– Я останусь, – твердо сказала она. – Ты сказал, что эти шимпы подготовлены как спасатели. Они найдут Роберта и помогут ему. Кто-то должен остаться и попытаться помочь тем, внизу.

Люди могли бы возражать, спорить. Но шимпы даже не думали возражать галакту, принявшему решение. Разумные класса клиентов просто не в состоянии так поступить.

Она чувствовала облегчение Бенджамина… и в то же время страх.

Трое младших шимпов надели рюкзаки. Молча и серьезно двинулись меж камней на запад, время от времени нервно оглядываясь, пока не исчезли из виду.

Атаклена больше не волновалась из-за Роберта. Но все усиливался ее страх за отца. Враг, несомненно, первый удар обрушил на Порт-Хелению.

– Идем, Бенджамин. Посмотрим, что можно сделать для этих бедняг внизу.

Несмотря на неожиданные и быстрые успехи в возвышении, землянам предстояла еще большая работа с неошимпанзе и неодельфинами. В обоих видах настоящие мыслители еще очень редки. По галактическим стандартам они добились большого прогресса, но земляне хотели двигаться еще быстрее. Как будто опасались, что их клиенты вырастут самостоятельно и очень быстро.

Когда среди турсиоп или понго появлялся хороший ум, о нем тщательно заботились. Атаклена видела, что Бенджамин – один из таких превосходных образцов. Несомненно, у этого шимпа по крайней мере синяя карта воспроизводства, и он уже произвел немало детей.

– Может, я разведаю, что там впереди, мэм? – предложил Бенджамин. – Я могу забраться на деревья и оставаться выше уровня газа. Узнаю, как обстоят дела, потом вернусь за вами.

Атаклена чувствовала, что шимп дрожит, глядя на озеро загадочного газа. Тут он глубиной по лодыжку, но дальше достигает нескольких человеческих ростов. – Нет. Будем держаться вместе, – твердо ответила Атаклена. – Я тоже могу взбираться на деревья.

Бенджамин осмотрел ее сверху донизу, очевидно, вспоминая рассказы о знаменитой приспособляемости тимбрими.

– Наверно, ваш народ когда-то был лесным. Конечно, я не хочу вас обидеть. – Он осторожно и невесело улыбнулся. – Ну хорошо, мисс, пошли.

Он быстро взобрался по ветвям ближайшего псевдодуба, обернулся вокруг ствола, спустился с другой стороны и перепрыгнул через узкий промежуток на соседнее дерево. Держась за ветвь, оглянулся и посмотрел любопытными карими глазами.

Атаклена поняла, что ей бросили вызов. Она несколько раз глубоко вдохнула, сосредоточившись. Начались изменения, защипало в отвердевающих концах пальцев, расширилась грудь. Атаклена выдохнула, пригнулась и взлетела на псевдодуб. С некоторым трудом она движение за движением повторила маршрут шимпа.

Бенджамин одобрительно кивнул, когда она оказалась рядом с ним. И двинулся дальше.

Они продвигались медленно, перепрыгивая с дерева на дерево, обходя увитые лианами стволы. Несколько раз приходилось отступать и искать обход: поляны были затянуты медленно оседающим дымом. Переступая через самые высокие клубы тяжелого газа, они старались не дышать, но Атаклена тем не менее чувствовала острый маслянистый запах. Она уверяла себя, что растущий зуд, вероятно, психосоматического происхождения.

Бенджамин продолжал незаметно поглядывать на нее. Шимп, несомненно, заметил некоторые изменения: удлинение конечностей, округлившиеся плечи, более цепкие руки. Он никак не ожидал, что галакт сможет держаться с ним наравне в переходе по деревьям.

Конечно, он не знает, чего будет стоить ей гир-реакция. Боль уже возникла, и Атаклена знала, что это только начало.

Лес переполняли звуки. Мимо проносились мелкие животные, убегая от чуждого дыма и запаха. Атаклена улавливала быстрый пульс их страха.

Добравшись до вершины холма перед самым поселком, они услышали слабые крики: испуганные земляне на ощупь бродили в темном как сажа лесу.

Карие глаза Бенджамина подсказали Атаклене, что это кричат его друзья внизу.

– Этот газ прижимается к земле, – сказал он. – Едва поднимается над крышами зданий. Бели бы у нас было хоть одно высокое здание!

– Тогда они бы сразу его взорвали, – заметила Атаклена. – А потом выпустили бы газ.

