает.

«Да».

– Я… я готова на все, чтобы вернуть его! «Надеюсь, не на все».

– Что?

«Надеюсь, ты сделаешь только то, что необходимо и правильно».

На миг я задумалась об этом.

– Меня… обманули, – проговорила я. И обидели. И унизили. Я не произнесла этих слов вслух, но почувствовала, что Оракул и без того услышал их, и мне стало неловко. «Да».

– Он украл сердце. Это нечестно.

«Это прискорбно. Я сочувствую твоей боли. Но в эту минуту вор находится в гораздо большей опасности, чем ты».

– Дэнни? В опасности? «Да».

– Но… почему?

«Неужели ты думаешь, Стражница, что кто-нибудь может завладеть Сердцем Кондракара и не измениться под его влиянием?»

Я вспомнила мгновение, когда впервые взяла Сердце в руки, и покачала головой. Да. Это правда. Рядом с Сердцем меняется все.

«А тот, кто владеет им не по праву, может измениться… в опасную сторону. По этой причине ты, должна вернуть Сердце».

– Но… где оно и Дэнни? Кто он?

«Узнав, кто он, ты поймешь, где он. Он на Нимбусе, в мире солнечных саламандр».

– Значит, Дэнни… саламандра? Но он выглядит как человек. Хотя иногда ведет себя не по-человечески, – в последних словах прозвучало больше горечи, чем я в них вкладывала.

«Солнечная саламандра – существо из чистой энергии, и может по своему желанию принимать любую форму».

Вдруг мне вспомнился огромный кот с синими глазами. Неужели это тоже был Дэнни? Следил за нами, шпионил… видел у меня Сердце? Строил планы, как обвести меня вокруг пальца? Делал вид, что я ему нравлюсь, а сам в это время… По щекам у меня потекли жгучие слезы, я сердито вытерла их.

– Почему он украл талисман, раз это так опасно? И как он попал в Хитерфилд? Если живет на этом… этом Нимбусе?

«Для саламандры, Сердце сияет, как небольшое солнце. Точно сорока, ворующая блестящие предметы, саламандра, почуявшая Сердце, страстно возжелает завладеть им. Думаю, дело только в этом. Надеюсь, тут не кроется ничего более серьезного. Потому что такое воровство будет считаться довольно безобидным, а Нова сумеет выжить, только если будет практически невинным. А как он попал в твой мир… Я уже сказал, что саламандры способны принимать любой облик. Некоторые из них, самые талантливые, могут совсем избавляться от тела и путешествовать в виде чистой энергии. Они переходят из одного мира в другой, как свет проникает сквозь стекло».

Я вспомнила, что сказала мне синяя магнитола: «Он превратился в свет».

– Тогда почему мы редко видим саламандр?

«Потому что они связаны Клятвой. Они обязаны защищать свой мир и его народ, служить им. Нарушив свою Клятву и придя к тебе, Нова подверг свою жизнь большой опасности, и ты должна как можно скорее найти его». Мне подумалось, что Оракул проявляет слишком много заботы о гнусном лживом воришке. Меня разобрала злость. Я хотела вернуть назад то, что принадлежало мне по праву!

– Вы отправите нас на Нимбус?

«Да».

– Как скоро?

На лице Оракула появилась улыбка. «Сейчас, мое нетерпеливое дитя. Немедленно».

Дзынъ! Бум-бурум! Тррр-ах!

Ну и погодка стояла на Нимбусе! Над головой в густом сумраке беспрерывно грохотал гром, по угольно-черному небу метались молнии.

Молнии…

– Вот, значит, о чем он говорил… – прошептала я.

– О чем? – полюбопытствовала Корнелия.

– Гм… да так. – У меня вспыхнули щеки. – Он… он говорил, что у меня волосы цвета молнии.

Тарани приподняла бровь.

– Что ж, теперь мы хотя бы знаем, что прибыли в нужное место, – заметила она.