Капитан Тремонт, командир летной части «Фреки», сосредоточенно разглядывал царапины на пластформинге стола. В сторону монитора он не смотрел намеренно, с упрямством человека, решительно запретившего себе мысли о белой обезьяне. Краун, чиф соединения по кадрам, тоже в капитанском чине, стоя вполоборота, программировал кофейный аппарат.

– Мне тоже сделайте, Ланс, – попросил Тремонт. – Что у нас, опять неуставные?

Краун, сосредоточенно подхватив два пластиковых стаканчика, ответил не сразу, а только завершив траекторию от аппарата к столу.

– Черепно-мозговая, – лаконично сказал он. – Опять.

– Мать Безумия, – устало выговорил Тремонт. – По существу не начали еще воевать, а уже имеем дело с тяжкими телесными. Опять Гросс?

– А то кто же, – усмехнулся Краун. – Любите вы его сверх меры. Вот он меры и не знает.

– Гросс – прекрасный пилот и командир. И агрессивность его работает в конечном итоге на боевой дух эскадрильи.

– Если только эта агрессивность доживет до столкновения с реальным противником. – заметил в воздух Краун. – Кинжалы решились проверить на прочность Черных Шельм. Комэски сцепились. Картина, смею заверить, была впечатляющей. На сегодняшний день у пас обезглавлены две эскадрильи. Один лежит, второй – сидит. Неужели станете оспаривать, что у Кинжалов с дисциплиной туго?

Тремонт не ответил, поскольку как раз подносил к губам благоухающий напиток.

– Ммм, – произнес он, и только через минуту: – как вы это делаете?

– Специи, – пояснил Краун. – Соль, перец и гвоздика. Плюс вода привозная, с планеты, не ректифицированная. Пришлось научиться – секретарши мне не положено. А моего адъютанта Айзека стряпать и близко подпускать нельзя.

– Зато с каким нетерпением ждет вашего возвращения с небес леди Лаура.

– О да, – Краун усмехнулся, снимая пробу со своей чашки. – Надеюсь.

– Кинжалы блестяще выполняют поставленные задачи, и не в последнюю очередь – благодаря Гроссу. На его счету уже имеются сбитые машины противника. Мы можем устанавливать для них какие угодно правила, напичкивать жилые отсеки камерами слежения, налагать сотни взысканий на каждый незначительный шаг в сторону, но в конечном итоге с эскадрильей нянчится ее командир. Именно он заставляет двенадцать различных темпераментов, образований, жизненных установок и предпочтений стрелять в одну сторону. Вы же знаете, Ланс, на флоте только два настоящих начальника: главнокомандующий и комэск. Первый отдает приказ, второй – ведет в бой. Остальные – читайте, мы с вами! – так, детализацией приказа занимаются. Разумеется, ваше право выйти с инцидентом на вице-адмирала. Я не могу его снять. Считайте – не хочу. Это моя компетенция.

– Как моя – порядок на базе, – вздохнул Краун. – Гросс наносит вам больший ущерб, чем открытые военные действия.

– Когда начнутся военные – он себя покажет, будьте уверены, Ланс Стоит только переопределить ему цель.

Краун неопределенно пожал плечами.

– Едва ли из этого инцидента вы вытащите его с привычной легкостью. Дело пахнет показательным трибуналом. Черные Шельмы прибыли на «Фреки» под командованием Эстергази.

– Мать Безззумия! – повторил Тремонт, на этот раз – куда с более сильным чувством. – Того самого? Золотого мальчика? Сына и внука? Ланс, вы могли предупредить сразу? Вы хотите бросить меня разбираться с министром?

– Сломанные пальцы Ланчестера, – меланхолично произнес начальник кадровой службы. – Вывихнутая челюсть Граммона. Разве я вас не предупреждал, что Гросс в конце концов нарвется?

– Я ему сам голову проломлю! – па лице Тремонта возникла гримаса откровенного отчаяния. – Но я его не сниму, слышите? Не в этой ситуации. Шельмы – юнцы чуть старше двадцати, энсины последнего выпуска, и пока неизвестно, чем они могут стать, а Кинжалы летают вместе уже три года. Ими я не пожертвую. Они у меня – эскадрилья номер один. Мы поощряем драчливость мальчишек в Учебке, и было бы элементарным ханжеством менять политику сейчас, под конкретное... лицо. Если понадобится, я повторю это и вице-адмиралу, и самому министру...