– Гм. – Бенджамин кивнул. – Посмотрим, успели ли мои подруги подняться на деревья. Может, помогли забраться и людям.

Она не говорила с Бенджамином о его тайном страхе; от нее он все равно не может его скрыть. Но все же что-то еще примешивалось к его беспокойству о людях и шимпах внизу. Словно он тревожился еще о ком-то.

Чем дальше они углублялись в долину, тем выше нужно было забираться на деревья. Все чаще приходилось спускаться, погружаться в дымные густые клубы ногами, перебираясь с ветки на ветку. К счастью, маслянистый газ как будто рассеивался, он тяжелел и капал дождем на серую почву.

Они увидели белые здания Центра за деревьями, и Бенджамин двинулся быстрее. Атаклена шла за ним, но уже еле поспевала за шимпом. Энзимное истощение начинало сказываться, корона раскалилась, пытаясь устранить излишек тепла. Но тело все равно перегревалось.

«Сосредоточься», – приказала она себе, скорчившись на ветке. Атаклена согнула ноги и попробовала заглянуть за листву и ветви перед собой.

«Вперед!»

Она развернулась, но ее движения утратили стремительность и энергичность. Она едва сумела перескочить двухметровую брешь. Атаклена прижалась к раскачивающейся, подпрыгивающей ветви. Корона пульсировала огнем. Атаклена цеплялась за дерево чужого мира, дыша открытым ртом, неспособная двинуться, мир вокруг расплывался. «Может, это больше, чем боль гир-реакции, – подумала она. – Может, газ действует не только на землян. Он убивает меня».

Потребовалось какое-то время, чтобы взгляд ее снова сфокусировался, и она увидела поросшую коричневой шерстью ногу с черной подошвой…

Бенджамин, держась за ветку, стоял над нею.

Он притронулся к щупальцам ее короны.

– Подождите здесь и отдохните, мисс. Я посмотрю, что впереди, и сразу вернусь.

Ветвь задрожала, и он исчез.

Атаклена лежала неподвижно. Она могла только вслушиваться в негромкие звуки, доносившиеся со стороны Хаулеттс-Центра. После ухода крейсера губру прошел час, но по-прежнему слышались крики испуганных шимпов и странные низкие незнакомые ей голоса других животных.

Газ рассеивался, но еще висел, даже здесь. Атаклена держала ноздри закрытыми, дышала ртом.

«Жаль бедных землян, им приходится все время держать открытыми нос и уши, и весь мир может нападать на них». Но все же иронично отметила: землянам не нужно слушать сознанием.

Корона постепенно охлаждалась, и Атаклена начала улавливать поток эмоций – человеческих, шимпанзе и еще одной разновидности, излучения «незнакомца», которые теперь уже знакомы ей. Проходили минуты, Атаклена чувствовала себя лучше – достаточно хорошо, чтобы проползти по ветви и добраться до ствола. Она со вздохом прижалась к грубой коре, теперь ее затопил поток шумов и эмоций.

«Может, я и не умираю. Во всяком случае не сейчас».

Но тут она поняла, что что-то происходит рядом с ней. Она почувствовала, что на нее смотрят – и с очень близкого расстояния! Она повернулась и резко выдохнула. С ветви дерева на нее смотрело несколько пар глаз: три пары карих и ярко-голубые.

Если не считать, возможно, разумных полурастений кантенов, тимбрими лучше всех галактов знают людей. Тем не менее Атаклена удивленно замигала.

Она не поняла, что видит.

Около самого ствола сидела взрослая самка-неошимпанзе – шимми, одетая только в шорты. На руках у нее детеныш. Карие глаза матери широко распахнулись в страхе.

Рядом с ними маленький гладкокожий человеческий ребенок в хлопчатобумажном комбинезоне. Светловолосая девочка застенчиво улыбалась Атаклене.

Смятение Атаклены вызвало четвертое существо на этом дереве.

Она вспомнила звуковую скульптуру неодельфина, которую отец привез на Тимбрим из своих путешествий. Это произошло сразу после того эпизода на церемонии Принятия и Выбора титлалов, когда Атаклена вела себя так странно в погасшей вулканической кальдере. Возможно, Утакалтинг хотел с помощью этой звуковой скульптуры рассеять ее дурное настроение, доказать, что земные китообразные на самом деле очаровательные существа и их не нужно бояться. Он велел ей закрыть глаза и позволить песне перекатиться через нее.