– Сазонов? Он это сделал?

– Нет.

– Но как… получилось?

– Беловодье. Оно растворило ожерелье. Нельзя было все время находиться внутри. Я знал это. Но не мог заставить себя выйти. Представьте. Других – заставлял. Гнал буквально. А себя – не смог. Видите, здесь никого больше нет, кроме меня и Грега. Даже Надя приезжала ко мне изредка, не дольше, чем на три дня. Но сам я не в силах был уйти. Даже когда понял, что ожерелье исчезает, все равно не смог. Мечта оказалась сильнее. – Иван Кириллович извинительно улыбнулся. – Но не жалею. Тут, внутри, я многое могу. А большего и не надо. Я здесь отшельничествую.

– Но как же…

– Я использую Беловодье вместо ожерелья. Его сила – моя сила.

– Что ж вы не освободились сейчас! – усмехнулся Роман. Как ударил.

– Если оно позволяет использовать свою силу, – уточнил Иван Кириллович. – Но сейчас вы временно завладели моим сокровищем.

Роман не знал, что ответить. Его восхитительная дерзость вдруг истаяла: если честно, было ему больно смотреть на Гамаюнова, как всегда бывает больно при виде жалкой старости.

– За пределами стены я – никто, – продолжал хозяин Беловодья. – Потому и ограду не смог починить. Ведь для этого надо выйти за границу внутреннего круга.

– Он станет обычным бомжем, когда его выгонят отсюда, – внезапно подал голос Сазонов. Кажется, это открытие его радовало.

Иван Кириллович обвел взглядом присутствующих.

– Кто осмелится?

– Почему бы и нет? – Сазонов торжествующе усмехнулся. Спеленатый заклинаниями, он вел себя как победитель. Роман вновь невольно восхитился его выдержкой. – Чем ты лучше других, ползающих по помойкам? Новые властители позволили себе наплевать на них и выгнать к чертовой матери из их уютного кружка, внутри которого они были защищены от всех тревог, бурь и напастей. Это было их Беловодье, где они прежде скромно кормились и однообразно работали, не тревожась о грядущем. Внутри своего круга все верили, что они – самые лучшие в мире. Теперь у них ничего нет. Почему же ты вообразил себя исключительным?

– Вадим, когда мы работали с тобой в проекте, ты говорил совершенно иное.

– Нет. Это тебе слышалось другое. Я никогда не страдал идиотизмом. Это ты все повторял: Шамбала, цивилизация. Меня это не интересовало.

– Так, хватит, наболтались! – Роман поднялся. – Григорий Иванович, Баз, вы побудьте с Сазоновым. На всякий случай. Что-то я не доверяю этим путам Беловодья.

– Вы должны пообещать, что оставите меня здесь, внутри круга, – попросил Иван Кириллович.

– Не мне решать, – отрезал Роман.

– Что?

– Вас много. Созовите посвященных и решите сообща, что же вы намерены делать. Шамбалу потаенную, ментальный источник, который весь мир напоит, или гнездышко для своего учителя.

– А ты жесток, – вздохнул Иван Кириллович.

– Не буду спорить.

– Ха! Неужели вы будете голосовать! – расхохотался Сазонов. – Тоже решили поиграть в ублюдочную демократию?

– Не волнуйся, твою судьбу, женишок, я сам устрою! – пообещал дядя Гриша.

– У нас дел невпроворот, – напомнил Роман. – Теперь я попрошу всех переселиться в какой-нибудь соседний домик и эти апартаменты освободить.

– Роман… – осуждающе покачал головой Баз. Видимо, он требовал более уважительного отношения к Гамаюнову.

– Там, за дверью, покои прошлого, и там – Надя. Я не хочу, чтобы мне мешали работать с временем. Так что у вас есть час, чтобы обосноваться в каком-нибудь милом гнездышке. Иван Кириллович, подумайте над моими словами. Если вы согласитесь уйти отсюда, я помогу запереть ограду окончательно. Сюда никто больше не войдет. Уж не знаю, станет ли это место Шамбалой, но помойкой не будет – точно.

Видимо, Иван Кириллович ожидал от него каких-то других слов. Потому что в глазах ему мелькнуло разочарование. Но он тут же отвел взгляд.

– Отпусти хозяина, Беловодье! – попросил Роман. – Только не вздумай ему помогать!

Иван Кириллович поднялся с кресла.

– А как же уйдет Сазонов? – спросил Меснер недоуменно.

– Перетащите вместе с мебелью. Эд, Григорий Иванович, пожалуйста. Вы ребята крепкие, справитесь. Баз поможет.