Ланселот Краун поднял глаза к потолку. На щеках Тремонта проступили пятна.

– Да-да, Винсент. Они одного выпуска, и друзья, как я слышал. Один у другого ведомым летал. Догадайтесь: у кого – кто.

– У меня – война, – упрямым шепотом повторил Тремонт. Мне важен дух, с каким пилоты поднимут машины в бой. Им умирать. Ни ради каких папочек я не разжалую авторитетного комэска, доколе это от меня зависит. Наступает время, когда это становится важным. Давайте его сюда!

Краун нажал кнопку, дверь отъехала, порог переступил статный плечистый парень в форме без поясного ремня и с расстегнутым воротничком. Взгляд Тремонта метнулся к его скованным запястьям, словно желая убедиться, что перед ним именно тот человек, которого, собственно, ему тут обещали. Ноздри арестованного чуть дрогнули от прикосновения аромата кофе.

– А Гросс... где? – не удержался командир летной части с отвратительным чувством, что он смешон.

– Гросс в медотсеке с легким сотрясением. Ничего такого, что помешает ему через два дня по-прежнему задираться и хвастаться. Позвольте представить: лейтенант Эстергази, прибыл для прохождения службы. Прошу, так сказать, любить его и жаловать.

Вопиющее нарушение процедуры представления командованию: непосредственному начальству лейтенант должен был рапортовать сам, однако в течение нескольких секунд Тремонт был настолько ошеломлен, что простил приятелю это мелкое издевательство, тем более, что лицо Эстергази оставалось совершенно каменным.

– Что вы можете сказать в свое оправдание? – только и спросил он.

Лейтенант стоял настолько «смирно», насколько мог.

– Только одно, капитан, съер. Я не был уверен, что это сработает.

– Не могу поверить, чтобы у вас не было иного выхода!

Краун, отошедший чуть за спину Эстергази, прикрыл кулаком усмехающийся рот.

– Никак нет, съер. На карту была поставлена моя честь офицера и боевой дух моей эскадрильи. Шельмы не слетаны, и первый шаг здесь чрезвычайно важен. Мы не могли позволить себе на первом же шаге обзавестись репутацией эскадрильи, которая пропускает прочих... вперед.

– Ладно! – рявкнул Тремонт. – Свободны!

– Съер?

– Я сказал – вы свободны, лейтенант! Идите и занимайтесь своей эскадрильей! Потрудитесь только в следующий раз – насколько я знаю Гросса, он вам этот следующий раз предоставит! – избрать для утверждения своего статуса более дипломатичные способы!

Краун, придержав Эстергази за локоть, отомкнул наручники.

– Слушаюсь, съер!

– Вольно!

Лейтенант растворился одномоментно, как выключенная голограмма. Разве что характерного звука не последовало, с каким на его месте схлопнулся вакуум. Тремонт выглядел удрученным.

– Какая злая судьба распределила мне эту... девичью грозу?

– Винсент, – хмыкнул Краун, – вы бы посмотрели запись, а? Тореро и бык. Перед вами только что стоял комэск, который оказался более авторитетным. В подтверждение всех ваших теорий.

– Эстергази, – выдохнул Тремонт. – В каждом из них спит черт. Я летал с Харальдом! Таки да, за штурвалом они теряют всякую скромность.

– Ну так вы не станете отрицать, что летать они умеют... ласково? В любом случае: разве Эстергази – ваша главная забота? Выдержанный парень, достаточно умный, чтобы... лишнего ума не показывать. На самом деле могло быть много хуже, не переведи он стычку в разряд «один на один». Не офицер даже – чистая идея офицера. Можно сказать – платоновская.

– Эта ваша «платоновская идея» при своих благоприятных обстоятельствах моментально поднимется до моего места. Но вы правы, Ланс. В результате вашей... невинной шутки... я имею теперь две эскадрильи па ножах. Будьте любезны, попросите Синклера присоединиться к нам.