Владимир Ильич очень добродушно и весело расхохотался, пожимая руку смущенной тети Жени и внимательно разглядывая ее. Потом он сказал, что это не беда. Коли посеяны хорошие семена, то они все равно взойдут. И он попросил дядю Мишу сесть за инструмент и сыграть «что-нибудь из Бетховена».

Личность Владимира Ильича произвела на тетю Женю неизгладимое впечатление. Впоследствии она говорила, что эта встреча решила всю ее дальнейшую судьбу…

В 1916 г. — после окончания Лозаннского университета, с дипломом врача — Михаил Сергеевич решил вернуться на родину. Через линию фронта в Россию было попасть нельзя. И вот многочисленные русские, жившие в Швейцарии, получили возможность пробраться на родину морским кружным путем.

Путешествие было длительным и небезопасным, и наконец в мае 1916 г. пароход «Курск» пришвартовался в Архангельском порту. Кедровы переехали в Москву, где была цела их квартира, и Михаил Сергеевич начал устраиваться на работу по новой своей специальности. Врачи нужны всегда, а во время войны — особенно, но, как и предполагал дядя Миша, его диплом признать не захотели и предложили сдать снова экзамены. Осуществить это требование большого труда не составляло. Сдав экзамен в Харьковском университете, он получил русский документ, был взят на воинский учет и направлен начальником военного госпиталя в город Кашин Тверской губернии. Вскоре в Кашин переехала и вся его семья.

Революционные события разворачивались с потрясающей силой, армия бежала с фронта, трон шатался, и все с нетерпением ждали минуты, когда он рухнет.

Работая в 1916 г. в Воронеже, я вдруг под осень в яркий и теплый день получила от дяди Миши телеграмму, где он сообщал, что проездом в Азербайджан будет стоять в Воронеже такого-то числа несколько минут и просил выйти к поезду. Взглянув на часы, я поняла, что поезд уже подходит, и бросилась на вокзал. Дядя Миша в военной форме стоял у вагона и сейчас же увел меня в купе. Он все время шутил, звал меня ехать в этом же поезде в Азербайджан — там работа будет гораздо интереснее!

Минут десять мы поболтали, и поезд тронулся, я едва успела выскочить на перрон. Когда он возвратился из своей командировки — я не знаю, но после Февральской революции он уже был в Петербурге. Туда же приехал и вызванный им с Урала мой брат Артур.

Михаил Сергеевич Кедров постепенно и упорно выковывал из Артура Фраучи революционера и члена партии…

Публикуется впервые

В своих воспоминаниях Кедров ни слова не говорит о финансовой основе возникновения издательства «Зерно». А дело обстояло следующим образом. Михаил Сергеевич, приехав в Петербург, сообщил партийному центру о своем решении использовать полученное им наследство на нужды партии. Решение это возникло просто и естественно. Еще в студенческие годы он вносил деньги в партийную кассу, тратил большие суммы на приобретение оружия. Теперь же, в Петербурге, на деньги, унаследованные от отца, было организовано издательство.

И издательство и книжный склад разместились в доме 110, на Невском проспекте…

Дом имел ряд неоспоримых для конспирации удобств. Черный ход связывал контору и склад с разветвленной системой проходных дворов с выходом на разные улицы. Транспортировка литературы облегчалась близостью Николаевского (ныне Московского) вокзала.

Владение книжным складом было оформлено на имя одной из сестер-большевичек Дидрикиль — Марии Августовны. В работе издательства принимали участие также и ее сестры — Ольга Августовна и Нина Августовна…

На помощь Кедрову пришли опытные пропагандисты-профессионалы: ярославцы Н. И. Подвойский, Н. С. Ангарский (Клестов), С. С. Данилов, воронежцы М. С. Ольминский и Н. Н. Батурин, москвич Н. А. Рожков.

Задача предстояла трудная. Надо было в условиях нарастающей разнузданной столыпинской реакции наладить легальное издание нелегальной литературы. Это требовало смелости, находчивости, а подчас и большой выдумки, хитрости. Первым пробным камнем, брошенным в царскую цензуру, был выпуск «Календаря для всех». Совершенно невинное, далекое от политики название. Но содержание!..

