Готовность взять на себя ответственность была в характере Кедрова. Он всегда так поступал. Например, во время командировки в Сибирь в 1917 г. Сошлемся на его воспоминания: «Октябрьский переворот поставил перед (Омской) парторганизацией задачу — кого поставить во главе Омского Совета рабочих и солдатских депутатов. Не было соответствующих лиц. Председателем исполкома продолжал оставаться (меньшевик) — интернационалист. На сделанное ему большевиками предложение продолжать работу при Советской власти выставил ряд требований и подал заявление об уходе. Ведение этих переговоров совпало с моим приездом в Омск. Моя точка зрения была такова, что никаких принципиальных уступок (меньшевикам) делать не годится, и, если указанное лицо будет настаивать на своем, подал мысль выдвинуть мою кандидатуру в председатели исполкома. Это предложение встретило полное одобрение.

Председатель подчинился требованию Комитета о большевистском составе исполкома, отказался отстаивать свое требование о блоке с соглашателями и признал руководство Советом партийного комитета».

М. С. Кедров принадлежал к той части революционеров — их у нас справедливо называют ленинской гвардией, — которой по плечу была и тяжелейшая ноша, и огромная ответственность.

Под руководством М. С. Кедрова Гомельский укрепленный район стал плацдармом, с которого в ноябре началось наступление 12-й армии на Чернигов и Киев. Кедров организовал разгрузку Гомельского железнодорожного узла, эвакуацию ценных грузов в глубь страны. Здесь ему пригодился опыт по разгрузке продовольственных грузов на станциях Московского узла, которую он проводил по личному поручению В. И. Ленина.

Отсюда, из Гомеля, по распоряжению Ф. Э. Дзержинского Михаил Сергеевич в конце сентября выехал в Тамбовскую губернию. Прибыв в Тамбов, М. С. Кедров прежде всего постарался уяснить себе сложившуюся после рейда Мамонтова обстановку. Из первого посещения Южного фронта он знал, что Тамбовская губерния — крестьянская, рабочий класс малочисленный, что здесь крепки и активны эсеровские организации, имеющие влияние среди крестьянства. Военные постои, реквизиции хлеба продовольственными отрядами, намеренное искривление продовольственной политики правительства эсерами — все это вызывало недовольство не только кулаков, но и части середняков. Недовольство это вылилось в борьбу против Советской власти в форме кулацко-повстанческих выступлений.

Однако кровавый рейд корпуса Мамонтова, принесший крестьянам неизмеримо больший, чем продразверстка, ущерб и разорение хозяйств, порки и расстрелы, качнул среднее крестьянство на сторону Советской власти, на поддержку Красной Армии. Но кулачество после разгрома Мамонтова и освобождения губернии, потеряв надежду на скорое падение Советской власти, еще больше озверело и свою злобу вымещало на советских работниках, бойцах продотрядов, крестьянах-бедняках. Накануне приезда М. С. Кедрова в Тамбов в Кирсановском уезде был убит антоновцами бывший председатель Тамбовского губисполкома М. Д. Чичканов.

— «Зеленое» движение в губернии, — докладывал М. С. Кедрову председатель губчека И. Якимчик, — идет на убыль. Крестьяне, бежавшие при налете Мамонтова в леса, возвращаются в свои деревни. А обманутые эсерами покидают антоновские банды и приходят с повинной. На днях сдался в плен один из антоновских главарей, член партии эсеров с пятого года…

На следующий день Михаил Сергеевич беседовал с пленным эсером, разочаровавшимся и в эсеровской партии, и в «зеленом» движении.

— Знаете ли вы Антонова? — спросил Кедров.

— А кто его, тамбовского волка, здесь не знает?

— А все же расскажите о нем.

