Рандер спокойно посмотрел на разъяренного Алберта.

– Не только… Если же говорить о крышке, то мы тут сейчас все в сборе и, насколько я понимаю, никто люк не закрывал? – Гирт обвел всех вопросительным взглядом и продолжал: – Вот видите! А как мы только что слышали, сама подняться с пола и захлопнуться крышка не могла. Значит…

– Глупости какие! – Алберт раздраженно махнул рукой. – В конце концов ее мог захлопнуть сам Юрис.

– Может быть, – кивнул Рандер. – Но я уже сказал, речь идет не только о крышке. Одним словом, – его голос невольно приобрел несколько более официальный тон, – я вас всех попрошу ничего здесь не трогать и выйти пока в соседнее помещение! – Он кивнул в сторону столовой.

– Ну, знаете ли… – Тонкая скорлупа самообладания лопнула, Алберт взорвался. – Этого еще не хватало! Кто вы такой, что взялись всеми командовать? И не подумаю слушаться всяких тут… Нашли дурака!

– Погоди, Алберт, уймись! – перебил его Улас. – Товарищ Рандер… – Он замялся, повернулся к хозяйке дома: – Расма, скажи ты, кто он на самом деле! Я чего–то запамятовал.

Инсберга снова проглотила застрявший в горле комок и сиплым голосом ответила:

– Гирт – подполковник милиции и работает в министерстве.

Ирена шумно втянула воздух, а затем, совершенно шокированная, пролепетала:

– Езус Мария! Милиционер!…

– Ну, почему сразу милиционер, – иронически заметила Уласе. – Товарищ Рандер – следователь, если я правильно понимаю. – Она театрально улыбнулась Гирту. – Другими словами, Шерлок Холмс, Мегрэ и… этот – ну как его звали – Пуаро в одном лице. Правильно?

Мгновение они пристально смотрели друг другу в глаза, затем актриса отвела взгляд и продолжила уже более серьезно:

– Я думаю, Алберт, мы можем только радоваться, что среди нас случайно оказался специалист по таким неприятным… Нет, что я говорю! – кошмарным происшествиям, так что нам вовсе не стоит падать духом. Конечно, оживить Юриса не может даже он, но…

– Дина!… – с упреком воскликнула Инсберга.

Уласе посмотрела на хозяйку дома; лицо актрисы передернулось, она опустила глаза и сказала:

– Извини… Ты права – я шучу тут совсем некстати… И не вовремя. Одним словом, давайте выйдем все, чтобы мы никому не мешали!

Алберт отвернулся и проворчал что–то невнятное. Гости, подавленные, направились к двери, через которую уже вышел Калвейт. Вилис Зирап неизвестно почему испуганно оглянулся через плечо, и Рандер заметил еще что–то, кроме синяка под глазом: Зирап заметно прихрамывал. В коридоре у входной двери послышался какой–то разговор, затем Расма, замыкавшая шествие, закрыла за собой дверь кухни, и Гирт остался один. Некоторое время еще были слышны приглушенные голоса, потом захлопнулась дверь столовой, и наступила тишина.

Рандер снова залез в люк и задержался на лестнице над сломанной ступенью. Осмотрев отсюда тело мертвого друга, он покачал головой. Нет, Юрис. должен был упасть ближе; лишившись опоры под ногами, он не мог свалиться так далеко. А может быть, пострадавший после падения пытался ползти или привстать?

Гирт спустился в погребок. Плечи Инсберга, казалось, были вздернуты; правая рука находилась под телом, около пояса. Не похоже, чтобы он силился ползти или подняться… К тому же и рубашка под мышками сморщилась, будто ее потянули кверху.

Рандер оглядел полки. Падая, Юрис мог левой рукой задеть только те банки со сливами, что находились ближе к люку. Но они ни в коем случае не упали бы ему на голову. Оставался, правда, еще и другой вариант – его рука могла коснуться средней полки и смахнуть оттуда баночку с огурцами, в таком случае высота падения была бы слишком незначительной, баночка не могла бы проломить череп…

Гирт опустился на колено и еще раз тщательнейшим образом осмотрел рану и разбросанные на полу осколки. Покончив с этим, он встал, задержался на мгновение у стремянки, изучая сломанную ступень, затем мотнул головой как человек, окончательно решивший, что ему делать дальше, быстро вылез из погреба, пересек коридор и вошел в столовую.

