Бедная Наташа! В убогой больничной обстановке она уже не выглядела милашкой. Раньше казалась почти девчонкой, - огромные, широко распахнутые глаза, взиравшие на мир и мужчин с наивностью простушки, яркие пухлые, всегда полуоткрытые губы, готовность всему верить и изумляться, - а теперь постарела на десяток лет. Без косметики лицо казалось полинявшим. Ее пышные волосы были туго стянуты косынкой, а без белокурого ореола явственно обозначились и морщинки, и тени под глазами, и отеки. Бледные губы плотно сжаты, на лице страдальческое и одновременно отрешенное выражение, веки сомкнуты. Она даже не открыла глаза на скрип двери.

Подруги остановились в растерянности.

- Давай не будем её беспокоить, - шепнула Лариса. - Положим передачу на тумбочку и тихо уйдем. Натке сейчас не до разговоров.

Стараясь не цокать каблуками, подруги на цыпочках приблизились к кровати, но тут Наташа открыла глаза и еле слышно прошептала:

- Здравствуйте, девочки.

- Привет, болезная, - так же шепотом отозвалась Алла. - Как это тебя так угораздило? Пьяная, что ли, за руль уселась?

- Не знаю, девочки, - вздохнула Ната. - Ничего не помню. Голова просто на части раскалывается. Распирает и изнутри на глаза давит. Ничего не соображаю, ни о чем не могу думать.

- Ладно, не напрягай мозги, - грубовато-ласково оборвала её Алла. Они у тебя и в здоровом состоянии не очень приспособлены к думанью, а сейчас и подавно.

- Намочите мне полотенце, - жалобным голоском попросила Ната.

Лариса сняла со спинки кровати вафельное полотенце, намочила его в умывальнике и положила больной на лоб. На фоне белого полотенца лицо той казалось серым. У Лары сжалось сердце. Натка выглядела такой несчастной... Потерянная, несчастная девочка, а не искушенная в плотских утехах тридцатипятилетняя женщина...

Издав протяжный вздох-стон, та утомленно прикрыла глаза. Голова медленно перекатилась по подушке, лицо снова застыло в страдальческой гримасе.

- Пошли, - прошептала Алла. - Пусть поспит. Она уже от десяти слов выдохлась. Совсем плохая.

Подруги вышли, тихо прикрыв за собой дверь. Сидевшая за стойкой медсестра поднялась им навстречу.

- Вас просил зайти заведующий отделением, - она показала в конец коридора. - Вон его кабинет, на двери табличка.

- Давай зайдем, пусть прояснит ситуацию, что у Натки с головой, прошептала Алла.

Лара кивнула, и они направились к кабинету заведующего. Постучав и услышав: "Войдите!", - Алла открыла дверь. Сидевший за столом моложавый мужчина, увидев их, привстал и сделал приглашающий жест.

- Здравствуйте. Проходите, пожалуйста, и присаживайтесь. Меня зовут Виктором Павловичем.

Подруги сели напротив стола и тоже представились.

"Типичная внешность хирурга", - думала Лара, с симпатией разглядывая врача.

Чуть усталый, но острый, внимательный взгляд, выражение лица много повидавшего человека, твердая линия рта, решительный подбородок, сильные, красивые руки.

"Что это я опять млею при виде интересного мужика! Не время и не место!" - одернула себя Лариса.

- Заранее приношу извинения, но следователь просил меня сообщать ему обо всех посетителях Наталии Пантелеевой.

Подруги переглянулись. "Только следователя нам не хватало!" - подумала Лариса.

Алла тут же бросилась в атаку и спросила агрессивно-напористым тоном:

- А при чем здесь мы?

Виктор Павлович чуть заметно улыбнулся.

- Дело в том, что следователь не смог получить от Пантелеевой никаких сведений. Я запретил допрашивать больную, учитывая её состояние. Но тот был очень настойчив, мотивировав тем, что исчез её приятель. Предположительно, они вместе поехали на дачу, а затем тот пропал. Возможно, следователь намеренно сгустил краски, заявив, что речь идет о жизни человека. Мне пришлось уступить, но я разрешил допрашивать больную только пять минут. Он обещал, что задаст всего пару вопросов, но вышел обескураженный. Моя пациентка заявила, что абсолютно ничего не помнит.