— Антонов — местный, тамбовский, родился в Кирсановском уезде, — рассказывал пленный. — В пятом году примкнул к партии эсеров. «Отличился» в «экспроприации» винных погребов и убийстве чинов царской администрации. Вместе с другими уголовниками был сослан в Сибирь. После Февральской революции вновь появился в Кирсанове. Изображал себя «пострадавшим» от самодержавия. С помощью дружков-эсеров стал начальником уездной милиции. А потом с ними вместе ушел в лес, прятался по лесным селам. Собрал вокруг себя несколько десятков головорезов-кулаков, окрестил это сборище «дружиной». Устраивали набеги на деревни, убивали коммунистов, продотрядчиков, а собранный продотрядами хлеб увозили в лес. Отряды антоновцев особенно активизировались с началом рейда Мамонтова. Жгли деревни, грабили советские хозяйства, бывшие имения, убивали коммунистов.

— Мне известно, — продолжал пленный, — что Антонов посылал к деникинцам своих доверенных — Якимова и Санталова для установления связи «штаба» Антонова с командованием белых с целью совместных действий против Советской власти. Мне также известно, что Тамбовский губком эсеров подстрекал Антонова к антисоветскому выступлению…

Пленный, видимо, не знал, что доверенные Антонова, его курьеры, не добрались до штаба Деникина. В пути они были перехвачены чекистами и арестованы…

На основе изучения обстановки в губернии был разработан план оперативных, войсковых и режимных мероприятий, одобренный губкомом партии. При их проведении были задержаны деникинские агенты, предатели, выдававшие белым коммунистов, в их числе бывший секретный сотрудник Тамбовского жандармского управления. Все они были расстреляны. Выявлены также и задержаны дезертиры, пособники Мамонтова, кулаки, грабившие советские хозяйства. По постановлению губчека, утвержденному Кедровым, уголовники-грабители отправлены в исправительно-трудовые учреждения, дезертиры — в штрафные роты, пособники Мамонтова — кулаки, принимавшие участие в разграблении советских хозяйств, подвергнуты штрафу.

Тамбовская губчека издала приказ о сдаче населением в определенный срок оружия и предметов военного снаряжения.

В губернии было широко объявлено постановление ВЦИК об амнистии дезертирам и освобождении от наказания бандитов, явившихся с повинной.

После истечения срока явки с повинной (25 ноября) вооруженные отряды ВЧК и ВНУС нанесли согласованные удары по бандам, их базам. Но войсковых сил у губчека было мало, и довести ликвидацию банд до конца не удалось. Ядро банды (антоновская «дружина») укрылось до весны в лесных дебрях. В этом таилась опасность.

Публикуется впервые

Быстрое продвижение неприятеля на юге создало угрозу для существования Советской власти. В своем обращении к стране Ленин писал, что «наступил один из самых критических, по всей вероятности, даже самый критический момент социалистической революции».[69] Находившиеся непосредственно в прифронтовой полосе это остро почувствовали.

Продвижение казаков создало большие трудности. Оно ослабило политическую работу в деревне. Некоторые партийные ячейки, заполучив винтовки в руки, в полном составе пошли на фронт.

В непосредственной близости, всего в 40–50 верстах от Воронежа, со стороны станции Лиски уже появились казачьи разъезды, внося сумятицу в жизнь города.

Сбежавшаяся со всех концов старой России поближе к Деникину белая агентура подняла голову. Ее шпионы и разведчики в городе распространяли ядовитые слухи. Они появлялись в публичных местах, в театрах, в кино, даже проникали в советские учреждения, открыто распространяли слухи о неизбежном падении Советской власти, о расправе над коммунистами и ответственными сотрудниками. Но и в этих условиях губком партии сохранял спокойствие, продолжал правдиво информировать население о положении дел на фронте.

Одновременно принимались энергичные меры к тому, чтобы разрядить сгущенную атмосферу, обеспечить безопасность ближайшего тыла. С этой целью в Воронеж прибыл поезд особоуполномоченного ВЧК М. Кедрова, соратника легендарного Феликса. Ему поручили ликвидировать осиные гнезда контрреволюции в Воронеже.

В опасный для диктатуры пролетариата момент следовало беспощадно разить классового врага. ЧК были даны полномочия сурово карать преступников. Губерния была объявлена на военном положении. Изданное в этой связи объявление гласило, что за участие в заговорах, шпионаже, тайное хранение огнестрельного оружия, повреждение железнодорожных мостов и связи, бандитизм и разбой виновные будут расстреливаться.