– Ты не мог заговорить воду так, чтобы псина к тому же не кусалась? – Алексей поморщился, когда колдун надавил на рану. Укусов было три. Очень вредная попалась собачонка. Хотя и маленькая. Сейчас она прыгала в кладовке, то и дело обрушивая на пол кастрюли и ведра, и, по-видимому, гавкала. Беззвучно.

Роман облил раны пустосвятовской водой и наложил исцеляющие заклинания.

Без пиджака, в рубашке Стен выглядел, как ходячий скелет, будто под тканью не было плоти – одни кости. Вообще Алексей сильно переменился, и не только внешне. Роман запомнил его бунтарем. Сейчас в бунтаре чувствовалась обреченность.

– Зачем нам французский бульдог? – спросила Тина, заглядывая в кабинет. – Роман, тебе животные помехи на колдовство дают.

– Мой друг не может жить без собаки. – Колдун подмигнул Алексею. – У него с песьей породой ментальная связь.

– У тебя опять аллергия начнется! – Ее интересовал только Роман, его дар, его болезни и слабости. – Надо пса во дворе держать хотя бы.

– Во дворе этот пес жить не приучен. И потом – он всех клиентов перекусает.

– Я предупредила! – Тина повернулась и ушла к себе.

Алексей не спросил, кто она и кем колдуну приходится. Роман сам ничего не стал объяснять.

Колдун принес с кухни из холодильника бутылку с пустосвятовской водой, поставил на стол два стакана. Они так и сверкали, натертые полотенцем – Тина постаралась. В доме теперь царила идеальная чистота, что прежде случалось редко.

Роман долго разглядывал кольцо с зеленым камнем. Оно должно было предупреждать о колдовском нападении и защищать. Предупредить-то оно предупредило, но поздно, а защитило тоже не слишком хорошо. Но никакого дефекта в своем обереге колдун не чувствовал. Значит, причина странного поведения кольца была в чем-то другом.

Но в чем, Роман понять не мог.

А потом еще эта вспышка синего огня. Ведь это Роман своим кольцом ненароком колдована разрезал.

– Заговорить воду? – предложил колдун. – Захмелеешь, как от сорокаградусной.

– Можно, – согласился Стен.

Роман произнес заклинание, сдвинул стаканы и обвел на каждом мизинцем невидимый волшебный ободок. Вода, через тот ободок переливаясь, становилась дурманящей влагой.

– Ну, чтобы нам как от водки хмель в голову ударил, – проговорил колдун.

Остаканились и в самом деле захмелели. Хотя пили чистую воду.

– Я ведь знал, что тебя нет в Темногорске, – признался Алексей. – А позавчера вдруг увидел, будто наяву, как ты в лесу лежишь на палой листве. До этого как подумаю о тебе, так один туман. Клубится и рассеиваться не хочет. Пробиться пытаюсь – не получается, в стену упираюсь. Юл с тобой?

Роман отрицательно покачал головой.

– Как нет! Где же он тогда?

– Потом расскажу. Сначала о тебе.

– С ним все в порядке? Как лицо?

– Лицо как лицо. Прыщи появились, – соврал колдун для убедительности. Потому как не ведал, о чем Алексей толкует.

– Не надо было его с собой брать, – вздохнул Стен.

– О себе говори. Как Лена? – спросил Роман.

Безмятежно так спросил, будто не было ничего меж ними, а только чистейшая дружба, обманчивая, как эта вода в стакане.

– Хорошо, – выдохнул Стен таким тоном, будто хотел сказать: «Все плохо и хуже не бывает».

– Поссорились? – не поверил колдун.

Он вообще мало чему верил, и уж меньше всего этому невыразительному «хорошо» – отговорке, слову, утратившему силу.

Стен отрицательно мотнул головой.

– Она месяц назад родила. Сын у нас. – Он сообщил это бесцветным голосом, будто говорил о чужой жене и о чужом ребенке.

– Теперь ясно, почему у тебя такой кислый вид, – хмыкнул Роман.

Ситуация понятная: Стену по какой-то причине трудно сказать правду, и он просит: отгадай, чародей, ну что тебе стоит. Но при этом внутренне так замкнут, что простой интуицией не пробить защиту. А мысли колдун читать не умеет. Вот если б Лена была рядом… Но Лена со своим даром сейчас далеко.

– Пеленки, распашонки, купания, питание и плач по ночам. Угадал? Тут всегда скандалы. А сейчас я скажу, как ты назвал сынулю. Спорю на сто литров «Смирновки», что ты нарек его Казимиром.

