— Хватит приносить проблемы, Кэси.

По моему затылку пробежал жар из-за напыщенного взгляда мужчины, которого я заметила боковым зрением. Я только что столкнулась с ним взглядом.

Сложила руки на столе.

— От меня нет проблем, мама. Я всего лишь констатирую факты, которые ты отказываешься признавать.

Ее губы сжались в тонкую бледную линию.

— Колин…

— Он не пытается оклеветать полицию Чикаго.

Она со злостью выпустила воздух через нос, но мышцы на ее ботоксном лице едва ли дернулись.

— Брать интервью у офицера со славой любителя покопаться в дерьме на нашемканале, это… — продолжила я.

— Дэниэл Вьятт уже двадцать лет на службе в полиции.

— …самый простой способ поднять рейтинг, — перебила я, когда она откинулась назад и сжала челюсть. — Не упоминая уже о подъеме, который передача спровоцирует среди наших спонсоров.

Вот он — скрытый смысл этой встречи. Каких бы союзников наши родители ни завели на протяжении этих лет, они контролировали все в «Тренчент Медиа».

Я уставилась на женщину, сидящую напротив меня, чья хрупкая фигура была одета в брючный костюм из последней коллекции Шанель. Бриллиант на ее пальце стоил больше, чем она могла бы потратить за всю свою жизнь. Что, черт возьми, она получала от спонсоров? Особые поблажки? Популярность в своих вальяжных клубах? Влиятельность и внимание?

От нее несло жадностью и гнилым нутром. Проблема была в том, что я не могла доказать тот факт, что взятки, хищения или еще что-нибудь незаконное связывало ее с этими спонсорами. Они приказали мне привести в порядок документы под их бдительным присмотром, чтоб у них было правдоподобное оправдание. Их еле заметные манипуляции, типа смены направления шоу Колина или исчезновение цифр из финансовых отчетов, казались чем-то в рамках закона.

Это было законно, но в тоже время — беспорядочно и двусмысленно, будто куски одного большого секрета, в который меня не посвятили. Я чувствовала, что это неправильно, и, разумеется, я им не доверяла. Усталость давила на мои плечи. Боже, как же мне не хотелось вести с ней этот разговор в восемь утра.

Моя утренняя доза витаминов и кофе не подействовала нужным образом, и мне постоянно хотелось подавить зевок или желание просто распластаться на столе и уснуть. Интересно, маме бы это понравилось?

Когда прошлой ночью я залезла в свою постель после гонки, я так и не смогла уснуть. Мой мозг находился в постоянном встревоженном состоянии, а тело было натянуто, как струна, желая чего-то, к чему я так и не смогла прикоснуться. Я становилась такой жалкой. Прежде, чем я смогу поспать сегодня вечером, мне предстоит пережить пять встреч и один оценочный отчет.

Я поставила локти на стол и наклонилась вперед.

— Гости Колина, которых он приглашает на интервью, относятся к обеим сторонам медали. Только так он сможет сохранить честную репутацию передачи.

Еще одно фырканье с ее стороны. Он встала с места, хватая планшет и телефон.

— У меня нет на это времени.

Ну конечно, у нее нет времени. Миссис «мне нужно поцеловать еще несколько задниц и испортить еще несколько жизней». Откуда у нее время на владелицу сети, которая стоит миллионы? Она посмотрела на место во главе стола, где молчаливо сидел еще один участник нашей встречи.

— Трент.

Отец Колина поднял подбородок, но не отвел своих глаз от меня, отчего мое лицо онемело, будто по нему били.

— Дальше я сам разберусь, Кейтлин.

Все внутри меня превратилось в лед. Нахер все это. Я вскочила на ноги и собралась последовать за матерью.

— Сядь. На место.

Его команда прогремела по конференц-залу, отчего у меня подогнулись колени. Таким же тоном он кричал, когда застал своего сына в постели с мужчиной.

Я опустилась назад в кресло, надеясь на чудо из всех чудес — на то, что какой-нибудь из инстинктов подаст искорку надежды в холодном сердце моей матери.

Она застыла в дверях, глядя на меня глазами цвета сапфира, которые были холодным отражением моих собственных. Ее взгляд спустился по легкому шерстяному платью, в которое я была одета, и уголки ее губ дрогнули.

