— Нет! — Он отрицательно покачал головой, но его большие карие глаза, казалось, были ослеплены блестящей ванной. — Это неразумно! — Ее намерение вымыться в комнате господина, в его ванне, доказывало, что она далеко не так робка, как он думал. Или это пленение лишило ее способности здраво мыслить? — Он может вернуться!

— О, Кенуорд! — Голос Касси смягчился до кроткого, льстивого тона. — Вам не хуже, чем мне, известно, что он возвращается, только когда мы все уже в постели.

— Кенуорд прав, миледи, — пропыхтела Эдна, с трудом затащившая по лестнице свои внушительные формы. Она двигалась медленно, но успела вовремя, чтобы придать вес доводам разволновавшегося парня.

— Это ванна Уилликина, и никто из нас не пользуется без его разрешения тем, что принадлежит ему. — Ее слова звучали твердо, и в них слышалась страдальческая нотка от одной мысли, что Касси посягает на собственность Уилла.

— В моем замке, — отчаянно возражала Касси, — конечно, в любом вам известном, — она направила на Кенуорд а жалобный взгляд, — любому гостю всегда предлагают ванну, чтобы отмыть дорожную грязь. Это всего лишь долг вежливости. Конечно, тогда… — Она шагнула вперед и схватила юношу за руку, думая, что это будет убедительнее. — Если, как вы говорите, он вырос в замке, он и на меня распространит свое гостеприимство!

О том, что Уилл не сделал этого ни в первую ночь, когда привез ее в свой дом, ни тогда, когда вернул ее, всю в грязи, в эту «тюрьму», Касси резонно предпочла не упоминать.

Смущение на лице Кенуорда и выражение лица Эдны доказывало, что им обоим известен этот обычай. В конце концов Эдна приняла решение.

— Я поставлю внизу котел, а он, — сказала она, показывая на юношу, — принесет бадью и поставит ее между той и этой комнатами, когда вода будет готова.

Кенуорд редко входил в комнату Уилла, да и то только по приглашению хозяина. Теперь же он разжег камин и выдвинул тяжелую ванну на свободное пространство перед ним.

Совершив первое путешествие, чтобы перелить горячую воду из деревянных кувшинов в медную ванну, он пожалел, что котел с водой нельзя нагреть в камине.

В следующее мгновение он посмеялся над своей глупостью: ведь воду все равно пришлось бы носить снизу, а весит она одинаково — что холодная, что горячая.

Вода только что из котла была слишком горячей мытья, но первая порция начинала охлаждаться, прежде чем прибывала вторая, в результате чего температура воды получалась почти нормальной. Пока Кенуорд продолжал свое дело, Касси открыла один из сундуков и нашла в нем два куска ткани — один маленький, а другой такой огромный, что, очевидно, рыцарь использовал его как полотенце. Она положила маленький на край ванны, а большой разложила прогреться перед камином — достаточно близко, чтобы дотянуться до него, когда она будет готова покинуть этот рай. Из своей комнаты она принесла гребень в серебряной оправе и привезенный из дома ароматный шарик мыла в форме яйца. Приготовившись к столь долгожданному священнодействию, как только ванна наполнилась, а дверь была плотно закрыта, она расплела косу, разделась и ступила в желанную воду.

Положив маленькое полотенце и мыло так, что бы ими было удобно пользоваться, она вымыла лицо и тело, потом взбила белую пену на роскошных, черных, как смоль, волосах. Заставляя себя тщательно вымыться, прежде чем окунуться в успокаивающую теплоту ванны, она прополоскала волосы и положила гребень на край. Получив наконец свободу; насладиться неожиданным счастьем, она закрыла глаза и погрузилась в блаженство. В глубине души она сознавала, какая неистовая буря разразилась за пределами комнаты.

Внизу Кенуорд помог Эдне сначала убрать утварь для выпечки хлеба, затем зажарить на горящих углях недавно пойманного кролика.

Разгоряченные лица и сильно бьющиеся сердца они объясняли тем, что находятся слишком близко к огню, не желая признать истинную причину — вину за то, что позволили совершиться сомнительному действу.