Алла слегка расслабилась. Ясно, что это обычные формальности. Следователь ничего не выяснил у Натки и на всякий случай предупредил врача, чтоб тот сообщил о её знакомых, - вдруг они что-то знают. Для проформы заполнит бумажки, вот и все.

- Нам Ната тоже сказала, что потеряла память, - поделилась она.

- Возможно, Наталия просто не захотела разговаривать со следователем. В её состоянии общение с правоохранительными органами не обогащает положительными эмоциями.

- Да и в обычном состоянии тоже, - сухо констатировала Алла.

- Приходилось общаться? - улыбнулся Виктор Павлович, проигнорировав её нелюбезный тон.

- К сожалению, приходилось, - кивнула та, а Лариса лишь вздохнула. Честно признаюсь, что это был самый безрадостный период в моей жизни. Отрицательных эмоций хватит на всю оставшуюся жизнь.

- Надеюсь, в данном случае у вас не будет неприятностей. Как я понял, следователю нужны хоть какие-то сведения, поскольку от Пантелеевой он ничего не добился. Очевидно, вас будут спрашивать о её взаимоотношениях с приятелем.

- А какое это имеет значение? - удивилась Алла.

Врач пожал плечами.

- По-моему, правоохранительные органы всегда с этого начинают.

- Ищут мотив?

- Наверное, так, - кивнул тот.

- То есть, Нату подозревают, что она помогла исчезнуть своему любовнику? - уже более миролюбивым тоном произнесла Алла.

Виктор Павлович снова пожал плечами.

- Напрямую следователь об этом не говорил, но, думаю, он этого не исключает.

- А может быть, они просто поссорились, Ната его выгнала, и он преспокойно уехал?

- Вполне возможно. Но в таком случае её приятель должен был вернуться домой.

- Но он мог заехать к другой любовнице, - губы Аллы скривились в презрительной гримасе. Марика, любовника Наты, она не жаловала. - Не сомневаюсь, что у него ещё с десяток пассий.

- Прошу меня извинить, Алла Дмитриевна, но не люблю строить всевозможные догадки о личной жизни моих пациентов. Я врач, у меня другие задачи.

- Почему же следователь имеет наглость что-то вам приказывать? бесцеремонно поинтересовалась Алла.

Ларисе стало неловко за подругу, и она незаметно пихнула её ногой, но врач лишь усмехнулся.

- Он не имеет никакого права мне приказывать. Поставлять свидетелей не входит в мои обязанности. Просто по-человечески попросил. Нам приходится постоянно контактировать с правоохранительными органами, как правило, в одностороннем порядке. Они изрядно мешают и нам, и нашим пациентам, приходят в любое время, порой бывают чересчур настойчивы, требуя разрешить допрос тяжелого больного.

- Но почему вы их не выставите вон? У вас же есть на это право.

Ну до чего Алка настырная! Ей-то какое дело? Ведь и так все ясно обычные формальности. Менты делают вид, что работают, а на самом деле уговаривают потерпевшего не писать заявление, чтоб не портить отчетность. Если случайно раскроют преступление, тогда и заводят дело.

Лариса посмотрела на подругу с легким раздражением. Чего тут сидеть и пытать хирурга, когда времени и так мало! Она демонстративно посмотрела на свои часики, намекая Алле, что пора закругляться, но та и бровью не повела, а Виктор Павлович терпеливо пояснил:

- В каждом случае врачи исходят из интересов пациента. Если его состояние не позволяет, органы ни за что не получат разрешения на допрос, какими бы соображениями они ни руководствовались. Но ведь у нас особый контингент больных. Бывают ножевые и огнестрельные ранения, тяжелые черепно-мозговые травмы и тяжкие телесные повреждения. Если пациент пострадавший, то срочность допроса мотивирована - необходимо обнаружить преступника по свежим следам. Согласитесь, надо же выяснить, кто совершил преступление. Это не только в интересах следствия, но и в интересах пациента.

- Но у Наты же другой случай! - возразила Алла.

- Согласен. Именно поэтому я разрешил допрашивать её всего пять минут. Если бы Наталия знала, где находится её приятель, она бы ответила, и вопрос был бы закрыт.