Роман выскочил из дома Гамаюнова и понесся по тропинке к домику, где поселился Стен с Леной и братом. Вход был запечатан довольно сильным колдовским заклинанием, но Роман разбил его мгновенно и вошел.

– Лена! Юл!

Раздались шаги – Лена бежала вниз по лестнице. Так торопилась, что споткнулась и едва не упала.

– Ну, наконец-то! Роман! Господи, если б ты знал, что случилось!

– Я знаю. Сильно его изуродовало?

Лена затрясла головой, всхлипнула.

– Он там. – Она кивнула наверх, в сторону лестницы.

Роман взлетел на второй этаж.

Юл лежал на кровати, накрытый лишь простыней. Лицо – сплошная, сочащаяся сукровицей рана. Век практически не осталось, волос тоже. Всю голову покрывали черно-красные рубцы. Рот был оскален – губы обгорели. Воздух со свистом вырывался из груди мальчишки. Бедный птенец!

«Неужели так выглядит колдовской ожог?» – Роман содрогнулся. Никогда прежде ему не доводилось видеть ничего подобного.

Впрочем, какая разница – колдовской ожог или обычный, страдания одни и те же.

– Лена, бери кувшин, лучше два, зачерпни в озере воды и сюда тащи. Только черпай в малом круге за внутренней дорожкой, – приказал колдун.

Лена не стала спрашивать, что и зачем, убежала.

«Скорее!» – мысленно подтолкнул ее Роман.

– Юл, слышишь меня?

Тот скосил глаза.

– Сейчас боль сниму. – Роман положил ладонь мальчишке на грудь.

Паренек судорожно вздохнул.

– Юл, скоро все кончится. Я оболью тебя здешней влагой. Сначала может щипать, но немного, а потом боль пройдет. Ожоги твои сойдут. Ты на здешнюю воду лучше настроен, чем на пустосвятовскую. Думаю, Беловодье тебе поможет. – Мальчишка дернулся. – Да, я понимаю, ты хочешь спросить, почему ты был там, в воде, и она тебя не исцелила. Но стихия сама по себе ни на что не способна. Она дает лишь силу, а творить должен человек.

Лена вернулась, неся два полных кувшина и расплескивая воду на пол. Поставила рядом с кроватью.

– Что здесь происходит?

Колдун обернулся. В спальню вошел Алексей. Ну, наконец-то! Стен по-прежнему был без рубашки. Но шрам на груди окончательно затянулся и даже успел побелеть. Алексей посмотрел сначала на Лену, потом на Романа. Нахмурился ревнивец. Но тут взгляд его упал на Юла. Кажется, в первый миг Стен даже не понял, кто лежит на кровати. Потом догадался. Пошатнулся и ухватился за косяк.

– Лешка, без эмоций! – остерег колдун. – Эту сволочь мы еще достанем. Сейчас главное – Юл.

Роман взял кувшин с водой, произнес заклинание и облил мальчишке лицо.

С первого раза не получилось. Лена и Стен своими эмоциями сбивали настрой. Пришлось повторить обливание. Перед глазами зарябило, комнату заволокло влажной хмарью, мелькнуло, брызнуло и… Будто грязная шкура слетела с лица Юла. Кожа полностью восстановилась, на голове не осталось и следа от колдовского ожога. Впрочем, и светлых вихров не сталось – череп теперь был совершенно голый, поблескивал. Ресницы и брови тоже исчезли. Мальчишка дернулся подняться. Роман его усадил. Юл, еще не веря, что боль его оставила, ощупал пальцами лоб, щеки, провел ладонью по лысому темени.

– М-да, прическа очень модная, – заметил Роман.

– Я его убью! – закричал мальчишка, вскакивая с кровати. И едва не упал.

Стен подхватил его и прижал к себе.

– Вот что, Алексей, бери брата, Лену и дуй отсюда, – приказал Роман. – Как можно быстрее.

– Кто изуродовал ребенка? – Стен погладил мальчишку по голове.

Но тот обиделся и даже оттолкнул Стена.

– Хватит издеваться! Я тебе не ребенок!

– Я не издеваюсь! Честно! Так кто? Сазонов?

– Он много чего натворил. Долго рассказывать.

– Я должен…

– Ты должен отсюда бежать! Немедленно. Если не ради себя, так ради Лены и Юла. И чем быстрее, и чем дальше, тем лучше. Живо! Чтобы я тебя в Беловодье больше не видел. Ну! – Роман схватил Алексея за плечи и тряхнул. – Не нужен ты здесь! Не нужен! Это – не твое. Это Гамаюнова мечта – не твоя. Ты по инерции в нее верил.