соответствовать тебе.

- Вы перенесете их на Копию? Воспроизведете каждый шрам?

Карандаш Харви скрипит на бумаге.

- А потом что? Отправите его обратно на мое место? Вот зачем вам нужна информация

от меня, для этого?

- Ты дал мне имя, чтобы сохранить палец, - говорит он тихо. - Представь, что я получу в

обмен на жизнь твоего брата.

Я пытаюсь растянуть ремни на своих запястьях и лодыжках. Я мог бы выцарапать ему

глаза за эту угрозу.

- Будет проще, если ты не будешь сопротивляться, - говорит он, но я дергаюсь и не

останавливаюсь, создавая столько шума, насколько это возможно.

Харви вздыхает и отходит от стола. Спустя мгновение музыка наполняет комнату —

звенящие аккорды и плачущие струны. Мелодия многослойная и сложная, и такая мощная, что

я чувствую ее своими костями. Я слышал музыку, похожую на эту, раньше, когда Харви был еще

тем Харви. Он говорил, что это Моцарт. Этого композитора он всегда любил. Франк в ЭмИсте

объявил вне закона вид такого искусства, но Харви была дана привилегия его слушать, потому

что это помогало ему сосредоточиться во время работы над Копиями. Старые привычки, старые

приемы, сейчас все это живо в его Копии.

Когда он снова попадает в поле моего зрения, его руки вытянуты, плавно раскачиваются,

как ветки деревьев на ветру. Он водит в воздухе карандашом, когда музыка нарастает и

успокаивается. Его кисти элегантно отражают каждое изменение. Если бы это был реальный

Харви, этот танец был бы нечто красивым, но зная, что эти руки с помощью лезвия пускали

кровь на моем пальце, меняет все. Ты не можешь не увидеть правду. Даже если ты этого не

хочешь.

Музыка затихает и снова возвращается к жизни. Не просто какой-то отрывок, а именно

та же мелодия, которую мы использовали, чтобы устроить диверсию в Объединенном Центре.

Клиппер помогал Харви выбрать ее.

- Ты помнишь, что ты сказал, когда мы встретились?

48

Эрин Боуман – Скопированный / Erin Bowman – Forged (Taken #3)

Харви поднимает брови, скучая.

- Ты сказал мне, что ты надеешься, что присоединение к Повстанцам было шагом в

правильном направлении. Ты сказал, что надеешься, что кто-то вроде меня, жертва Проекта

"Лайкос" может быть, по крайней мере, благодарным за некоторую твою работу.

- Ну так вот, я не благодарен за это. Это настолько противоположно тому, что ты реально

хотел. Настоящий ты был готов умереть за то, чтобы я мог жить. Настоящий ты ненавидел

работу, которую делал для Франка, и он провел последние дни своей жизни, пытаясь

возместить принесенный ущерб.

- Тот Харви, о котором ты упоминаешь, был преступником и предателем, - он произносит

это так, будто зачитывает книгу. - И неважно, чего я хотел в прошлом. Теперь я знаю, чего хочу.

Он все еще дирижирует, зловещая улыбка на его губах готовится к финалу.

- Я надеюсь, что Клиппер никогда не увидит тебя таким, - говорю я. - Этот паренек любит

тебя и это может убить его.

- Клиппер? - Его руки падают и он пятится от меня, качая головой. Он спотыкается о стул

и оказывается на полу. Музыка продолжает нарастать вокруг нас, и теперь Харви, находясь на

коленях при стаккато ударах, вздрагивает, как будто горны и струны причиняют ему

физическую боль. Он вскакивает на ноги и бросается, чтобы выключить музыку. В комнате

наступает тишина и он задыхается, как будто это его первый глоток воздуха в жизни.

Его взгляд вновь возвращается ко мне, широко раскрытый и испуганный. На кратчайшее

мгновение мне кажется, что он меня услышал, что что-то в музыке или в моем упоминании о

Клиппере резонировало в нем. Но потом его глаза сужаются.