— Если хочешь достичь в чем-нибудь успеха, начни с одежды.

Какого хера? Я пробежалась пальцами по вороту платья на ключицах, провела ладонью по ровной материи цвета индиго и потянула за край на коленях. На мне было скромное платье от Армани, и это классика, мать вашу!

Дверь закрылась за ней со щелчком автоматического замка, запирая меня с мужчиной, который находится в самом конце списка тех, с кем бы я хотела остаться наедине.

Он встал, держа одну руку в кармане элегантных серых брюк, и стал приближаться с безразличием, от которого у меня немели плечи и замерзали уши. Трент скользнул пальцами по спинке стула, когда проходил мимо него, а острый взгляд его глаз орехового цвета был пристально сфокусирован на мне. Нервы были на пределе, и ногти впивались в ладони. Так стыдно было ощущать себя маленькой девочкой, у которой все валится из рук в его присутствии. Как, например, когда я разлила пунш на его белый ковер, или отколола Колину зуб теннисной ракеткой. Или когда вошла, пока Трент вдалбливался своим членом в мою няню.

Когда он подошел ко мне сбоку, легкие распирало под ребрами от паники, хотя я ровно и размеренно дышала.

Он наклонился, словно хищник во время охоты, и развернул мое кресло к себе.

— Как обстоят дела с моим сыном? — Трент костяшками пальцев заскользил по моему колену. Я дернулась, и он схватил меня за бедро под краем юбки, впиваясь пальцами так сильно, что запросто мог оставить синяки. — Он… удовлетворяет тебя?

Мой желудок скрутило в узел от его насмешливого тона. Я схватила его запястье и дернула от себя, но наши силы были неравны. Он был отлично сложен, и очень молодо выглядел в свои шестьдесят пять, с густыми белыми волосами, гладкой кожей, и едва заметными морщинами в уголках его желтоватых глаз. Он, наверное, потратил целое состояние на пластические операции, слуховой аппарат и персональных тренеров.

Я хотела отвернуться от него, потому что от его вида меня тошнило. Но его взгляд внушал такой страх, что я чувствовала себя беспомощной. Он считал, что заставил меня вступить в безвыходный брак с геем, и предполагал, что в этом отчаянии меня можно будет привлечь красивой внешностью.

Горло обжигало, словно кислотой. Я терпела его наглые прикосновения с тех пор, как у меня только начала появляться грудь, и мне нравилось думать, что мне удастся когда-нибудь отвадить его.

Но его настойчивость только увеличивала обороты, и он все чаще начал распускать руки. Походы на работу превратили меня в комок нервов и напряжения, и пробудили во мне страх перед этим офисом. Я еще сильнее дернула его руку, но он всего лишь пробрался пальцами выше по моей ноге. Он хотел борьбы, и я видела это в его блестящих глазах, но отказывалась играть по его правилам. Вот что было смешным: он придумал контракт, который запрещал мне изменять Колину, и сам же пытался заставить меня нарушить его.

Я отпустила его запястье. За годы работы здесь я избегала его, как только могла, но он был частью моей семьи, моим работодателем. Он был мстительным настолько, что, не моргнув глазом, мог причинить мне боль или даже убить, если бы я отказалась делать так, как он хотел.

И все же, у меня были свои пределы. Я бы никогда добровольно не раздвинула ноги перед этим мужчиной. Мой желудок сводило каждый раз, когда он приближался ко мне, как раз от того, что я не желала терпеть его рядом. Тысячи раз я угрожала ему тем, что подам на него в суд за домогательство, если он тронет меня хоть пальцем.

Но как долго это удержит его от меня? Остановит ли его что-нибудь? Мои родители уж точно нет.

Трент Андресон и «Тренчент Медиа» — вот чему они были и будут преданы. Они заключили брак между своими сыном и дочерью, будто принадлежали к эпохе феодализма, а это гарантирует им покровительство и защиту короля.

Как только его палец коснулся кожи между моими стиснутыми коленями, перед глазами всплыла картинка кастрации, отчего мне захотелось выпрямить спину и вздернуть подбородок.