Стен усмехнулся:

– Насчет имени ты в яблочко. А вот насчет пеленок и распашонок – не совсем. Все получилось, как ты предсказывал.

«Здрасте!»

Что такое Роман предсказывал? Что Стен с Леной поругаются? Так ведь будущее – это по части Алексея, господин Вернон никогда предсказаниями не баловался. Или, может, это не Лешкин ребенок, а его – Романа? Колдун прикинул. По срокам не получалось. Мысль об отцовстве пришлось отбросить.

– Помнишь, как ты советовал мне перестать заниматься проблемами мироустройства и начать думать о малом? – спросил Стен.

– Это как раз я помню, – с радостью подтвердил колдун.

– Вот я и решил, что буду жить по твоему совету. Работа, семья, и плевать на все на свете.

– Ну, не надо чужим советам следовать буквально!

– Я даже новости перестал смотреть.

– Помогло?

– Я ушел из дома три месяца назад.

– Ты спятил?!

И вдруг почудилось Роману, будто кто-то вцепился в его ожерелье. Так аккуратно пальчиками ухватил за водную нить и потянул. Потом сильнее дернул, будто хотел нить из ожерелья выдернуть. «Отхлынь!» – мысленно выкрикнул Роман и по пальчикам тем ударил. Стен отшатнулся.

Взгляд у старого друга-врага был совершенно ошалелый. Колдун провел ладонью по ожерелью, успокаивая водную нить. Та продолжала дергаться.

– Вампиришь?

– Ну да… Ты же сам говорил…

– Тсс… – Колдун приложил палец к губам. – О том, что я говорил, в чем прав оказался – ни слова! Или хана мне и дару моему тоже. Я все забыл: и что говорил, и что делал.

– То есть как забыл? – растерялся Стен.

– Напрочь. Как еще забыть можно? С того самого момента, как из Темногорска уехал, ничего в памяти не осталось. Темень. Вспоминать только-только начал. Нашу с тобой встречу уже восстановил, Юла, Лену, Надю помню…

– Давай, я все расскажу, – с готовностью предложил Алексей.

– Не смей! Я должен сам вновь свой путь пройти. Мне нужно-то дня два. Или три.

– Роман, о чем ты? Посмотри только!

Алексей сбросил рубашку. Вид у него был жуткий: ребра выпирали под кожей, живот запал так, что, казалось, прилип к позвоночнику. Но при этом Стен не казался больным – он двигался все так же уверенно и быстро. А недавняя драка на пустыре доказывала, что силен и ловок он по-прежнему.

Роман молчал, не зная, что сказать. Еще тогда, когда он приметил странную худобу Стена и его неестественную бледность, он догадался о чем-то таком, но язык не посмел выговорить догадку.

– С Леной, верно, тяжело было, – проговорил Роман, тут же вспомнив ее дар угадывать мысли.

– Да уж, нелегко. Поначалу прятался, в ванной запирался. Лена зовет – я не выхожу. Спать стал отдельно. А когда мы рядом были, то какие-нибудь стишки дурацкие читал про себя. Она сама подсказала такую форму защиты. Лена ничего не понимала – злиться стала, подозревать. Вдруг приступила с вопросами: с кем я встречаюсь и кто моя зазноба. Вообразила, что у меня любовница.

– Обычное дело, – кивнул Роман.

– Я не особенно отпирался. Три месяца назад почувствовал: больше не могу себя сдерживать. Помчался в Темногорск, хотя знал, что нет тут тебя. Но почему-то надеялся на чудо. Вдруг ты здесь, но мое ожерелье блокируешь? Но тебя не было, и никто не мог ответить, где ты. Назад я не вернулся. Написал Лене туманное письмо. Мол, не жди, дорожки у нас разные. И будто бы я к другой ушел. А то узнает правду, переживать начнет…

– Так не переживает? – усмехнулся Роман.

– Переживает. А что делать? Ч-черт… Еще это твое беспамятство! Все одно к одному!

– Думаешь, я рад, что в башке пустота? Но с тобой все ясно: ты отбираешь силы у тех, кто носит ожерелья. Так ведь? – Стен кивнул. – Только ничего не объясняй! – остерег колдун.

Он и так опасался, что нынешняя подсказка повлияет на воспоминания. Настоящее, как болезнь, изъязвляет прошлое. Приспосабливает его под свои страхи и желания.