- Ты, - говорит он, глядя так, как будто он хочет перерезать мне горло. - Мы закончим это

позже.

Я возвращаюсь в свою камеру, потому что у Харви есть другая работа, или потому, что

так говорит охранник. Завтра меня снова будут допрашивать.

Завтра, завтра, завтра.

Я только сосредоточился на сегодня, на первой среде марта, и на том, как это все скоро

закончится. Сегодня не должно было закончиться без их прибытия, потому что такой был план:

появление на два дня раньше под видом инспекции, с ключами-картами Сентября и в

униформе сделанной Мерси.

Но проходят часы.

День кончается.

И они не приезжают.

49

Эрин Боуман – Скопированный / Erin Bowman – Forged (Taken #3)

ОДИННАДЦАТАЯ

МОЙ ЗАВТРАК ПРИБЫЛ С подарком. Это было неумышленно, я уверен. Кто-то очень

глупый не подумал о том, что можно сделать с такой маленькой штучкой и какой ущерб она

может нанести.

Я вытаскиваю зубочистку из фруктов и прячу ее в ладони. Мне нужна она сухая и острая.

Я ем руками.

Когда охранник, наконец-то, приходит за мной, мне приходится бороться с желанием

ринуться в бой. Хуже всего, что мне так хочется отобрать у него пистолет, но я обречен на

провал, потому что мои руки по-прежнему связаны. Шансы невелики. Я никогда не был

терпеливым человеком, но я заставляю себя сотрудничать, позволяя охраннику завязать мне

глаза и вытащить меня в коридор.

Я опять же теряюсь на поворотах. Мы поднимаемся на два лестничных пролета.

Наиболее сбивающее столку изменение направления. Меня передают Копии меня. Я знаю, что

это он, потому что наши походки идентичны.

Когда с меня срывают повязку с глаз, я снова оказываюсь в комнате для допросов Харви.

Инструменты разложены, рядом меня ждет кресло, но никого нет.

- Ты сегодня окажешь мне честь?

- Харви занят.

Зубочистка становится немногим большим, чем благословением сейчас. Я не уверен, что

это говорит обо мне, когда я знаю, что моя собственная Копия будет более безжалостна, чем

любой другой следователь.

Он направляет меня к креслу и дойдя до него регулирует один из ремней, которым

скоро привяжет меня. И в этот момент я выкручиваюсь. Толкая его обеими руками, я

нацеливаюсь на его горло. Он едва успевает заслониться рукой, когда зубочистка всаживается в

его кожу между большим и указательным пальцами. Он кричит от удивления и отшатывается. В

момент проявления его паники, я хватаю ближайший инструмент из лотка — деревянную

колотушку — и замахиваюсь. Он пытается увернуться от удара, но недостаточно быстро.

Древесина ударяет его по голове, и свет покидает его глаза.

Сердце в груди бешено колотится, но мои руки не дрожат и знают что делать. Я хватаю

нож с лотка, и лезвием, по направлению к своему животу, разрезаю веревки. Потом, когда мои

руки становятся свободными, я стаскиваю с Копии его униформу. Она идеально сидит на мне, и

вскоре я выгляжу как член Ордена, а он как я.

Я еле тащу его обмякшее тело, но мне удается пристегнуть его в кресле. Я сомневаюсь,

что все эти телодвижения остались незамеченными камерами, что означает, что кто-то, где-то,

наверное, наблюдает. Я могу только надеяться, что они пропустили нашу схватку, что когда они

в следующий раз посмотрят на видео трансляцию, они решат, что Копия меня вышла из

комнаты и оставила меня в кресле.

В одно мгновение я решаю убить его, но понимаю, что мертвое тело будет выглядеть

слишком подозрительно. Копия пытается получить от меня ответы, а не убить, а мне нужно

выиграть как можно больше времени.

Я бросаю молоток на поднос и обертываю повязку, что была у меня на глазах, вокруг

лезвия ножа, перед тем как засунуть его за мой пояс. После я выскакиваю в коридор.

Недалеко от меня, впереди стоят два гвардейца Ордена, один из которых, даже