Посредине стоял стол, кто–то принес из зала и поставил на него бутылку с водкой и несколько рюмок. Тут же лежали подарки юбиляру – привезенный Гиртом черт, коробка с кубинскими сигарами от Калвейта и ваза с тремя довольно жалкими хризантемами, которые Зирап привез в бумаге внушительных размеров. Лишь подношения супругов Уласов – красные розы от актрисы и бутылка коньяка от Харалда – еще днем были отнесены в зал. Рандеру показалось, что не хватает еще одного подарка, но он не помнил какого и не стал ломать над этим голову.

Спиной к столу, упершись в него руками и заложив ногу за ногу, стоял Алберт в квадрате. Против двери в коридор привалился к громоздкому буфету нахохлившийся Зирап. В двух креслах – в канун праздника они были перенесены сюда из каминной – сидели Расма и Ирена. Неподалеку от хозяйки, засунув руки в карманы, стоял в углу у печки Улас. По другую сторону буфета помещался раскладной диванчик. Спинки откидывались, и таким образом можно было превратить его в двуспальную кровать. На одном конце диванчика сидел Калвейт, на другом с недопитым бокалом в руке расположилась Дина Уласе.

Едва Рандер переступил порог, разговоры смолкли и все, кроме Алберта, обратили взор на него. Гирт подошел к окну, где рядом с Калвейтом стоял придвинутый вплотную к дивану низенький столик с телефоном, и взял список абонентов. Листая потрепанную засаленную книжечку, прослужившую, видно, не один год еще прежним обитателям Межажи, он разыскал номер дежурного по районному отделению МВД. Калвейт поднял трубку и протянул ее Рандеру. Гирт поблагодарил его кивком головы и собрался было набрать номер, но трубка молчала.

Гирт переложил трубку в другую руку, и тут с микрофона слетела крышка. Рандер инстинктивно попытался ее поймать, увы, неудачно – испещренный дырочками пластмассовый кружочек стукнулся об пол, покатился в сторону и остановился у ног Дины Уласе.

Калвейт сперва растерялся, когда же актриса потянулась за крышкой, спохватился: резво нагнулся, поднял ее и подал Гирту. Но Рандера она уже мало волновала: гнездо для микрофона в трубке было пусто! Кто–то вынул микрофон, и притом в такой спешке, что не успел как следует завинтить крышечку.

– Вот это номер! – воскликнул Улас. Гости зашевелились.

– Так! – словно топором обрубил Алберт. А Зирап только глупо хмыкнул. Актриса медленно допила свой бокал и поставила его на стол. Ошеломленная Ирена привстала в кресле. Только Расма продолжала сидеть неподвижно, словно не замечая того, что творилось вокруг.

Калвейт неторопливо повертел в руках крышечку, потом положил ее рядом с телефоном и, как бы размышляя вслух, констатировал:

– Значит, позвонить нельзя…

Рандер, нахмурив лоб, кивнул и положил трубку на рычаг. Калвейт взял ее и попытался привинтить крышечку на место.

– Расма, скажите, пожалуйста, – спросил Гирт, – когда в доме последний раз пользовались телефоном?

Хозяйка словно очнулась от оцепенения и, подумав, тихо ответила:

– Наверняка не скажу. Сама я довольно давно никому не звонила… Но припоминаю, что сегодня днем Юрис как будто разговаривал.

– С кем?

– Этого я не знаю.

– Он сам звонил или ему позвонили?

Расма покачала головой:

– Тоже не знаю. Слышала только, когда шла по коридору, что он говорит по телефону.

– Вы уверены, что это было сегодня?

– Да.

– В котором часу?

– Что–то… около полудня, пожалуй.

Рандер помолчал, затем проговорил:

– Ладно. Придется ехать. Как добраться до ваших соседей?

– До ближайшего дома километра четыре. Но там телефона нет.

– А где ближайший телефон?

– В колхозной конторе. Где магазин и почта.

– Помню. Мы проезжали днем, кажется? Сколько же до конторы?

– Километров восемь, а то и больше.

Гирт прикинул. Дорога до Межажей почти все время шла лесом и была порядочно разбита. «Москвичу» Инсберга пришлось нелегко. Кроме того, с тех пор беспрерывно лил дождь.