«Календарь» представлял собой, как и следовало ожидать, форменную нелегальщину. В первый же день представления его в цензуру он был запрещен к распространению и подлежал конфискации. Впрочем, явившейся для наложения ареста полиции удалось захватить всего несколько десятков экземпляров, предупредительно оставленных ей на съедение. Вся же масса «Календаря», 60 тыс. экземпляров, давно уже гуляла по фабрикам и заводам, по казармам и крейсерам.

При случае рассказывая об этом, Михаил Сергеевич невольно улыбался, вспоминая растерянные физиономии опростоволосившихся полицейских. Первая проба удалась! А главное — был установлен деловой контакт издательства с Владимиром Ильичем.

— Успех с «Календарем» утвердил нашу мечту приступить к изданию ленинских трудов, — говорил Михаил Сергеевич. — Ведь статьи Ленина можно было видеть только на страницах зарубежных «Искры», «Зари» и «Пролетария».

И вот наконец готовится выпуск первого в истории партийной печати трехтомного Собрания сочинений Владимира Ильича под названием «За 12 лет» (в противовес, как пояснял Михаил Сергеевич, незадолго перед тем вышедшему в свет сочинению Г. В. Плеханова «За 20 лет»).

В ноябре 1907 г. вышел 1-й том. Опыт у руководителей издательства в сбережении от конфискации изданной партийной литературы уже имелся. Как и в случае с «Календарем», почти весь тираж 1-го тома первого ленинского Собрания сочинений был перевезен на легальный склад и тем самым спасен.

В декабре 1907 г. на имя М. С. Кедрова было получено письмо от В. И. Ленина, находившегося в то время в Финляндии. Со свойственной ему авторской точностью и скрупулезностью Владимир Ильич выяснял сроки и возможности завершения работы над 2-м томом. Это письмо… приводим полностью:

«Уважаемый товарищ! Согласно нашему условию, материал для II тома должен быть сдан к 1/Х, для III — к 10/Х. Первый том задержался. 12 листов для II я сдал, дальнейшие 7 готовы и еще дальнейшие (около 5 или 7) могу сдать очень скоро. Но я хотел бы знать, нужен ли Вам действительно так быстро весь этот материал? приступите ли Вы тотчас к набору? сдали ли Вы уже в набор 12 листов II тома? задержится издание, если я позже представлю конец II тома? Если да, я могу представить конец II тома немедленно, если Вы этого хотите. Но у меня есть план: написать в заключение II тома большую работу о распределении земли в России (по новым данным, статистическим, 1905 г.) и о муниципализации (приняв во внимание IV том „Капитала“ или „Theorien über den Mehrwert“, вышла тоже в 1905 году). Я думаю, эта вещь представила бы большой интерес для публики и была очень своевременна. Материалы для работы почти все у меня уже подобраны и частью уже обработаны. Для окончания надо несколько недель; надеюсь, что смогу в несколько педель написать эту работу.

Итак, сообщите мне: желаете ли Вы представления II тома немедленно без этой новой статьи — или предпочитаете, чтобы II том был представлен, примерно, через месяц — полтора c новой статьей»[22].

Михаил Сергеевич, конечно, согласился на второй, более полный вариант. Вскоре Н. С. Ангарский (Клестов) по поручению руководителя издательства выехал в Финляндию, где встретился с Лениным. Рассказав Владимиру Ильичу об обстановке, в которой работает издательство, Ангарский получил от Владимира Ильича согласие на издание еще некоторых его работ. О том, какое значение В. И. Ленин придавал в то время легальным изданиям, можно судить по его письму к А. М. Горькому, написанному в начале 1908 г. Ильич писал:

«Легальные сборники, разумеется, должны быть; наши товарищи в Питере в поте лица трудятся над ними, и я трудился, после Лондона, сидя в Квакале (Куоккала. — Ред.). Если можно, — все усилия надо приложить, чтобы их поддержать и сборники эти продолжить»[23].