Вдруг дверь отворилась, и вошел Уилл. Утомленный долгим пребыванием в седле и гораздо более тяжелыми, чем прежде, схватками с противником, Уилл лишь мельком взглянул на обитателей кухни, не заметив отсутствия пленницы. Он снял шлем и отстегнул вложенный в ножны меч, повесил их на крючок возле двери и подождал, пока его оруженосец поможет ему снять длинную кольчугу. Мечтая о заветном отдыхе у себя в комнате, он широко зашагал к лестнице. Промокшему под дождем, разразившимся, когда он был еще далеко от дома, Уилл ничего так не желал, как побыть одному, в тепле и сухости. Короче, он хотел большего, чем несколько мгновений мира и спокойствия. Достижению этой цели помешал смущенный Кенуорд.

— Уилл! — Голос Кенуорда дрогнул. Набраться мужества, чтобы остановить своего кумира, когда тот непременно хотел остаться в одиночестве, была задача не из легких. Однако выбора у него не было. Доказательство его вины безусловное, но как признаться в этом Уиллу?

С трудом сохраняя терпение, Уилл неохотно обернулся, стоя одной ногой на нижней ступеньке.

— Ну, что тебе? — Вопрос прозвучал резче, чем хотелось, и Уилл тут же пристыдил себя за то, что наказывает невинного мальчика за трудности сегодняшнего дня.

— Там Касси… — Кенуорд опять заколебался, тогда как Уилл сердито нахмурил брови.

Только при упоминании этого имени Уилл спохватился, что ее нет в комнате.

— Где она? — осведомился он тоном, в котором уже не слышалось печали. Она опять посмела убежать от него? Неужели она до того очаровала Кенуорда, что тот позволил ей сбежать?

По глазам, ставшим черными и холодными, как обсидиан, Кенуорд слишком хорошо понял мысли своего хозяина. Его ответ был немедленным:

— В твоей комнате!

— В моей комнате? — Новость поразила Уилл как могло поразить лишь немногое, и его брови поднялись так высоко, что почти коснулись темного локона, упавшего на лоб. Не ожидая объяснений смущенного мальчика, он повернулся и уверенно поднялся наверх.

Блаженствуя, Касси не заметила, как пролетело время. Мерное постукивание дождя по крыше привело ее почти в гипнотическое состояние, нарушав мое время от времени раскатами грома. Когда дверь открылась, а потом с глухим стуком закрылась, дремлющей Касси это показалось лишь одним из проявлений неистовства грозы, слишком неважным, чтобы вырвать ее из неги.

Прислонившись к двери, Уилл смотрел на нее. Она сидела к нему спиной, и он видел только каскад черных, длинных, шелковистых волос, плывущие темной рекой через яркий край его ванны. Это было большое искушение. Он мечтал обернуть это облаке черного шелка вокруг своего запястья, чтобы онослужило ей подушкой на его ложе. Да, это было искушение, одно из тех, с которыми он боролся в своих дневных фантазиях и ночных видениях с тех как впервые увидел ее. Это надо остановить!

— Вы, как я вижу, решили сполна воспользоваться моим гостеприимством! — От такой угрозы робкий кролик должен был бы стремглав убежать от волка.

Услышав вдруг хорошо памятный смешок, Касси выпрямилась в струну. Она посмотрела через плечо на человека, которого боялась и все же ждала. Но не здесь, не сейчас! Черные глаза, сияющие золотистым блеском, прищурившись смотрели на кремовый атлас ее обнаженной спины, части тела, которую не должен видеть ни один мужчина, кроме мужа.

Касси резко осела в ванну. Перевернувшись на живот и расплескав при этом остывающую воду, она поглядывала через край ванны на человека у двери и не собиравшегося уходить.

Его язвительная улыбка доказывала, что ему доставляет удовольствие ее замешательство. Как за спасительную веревку, кинутую утопающему, она ухватилась за свое негодование и протянула руку через край ванны, чтобы схватить огромное, согретое у огня полотенце. Она попыталась, выйдя из ванны, быстро завернуться в его складки, решив, что это уменьшит ее уязвимость. Но безуспешно.

Отметив и краску смущения, подчеркнувшую изысканный цвет ее лица, и отблески огня в воде, каскадом текущей по шелковистым ногам, Уилл отошел от двери.