А.Елистратова

Предисловие к книге Джеймс Генри "Повести и рассказы"

ПРЕДИСЛОВИЕ

-1

В странах английского языка за Генри Джеймсом уже давно установилась репутация признанного классика, мастера тонкого психологического анализа, внимательного и иронического наблюдателя жизни, художника, открывшего новые познавательные и изобразительные возможности романа и новеллы.

Если в нашей стране его до сих пор знали сравнительно мало, то это в значительной степени объясняется, вероятно, тем, что чрезвычайно своеобразная литературная манера Джеймса представляет зачастую большие трудности для перевода. Это относится в особенности к поздним его произведениям. Стремясь запечатлеть в точнейшей словесной форме мимолетные, неуловимые оттенки и переливы мыслей и настроений своих героев, он создает нередко необычайно сложные синтаксические конструкции, пользуется намеками, рассчитанными на возникновение мгновенных ассоциативных связей в воображении читателя, скользит иногда по самому лезвию грани, отделяющей буквальное значение слова от иронического или переносного.

Соединенные Штаты и Англия поныне оспаривают друг у друга этого писателя; родившись в Нью-Йорке в 1843 году, он провел большую часть жизни в Европе, преимущественно в Англии, принял в 1915 году британское подданство и умер в Лондоне в 1916 году.

"Генри Джеймс - это писатель, который труден для английских читателей, потому что он американец; и труден для американцев, потому что он европеец; и я не представляю себе, доступен ли вообще для других читателей. С другой стороны, особо восприимчивый читатель, не являющийся ни англичанином, ни американцем, может обладать преимуществом необходимой дистанции". Так писал о судьбе литературного наследия Джеймса Т.-С. Элиот в статье "Предсказание" (1924).

Сквозь все творчество Джеймса проходит, поворачиваясь разными своими сторонами, тема сопоставления национальной культуры США с культурой Англии и стран Европейского континента. Одна из повестей Джеймса так и озаглавлена: "Международный эпизод". Но в той или иной степени это определение применимо и к "Дэзи Миллер", и к "Письмам Асперна", и к "Веселому уголку" так же, как и ко множеству других произведении Джеймса. Эта тема привлекала писателя не только яркостью подразумеваемых ею контрастов нравов и драматизмом психологических ситуаций. Она была выстрадана им на его собственном личном и писательском опыте и составляла скрытую драму его небогатой внешними событиями жизни.

Генри Джеймс-старший, отец будущего писателя, был видным публицистом, педагогом и общественным деятелем своего времени. Его увлекали смелые утопические планы социальных и нравственных преобразований: он мечтал применить на американской почве социально-утопическую программу Фурье в сочетании с не менее увлекавшим его мистическим учением Сведенборга о духовном совершенствовании человека. Своим старшим сыновьям Вильяму [*Вильям Джеймс, старший брат писателя, стал впоследствии видным психологом и философом-идеалистом, одним из родоначальников философии прагматизма. Братья были очень близки] и Генри он дал превосходное образование, которое, однако, надолго оторвало их от родной страны. В возрасте двенадцати-шестнадцати лет Генри Джеймс-младший учится в Женеве, Лондоне, Париже, затем - в Бонне. Еще подростком он приобщается таким образом и к европейской культуре, и к нравам тех светских космополитических кругов - богатых экспатриантов, туристов, артистической богемы, - которые в дальнейшем были запечатлены на страницах многих его произведений.

По возвращении в США семья Джеймсов обосновывается в Бостоне, потом в Кембридже - в самом сердце Новой Англии, где старые консервативные пуританские традиции сочетались с новыми веяниями. Здесь издавался журнал "Дайел" ("Циферблат"), в котором сотрудничали Эмерсон, Торо и другие "трансценденталисты", мечтавшие обновить и оздоровить американское искусство, культуру и общественные нравы. Здесь на протяжении последних десятилетий перед Гражданской войной вели свою агитацию аболиционисты, сторонники отмены рабства. Здесь сформировался своеобразный талант Натаниэля Готорна, который более, чем кто-либо из американских писателей XIX века, может считаться предшественником Джеймса. Романы и рассказы Готорна с их романтическим восприятием мира, полного еще не познанных психологических загадок и трагических, иногда неразрешимых нравственных конфликтов, предвосхищали характерные тенденции многих произведений Джеймса.

Во время Гражданской войны Джеймс непродолжительное время изучал право в Гарвардском университете, а затем посвятил себя журналистике и литературе. В 1864 году был напечатан его первый рассказ.

В самой Гражданской войне Севера и Юга Джеймс не принимал участия, хотя его младшие братья сражались в войсках северян. Позднее в своих автобиографических "Записках сына и брата" (1914) он вспоминал, что она вызывала в нем чувство "глухой боли". Подъем патриотических настроений и надежд демократических масс Севера, так мощно вдохновлявший в эти годы поэзию Уитмена, не затронул Джеймса. Зато по окончании войны он пристально вглядывался в капиталистическую Америку крупного предпринимательства, одержимую жаждой наживы, которая утвердилась на крови, пролитой солдатами армий Линкольна. Он видел, как быстро выветривались в этой Америке "позолоченного века" демократические лозунги, так гордо звучавшие до войны и превращавшиеся теперь в прекраснодушные фразы. Этот процесс был особенно наглядно запечатлен в его романе "Бостонцы" (1886), где культурная жизнь послевоенной Новой Англии была показана в резко сатирическом свете. Джеймс отдавал себе отчет в духовном убожестве, вульгарности, ограниченности, деляческом практицизме своих буржуазных соотечественников. По сравнению со Старым Светом его родина казалась ему удручающе бедной культурными традициями. В "Письмах Асперна" (1888) он даже позволил себе демонстративно переделать историю американской литературы, "подарив" Соединенным Штатам небывалого, вымышленного им гениального поэта начала XIX века Джеффри Асперна, соединяющего в своем творческом облике черты Байрона и Шелли. Такой поэзии, - как и многих других непревзойденных сокровищ искусства, какими обладали европейцы, - явно недоставало, по убеждению Джеймса, его стране.